Йон Колфер - Миссия в Арктику

Артемис залез в опору и пополз к видневшемуся вверху световому пятну. Вонь была ужасной. Туфли можно будет выбросить, и никакая химчистка не спасет форменный пиджак школы имени святого Бартлби. Ну, если Мульч притворяется…

Выбравшись из балки, Артемис обнаружил, что Мульч корчится на полу с исказившимся от нестерпимой боли лицом.

– В чем дело? – спросил Артемис, снимая шлем и опускаясь на колени рядом с гномом.

– Кишки засорились, – прохрипел тот. Пот обильно струился по его бороде. – Попалось что-то твердое. Никак не получается переварить.

– Чем я могу тебе помочь? – спросил Артемис, стараясь не думать, о чём может попросить его Мульч.

– Левый башмак… Сними его.

– Башмак? Я не ослышался? Башмак?

– Да! – взвыл гном, и все его тело свела жуткая судорога. – Сними!

Артемис не мог сдержать вздох облегчения. Он ожидал куда более страшной просьбы. Положив ногу гнома себе на колени, он попытался стянуть с неё большой альпинистский ботинок.

– Хорошие башмаки, – заметил он.

– «Родео-Драйв», – выдохнул Мульч. – Быстрее, прошу тебя.

– Извини, сейчас.

Под ботинком обнаружился далеко не столь шикарный носок, с дырками на пальцах и штопкой.

– Мизинец, – сказал Мульч, закрывая глаза от невыносимой боли.

– Что мизинец?

– Сожми сустав. Сильно.

Сжать сустав? Вероятно, это было как-то связано с такой наукой, рефлексологией. Каждой части организма соответствует определённый участок на ступне, которая является своего рода клавиатурой для тела. На Востоке рефлексологию практиковали уже долгие века.

– Хорошо, хорошо. Если ты настаиваешь…

Артемис зажал волосатый мизинец Мульча между большим и указательным пальцами. Возможно, виной тому было чересчур разыгравшееся воображение, но Артемису показалось, что волосы как будто расступились, словно бы помогая ему ухватиться покрепче.

– А теперь сжимай, – прохрипел гном. – Сжимай же!

Однако Артемис не шевелился. Скосив глаза, он смотрел на здоровенный ствол лазера, который упирался ему прямо в лоб.

Державший оружие лейтенант Найл сам не верил в свою удачу. Он без посторонней помощи не только задержал двух нарушителей, но и нашёл их лазейку. Вот что значит вовремя дезертировать с поля боя. Последнее время ему определённо везло. Он ещё и третьей шкуры не сбросил, а уже мог стать полковником.

– А ну, встать! Пошевеливайся! – прошипел он, выдыхая голубые язычки пламени.

Его слова были тут же переработаны переводчиком в человеческую речь, но даже она звучала как-то по-змеиному.

Артемис медленно поднялся, не выпуская из рук ногу Мульча. Задний клапан на штанах гнома откинулся в сторону.

– Кстати, а что с ним такое? – поинтересовался Найл, наклоняясь поближе.

– Наверное, съел что-то, – сказал Артемис и сильно сжал сустав.

Мощный взрыв сбил гоблина с ног, и несостоявшийся полковник кубарем улетел прочь по коридору. Артемис проводил его изумленным взглядом.

– Спасибо, дружище, – поблагодарил Мульч, мгновенно вскакивая на ноги. – Я уж думал, мне конец. Что-то твердое попалось. Алмаз или кусок гранита.

Артемис кивнул. На некоторое время он утратил дар речи.

– Эти гоблины такие тупые. Ты видел, как вытянулась его физиономия?

Артемис покачал головой. Он все ещё не мог говорить.

– Хочешь, пойдём проверим, что с этим придурком стало?

Чёрный юмор гнома наконец вывел Артемиса из оцепенения.

– Этот гоблин… Вряд ли он пришёл сюда один.

Мульч застегнул клапан.

– Конечно, он был не один. Совсем недавно мимо меня протопал целый гоблинский эскадрон. А этому, видимо, расхотелось воевать, и он потихоньку удрал. Типичный гоблин.

Артемис потер виски. Эти гоблины явно искали незваных гостей, вторгнувшихся в лаборатории. И сейчас его друзьям грозит опасность. Нужно срочно что-то придумать – не зря же у него самый высокий коэффициент умственного развития в Европе.

– Мульч, я хочу задать тебе один очень важный вопрос.

– Задавай. Я у тебя в долгу, ведь ты спас мою шкуру.

Артемис обнял гнома за плечи.

– Я знаю, как ты проник в «Лаборатории Кобой». Но выйти отсюда тем же путем ты не мог – из-за магмы. Тогда как ты выбрался из здания?

Мульч усмехнулся:

– Все очень просто. Я переоделся в полицейскую форму, которую предусмотрительно захватил с собой, включил сигнализацию, а затем спокойненько удалился через главный вход.

– Это не годится, – нахмурился Артемис. – Но должен быть ещё какой-то способ. Просто обязан быть.

ДНК-пушки и в самом деле были отключены. «Неужели всё-таки повезло?» – подумал майор Крут и тут услышал дружный топот ног по коридору.

– Д’арвит, – проворчал он. – Идите дальше, а я попытаюсь их задержать.

– Нет, майор, – возразил Дворецки. – При всем уважении к вам, оружие есть только у меня, и только я умею с ним обращаться. Я встречу их у поворота. А вы попытайтесь проникнуть в центр.

Элфи открыла было рот, чтобы возразить, но передумала. С человеком таких размеров лучше не спорить.

– Хорошо, – сказала она. – Тогда желаю удачи. Если ранят, лежи неподвижно, пока я не вернусь. А я обязательно вернусь.

Дворецки кивнул:

– Ладно, капитан.

– Кстати, Дворецки…

– Да, капитан?

– Это недоразумение в прошлом году… Когда вы с Артемисом похитили меня.

Дворецки уставился в потолок. Он предпочел бы уставиться на свои ботинки, но мешала Элфи.

– Гм, я все хотел поговорить об этом…

– В общем, забудь о том, что между нами было. Теперь мы квиты.

– Элфи, быстрей, – приказал Крут. – Дворецки, не подпускай их слишком близко.

Дворецки сжал рубчатую рукоятку пистолета. Сейчас он очень походил на вооружённого медведя.

– Пусть только попробуют подойти, – процедил он. – Им же будет хуже.

Артемис забрался на штабель тележек и похлопал ладонью по протянувшейся вдоль всего коридора трубе.

– Кажется, эта труба проходит по всем помещениям. Но что это? Система вентиляции?

– Если бы, – фыркнул Мульч. – По ней подается плазма к ДНК-пушкам.

– А почему ты не воспользовался этой трубой, чтобы выбраться из лабораторий?

– А как ты сам думаешь? Одной-единственной капли плазмы достаточно, чтобы поджарить здоровенного тролля.

Артемис положил ладонь на металл.

– Но что происходит с плазмой, когда пушки не работают? – поинтересовался он.

– Когда пушки отключены, плазма не так опасна. Она превращается в обычную, слегка радиоактивную кашицу.

– Слегка радиоактивную?

Мульч задумчиво подергал себя за бороду.

– Вообще-то Джулиус считает, что пушки сейчас должны быть отключены…

– А как нам в этом убедиться?

– Ну, можно открыть некую секретную панельку. – Мульч провел ладонью по выпуклой поверхности трубы. – Вот она. Даже запасы плазмы нужно время от времени обновлять. Видишь миниатюрную замочную скважину? – Он указал на крошечное отверстие в металле, больше похожее на пятнышко грязи. – А теперь смотри, как работает настоящий мастер.

Гном вставил в отверстие один волосок из своей бороды. Когда волосок полностью скрылся в отверстии, Мульч дёрнул его и вырвал у самого корня. Умирая, волосок застыл и принял точную форму замка.

Затаив дыхание, Мульч повернул самодельный ключ. В трубе вдруг открылся небольших размеров люк.

– Вот это, мой мальчик, настоящий талант.

Внутри трубы пульсировало оранжевое желе, по которому периодически пробегали искры. Плазма была настолько плотной, что не выливалась из трубы, сохраняя цилиндрическую форму.

Мульч, прищурившись, изучил пульсирующее желе.

– Пушки действительно дезактивированы. Иначе наши лица уже покрылись бы приятным загаром.

– А что это за искры?

– Остаточная энергия. Легонько пощекочет, но особого вреда не причинит.

Артемис кивнул.

– Я понял, – сказал он, надевая шлем.

Мульч даже побледнел от ужаса.

– Парень, ты что, серьёзно? Ты хоть представляешь, что с тобой будет, если пушки вдруг включат?

– Я стараюсь не думать об этом.

– Ладно, поступай, как знаешь. – Озадаченный гном покачал головой. – Итак, тебе предстоит проползти тридцать метров, а воздуха в шлеме хватит на десять минут. Фильтрами не пользуйся. Воздух будет немного затхлым, но это лучше, чем дышать плазмой. Кстати, возьми вот это.

Он достал из замочной скважины волосок.

– Зачем?

– Ну, прибыв на место, ты, наверное, захочешь выбраться из трубы. Или ты не подумал об этом, а, гений?

Артемис проглотил застрявший в горле комок. Об этом он действительно забыл. Как правило, тот, кто бросается вперёд сломя голову, не успевает совершить ничего героического. По причине скоропостижной смерти.