– Диня, хватит ныть! Ты что, нытик и ботан вроде Грозного?! Или ты нарушаешь клятвы?
– Еще чего, – в трубке помолчали. – Он вообще лежит в обмороке и жрет ваши фисташки, падла. А ты намекаешь, что я слабак типа и врун?
– Ты не слабак и не врун. Можешь сейчас помочь мне, как я когда-то помогла тебе. А я обязательно помогу тебе получить право не торчать в нашем доме, а ходить по земле и быть свободным. Но ты должен сказать, как далеко от меня опасность, в смысле – Гильс Муранов. Давай, Диня…
В трубке раздалось озадаченное шмыганье носом.
– Ладно, я попробую. Хотя я так покусан… меня чуть не придушили… а эта девка вообще кошмар, со своими рефератами, я все слышал…
– Диня!!!
– Да… да! – раздраженно выкрикнул домовой. – Не подгоняй меня. Чую я этого вампира, да. От тебя километра четыре. Но он не то чтобы для тебя опасен… очень голоден и слаб. Но я его чую, стопудово!
– Отлично, – Влада поднялась на ноги и наугад двинулась к Патриаршим. – Так, а сейчас?
– Приближается, – отрывисто сообщил домовой. – Да, идет к тебе. Он двинулся в твою сторону! – затараторил Диня. – Точно, пошел быстрыми шагами!
«Здорово я придумала», – похвалила себя Влада, хромая по тротуару и прислушиваясь к домовому, верещавшему из телефона. Каждый шаг давался с трудом, но Влада шла, хромая, спотыкаясь и не видя почти ничего перед собой. Мимо продолжали бегать люди с подушками, пару раз Владу даже толкнули, чуть не сбив с ног.
– Я чую беду, чую! – орал в телефон Диня. – Влада, вампир идет к тебе! Прямо к тебе! А сейчас он справа! Он скоро помрет, совсем голоднючий!
«До полуночи пятнадцать минут…» – держа телефон в руке, Влада продолжала идти, пока не остановилась на перекрестке Мясницкой и Маросейки.
– Он справа от тебя! – завопил Диня. – Где-то рядом!
Справа была Маросейка. Влада рванула почти бегом по улице, вслушиваясь в вопли домового.
– Он приближается к тебе, приближается! – орал Диня в телефон. – Чую, подходит! Сейчас он слева, да, чтоб я век с кикиморами жил!!!
Влада остановилась.
Слева зиял темный провал подворотни, из которой несло сыростью. Хотя нет – это была даже не подворотня, а зловоротня, каких много на центральных улицах Москвы, в старых домах. Особенно на Маросейке, в ее длинных проходных и запутанных дворах. Не вовремя вспомнилась лекция по носфераторике, когда неумолимый голосок Ады Фурьевны деловито объяснял, что нежить и нечисть, будучи ранеными или умирающими, стремятся заползти в ближайшее гиблое место – в зловоротню.
– Опасность прямо перед тобой, рядом! – орал Диня. – Влада, на расстоянии трех метров! Вампир рядом! Он жутко голодный, как зверь!!! Влада, беги оттуда… Знаешь, если тебя не станет, кто меня отмазывать и спасать будет?
– Спасибо, Диня.
Не слушая орущий мобильник, Влада отключила его и положила в карман.
Итак, Гильс рядом, погибающий от голода и смертельно опасный для нее. Но разве это сейчас важно?
Не раздумывая, Влада шагнула в темное и сырое нутро зловоротни.
* * *
Несколько шагов пришлось сделать в кромешной темноте. Поняв, что ничего не видит, Влада зажгла экран мобильного, держа его на вытянутой руке вместо фонарика, и принялась оглядываться по сторонам. Шершавые оштукатуренные стены, вездесущие ломаные загогулины граффити, сырая гулкая пустота…
– Гильс! – негромко позвала Влада. – Я знаю, ты здесь… Гильс!
Под ногами плескалась глубокая лужа, на грязной зеленоватой поверхности которой покачивались фантики от конфет, упаковки от чипсов и всякий мусор. Ноги окунулись в холодную воду по щиколотку.
– Здесь он, здесь, – пробулькал ворчливый голосок из воды. – А ну выворачивай карманы… а то заплюю! Довела мальчишку, рассказывай чем… Деньги, деньги кидай…
Влада вздрогнула от неожиданности. Мутная поверхность лужи слегка приподнималась, как холм, воинственно поблескивая рыбьими полупрозрачными глазками. Конечно, это же водяной! Их много в центре Москвы, особенно в старых темных подворотнях, где лужи никогда не просыхают. Эти водяные часто требуют денег за проход, а если не заплатишь, точно пройдешь через зловоротню с мокрыми ногами. Сейчас не хватало такого скандалиста. Занесло же Гильса именно сюда!
– Что в карманах?! – Водяной яростно подпрыгивал в луже. – Жвачки, конфеты, деньги – все давай, все…
Не обращая внимания на требовательные вопли из лужи, Влада растерянно оглядывалась по сторонам, водя мобилкой и освещая все вокруг, пока свет не наткнулся на сгорбленную спину. Вампир сидел у стены и даже не поднял головы, отрешенно глядя перед собой.
– Гильс, – отшвырнув телефон в сторону, Влада стала трясти его за плечо. – Я здесь, слышишь? Скажи что-нибудь!
Гильс не поднял на нее глаза, остался безучастным.
– Зря ты сюда пришла, – в конце концов тихо проговорил он. – До часа икс осталось пять минут, я хотел провести их феерично, в этом чудном местечке и в компании водяного-бандита… А тут ты.
– Гильс, ты чего… умирать собрался? Так… не будет, – запинаясь, Влада подыскивала нужные слова. – Так не будет, понимаешь? Я все для себя решила. В общем, так. Обращай меня!
– Чего-чего? – очнувшись от неожиданности и подняв на нее глаза, переспросил Муранов. – Я этого не слышал, дурочка. Тебе очень повезло, что Суморок догадался устроить бой, он молодец. Кстати, как он?
– Н-нормально.
Говорить о смерти Армана сейчас не стоило. Узнает потом… Если оно будет, это «потом».
– Оказался молоток парень, – повторил Гильс. – Гордись своим братом. Бой он выиграл честно… Я действительно теперь не имею права навредить тебе, и это хорошо.
– И что будет… вместо этого?
Влада очень боялась услышать ответ, и не зря.
– Будет, я думаю, еще несколько минут в твоем обществе, – почти весело сказал Гильс. – Потом… передашь Алексу, чтобы он поселил в моей комнате Дашку. Им вместе надо жить, а то ее мамаша сильно достает. Передашь?
Дышать становилось трудно и больно. Реальность еще одной смерти подошла и стояла так близко, что можно было ощутить дыхание ужаса и холода в нескольких шагах. Вампиры, видимо, так и умирают – показав всем, что они этого не боятся. У них это кодекс – не струсить в последнюю минуту. Наоборот, даже улыбаться. Арман тоже улыбался. До самого последнего мгновения…
– Ты иди… а то я опять подумаю, что ты бегаешь за мной, – Гильс держался железно, можно было дать десять баллов за самообладание. Даже посмеивался над ней, по своей привычке.
– Нет… я все для себя решила. Не будет этого! Сделай то, что от тебя требует Тьма.
Влада, как во сне, рассматривала багровые огни некогда очень ярких глаз. Видимо, сказанные слова немного выбили вампира из колеи, они запульсировали на несколько секунд, но потом снова погасли.
– Уходи, – помолчав, сказал Гильс. – Не трону я тебя… Сумороку спасибо за драку, вправил мозги. Хотя… сам ему передам сейчас.
– Парень хочет отправиться во Тьму к своим праотцам, не мешай ему, – поддакнул из лужи водяной. – Наконец-то зрелище будет! Ждем до полуночи! Та-да-да-дам!
Гильс усмехнулся, вынув из кармана джинсов помятую упаковку яблочной жвачки, бросил пластинки в лужу. В подворотне вместо назойливой болтовни раздалось довольное чавканье с урчанием.
– Пять минут осталось, – каждое слово давалось Гильсу с трудом, но голос у него был почти веселый. – А ведь ты и правда бегаешь за мной, Огнева. Влюбилась, что ли?
Муранов есть Муранов. Ему осталось жить пять минут, а он задирается.
– Гильс, какие пять минут, ты что?! – Влада сжала виски руками. – Я же сказала – я все решила для себя. Я тоже могу справиться с собой, когда кровь… взбесится. Подумаешь! Я смогу, увидишь!
– Нет, без вариантов, – проронил Гильс, откидывая голову и касаясь затылком стены зловоротни. – Ты будь умницей без меня, ладно?
Услышать такое было настоящим ударом. К тому же каждую секунду с Гильсом происходило что-то страшное. Он бледнел и будто становился прозрачным, исчезая и уходя из этого мира.
– Не буду я умницей и без тебя… Не буду я без тебя, никогда! – Влада вдруг поняла, что сдается, теряет запал и упрямство. – Гильс, не бросай меня! Мне не нужен ни тайный мир, ни обычный… без тебя. Да, я бегаю за тобой!
– Бе-егаешь, сама призналась, – усмехнулся Гильс. – Ладно, пока, белый снежок…
Влада всхлипнула, когда рука Муранова очень осторожно, словно боясь поранить или напугать, как редкую бабочку, погладила ее по волосам.
Последняя минута пролетала сумбурно и кошмарно, под аккомпанемент безобразного чавканья водяного. Влада вдруг поняла, что отчаянно вцепилась в Гильса, обняв его за шею, и что она несет полную чушь, что-то говорит, умоляя и приказывая одновременно. Ей казалось, что плечо, к которому она прижалась с такой силой, вот-вот исчезнет, и ее пальцы сомкнутся, хватая пустоту. Эти секунды были страшными, неумолимыми и отвратительными. Если Гильса больше нет, жизнь теряла краски, смысл, значение. Как жить дальше и чем? Ходить на учебу, смотреть на те места в аудиториях, которые занимал он? Вспоминать каждую их встречу, его насмешливые глаза, улыбку, словечки и привычки? Как она могла злиться на него, ненавидеть, проклинать и игнорировать, проходя мимо в коридорах Носферона? Она во всем виновата, она… Как он во Тьме? Ведь ему там будет холодно и страшно. Значит, ей тоже надо туда, чтобы он не остался один.
