Волновались и преподаватели.
— Долгопупс, пожалуйста, не выдайте гостям из Дурмстранга своё неумение совершить самое простое преобразующее заклинание, — взмолилась профессор МакГонагалл в конце особенно трудного урока: Невилла угораздило превратить собственные уши в кактусы.
И вот наступил долгожданный день. Войдя утром в Большой зал, студенты на миг замерли — ночью на стены вывесили огромные флаги всех факультетов: Гриффиндорский — красный с золотым львом, Когтеврана — бронзовый орёл на синем фоне, жёлтый с чёрным барсуком Пуффендуйцев и зелёное знамя с серебряной змеёй Слизерина. Позади профессорского стола развевалось невероятных размеров полотнище с гербом Хогвартса: большая буква «X» в окружении льва, орла, барсука и змеи.
Фред с Джорджем уже завтракали. Но опять сидели отдельно от всех и о чём-то шептались, что было им отнюдь не свойственно. И Рон с друзьями, конечно, направился прямо к ним.
— Да-а, дело дрянь, — мрачно сказал Джордж Фреду. — Если он всё же откажется говорить с нами, придётся писать письмо, послать совиной почтой или прямо вручить. Он явно нас избегает, но мы своего добьёмся.
— Кто вас избегает? — подсел к ним Рон.
— Исчезни, — буркнул Фред раздражённо.
— А почему дело дрянь? — спросил Рон Джорджа.
— Младший брат слишком приставучий.
— А что вы думаете о Турнире? Хотите в нём участвовать?
— Я спросил у МакГонагалл, как будут выбирать участников, а она не говорит, — сокрушался Джордж. — Велела замолчать и заняться трансфигурацией енота.
— Интересно, что войдёт в состязания? — задумался Рон, но тут же опять оживился: — Держу пари, мы всё равно победим, правда, Гарри? Нам к опасностям не привыкать.
— Не привыкать-то не привыкать. Но не перед судейской бригадой, — остудил брата Фред.
— А кто обычно судит? — спросил Гарри.
— Всегда директора школ-участниц, — подала голос Гермиона. — На Турнире тысяча семьсот девяносто второго года все трое получили увечья. Тогда участники ловили василиска, а он возьми и встань на дыбы.
Заметив, что многие с удивлением на неё таращатся, Гермиона, как всегда, начала сердиться: почему все они так мало читают!
— Об этом написано в «Истории Хогвартса»! Правда, в ней не всё достоверно. Я бы её назвала «Пересмотренная история». Или ещё лучше: «Необъективная история Хогвартса. Избранные места. Многие приукрашены».
— Ты это про что? — не понял Рон. А Гарри сразу догадался, какая тирада за этим последует.
— Про домовых эльфов! — отчётливо и громко произнесла Гермиона, подтвердив догадку Гарри. — Ни одного раза на протяжении тысячи страниц в «Истории» не сказано, что мы все участвуем в жестоком угнетении сотни эльфов.
Гарри покачал головой и принялся за омлет. Они с Роном прохладно отнеслись к кампании Гермионы в защиту домовых эльфов. Но это не охладило её пыл. Правда, они купили два значка, чтобы Гермиона хоть немного угомонилась. Но только выкинули деньги на ветер: менее говорливой она не стала. Хуже того, потребовала носить значки — подать пример другим. Каждый вечер, придя в гостиную, Гермиона высматривала очередную жертву, загоняла в угол и трясла у неё под носом жестяной банкой со значками.
— Да поймите же, — втолковывала она зачерствелым гриффиндорцам, — вам меняют простыни, топят камины, моют классы, на вас готовит целая армия крошек-волшебников. И за свой труд они не получают ни сикля. Это настоящие рабы!
Некоторые, среди них Невилл, опустили в банку пару сиклей, чтобы Гермиона отвязалась. Кое-кто слегка проникся её словами, но этим дело и ограничилось. А многие и вовсе сочли её приставания за шутку.
Рон возвёл глаза к потолку, заливавшему зал последними лучами осеннего солнца. Фред проявил повышенный интерес к бекону (близнецы не купили значок «ГАВНЭ»). А Джордж сказал:
— Слушай, Гермиона, ты-то хоть раз была на кухне?
— Конечно, нет, — отрезала Гермиона. — Ученикам…
— А мы были, — перебил её Джордж и ткнул Фреда в бок. — И неоднократно. Воровали еду. И видели домовиков. Они там блаженствуют. Считают, что лучше работы нет!
— Потому что они необразованны и внушаемы. Им можно внушить что угодно, — горячо продолжала Гермиона, но тут зашумела крыльями совиная почта, и она смолкла.
Гарри вскинул голову — к нему летела Букля. Рон с Гермионой не отрывали от неё тревожного взгляда. Сова села на плечо Гарри, сложила крылья и устало протянула лапу. Гарри отвязал письмо Сириуса и дал ей корку бекона, которую Букля с благодарностью проглотила. Убедившись, что близнецы заняты обсуждением Турнира Трёх Волшебников, он шёпотом прочитал друзьям письмо:
— «Добрый день, Гарри!
Я вернулся туда, где был, и сейчас опять в надёжном укрытии. Держи меня в курсе всего, что происходит в Хогвартсе. Не используй Буклю, меняй сов. Обо мне не беспокойся, но сам будь начеку. Не забудь, что я сказал тебе про твой шрам.
Сириус».
— А сов менять зачем? — тихо спросил Рон.
— Букля очень выделяется среди других птиц, — мигом сообразила Гермиона. — Белоснежная сова, которая часто прилетает в одно и то же место, не может не привлечь внимание. Ведь белые совы в тех краях большая редкость.
Гарри свернул письмо и сунул в мантию, не понимая, уменьшило ли оно тревогу или усилило. Чудо, конечно, что Сириусу удалось без происшествий вернуться в безопасное место. Но с другой стороны, когда Сириус неподалёку, чувствуешь себя спокойнее и не так долго ждёшь ответа на отправленное письмо.
— Спасибо тебе, Букля, — поглаживал Гарри сову. Сонно ухнув, она нырнула клювом в кубок с апельсиновым соком и взлетела, предвкушая сладкий сон на маковке башни.
В воздухе витало ощущение праздника. На уроках никто себя не утруждал, все мысли были о гостях из Шармбатона и Дурмстранга. Даже зельеварение показалось не таким противным, ведь урок сегодня кончался на полчаса раньше. Прозвенел звонок. Гарри и Рон с Гермионой поспешили к себе в башню. Оставили в спальне сумки, надели плащи и помчались вниз по лестнице в холл.
Деканы факультетов построили учеников в колонны.
— Уизли, поправьте шляпу, — командовала профессор МакГонагалл. — Первокурсники, вперёд. И пожалуйста, не толкайтесь!
Рядами спустились по главной лестнице и выстроились перед замком. Был ясный холодный вечер. Сгущались сумерки. Бледная призрачная луна уже взошла над Запретным лесом. Гарри, стоявший в четвёртом ряду между Роном и Гермионой, заметил среди первоклашек Дэнниса Криви, которого трясло в предчувствии чего-то необычного.
— Скоро шесть, — взглянув на часы, Рон устремил взгляд на дорогу, ведущую к главным воротам. — На чём, по-твоему, они едут? На поезде?
— Сомневаюсь, — сказала Гермиона.
— А как тогда? На мётлах? — предположил Гарри, глядя в небо, усеянное крупными звёздами.
— Не думаю. Путь-то неблизкий.
— Может, портал? — терялся в догадках Рон. — А может, у них разрешается трансгрессироваться до семнадцати лет?
— На территории Хогвартса трансгрессироваться невозможно, сколько раз тебе говорить, — осекла его Гермиона.
Друзья внимательно обшаривали взглядами небо. Ни малейшего признака летящего предмета. Как всегда, тишь и покой. Гарри стал замерзать. Скорей бы уж появились гости! Может, они придумали какое-то необычное представление? Ему вспомнились слова мистера Уизли на стадионе перед матчем на Кубок мира: «Всегда одно и то же. Любим на сборищах распускать павлиньи перья».
К счастью, Дамблдор, стоящий с другими учителями в последнем ряду, в эту минуту воскликнул:
— Чует моё сердце — делегация Шармбатона недалеко!
— Где? Где? — обрадовались ребята, вертя головами.
— Вон! — указал шестикурсник на небо в стороне Запретного леса.
Нечто огромное, куда больше метлы, нет, целой сотни мётел, летело по иссиня-чёрному небу, быстро увеличиваясь в размерах.
— Дракон! — пискнул насмерть перепуганный первокурсник.
— Ты что, дурак? Это летучий дом! — уверенно заявил крошка Дэннис Криви.
Его догадка оказалась близка к истине. Гигантская чёрная тень почти касалась верхушек деревьев. Льющийся из окон замка свет озарил приближающееся чудо — огромную синюю карету, подобную башне. Её тянула по воздуху дюжина крылатых золотых коней с развевающимися белыми гривами, каждый величиной со слона.
Первые три ряда учеников подались назад. Заходя на посадку, карета снижалась с бешеной скоростью. И наконец, с оглушительным громом, от которого Невилл, подпрыгнув, наступил на ногу пятикурснику-слизеринцу, копыта золотых коней размером с хорошее блюдо коснулись земли на опушке Запретного леса. Следом приземлилась карета и покатила, подпрыгивая на гигантских колёсах; кони кивали исполинскими головами, выпучив огромные огненно-красные глаза.
