Когда же наконец восстановилось относительное спокойствие и под землей, и на ее поверхности, Уиллбери сказал:
– Полагаю, друзья, нам следует поспешить сейчас на корабль проведать, как себя чувствуют дед Артура и остальные.
Все радостно согласились, но хорошее настроение было несколько омрачено печальным вопросом Марджори.
– А что же, – спросила она, – прикажете делать мне и другим, кого бессердечно уменьшили? Такими оставаться?
При этих словах Артур хлопнул себя по лбу: как непростительно забывчив он стал! Сначала позабыл про бутыль с мышками, теперь еще об одной вещи, которую успел вынести из Сырного Холла как раз перед взрывом. Только бы она нашлась!
Он помчался на берег разлившегося озера, к тому месту, где еще недавно лежал сам, накрытый сырной пленкой, и там, к счастью, нашел то непонятное приспособление с двумя раструбами, которое раньше находилось на скамейке в машинном зале рядом с его крыльями. Конечно, он точно не знал, но что-то ему подсказывало: это и есть оно – злосчастное изобретение Марджори, украденное у нее и принесшее столько бед.
– О, Артур! – пропищала Марджори. – Ты снова спасаешь меня! Это ведь мой «уменьшитель»! Он же – «увеличитель»!
Уиллбери бережно взял аппарат у Артура, подержал в руках и сказал:
– Так вот он какой! Выглядит вполне безобидно. – И потом обратился к Марджори: – Боюсь огорчить вас, дорогая, но плохо представляю, как вы сможете воспользоваться им в качестве «увеличителя». Откуда будете брать материал для увеличения?
Марджори опустила голову:
– О боже! Я не подумала об этом.
– Мы все будем думать, начиная с этой минуты, – попытался утешить ее Уиллбери…
Они отправились на корабль, на улицах, появлялось все больше обеспокоенных людей, не вполне понимавших, что же произошло в их городе.
И никто почему-то не заметил или не обратил внимания, что на высоком фронтоне одной из городских пекарен виднеется фигура, напоминающая те, что порою украшают носовую часть кораблей и изображают какую-нибудь русалку или древнегреческое божество. Правда, эта фигура больше была похожа на очень обозленного мужчину в высоченной шляпе.
Впрочем, фигура начала вроде бы таять, соскальзывать и стекать по стене. И вскоре от нее не осталось даже воспоминания.
«Откуда же будете брать материал для увеличения?»
Глава пятьдесят третья
Исправление ущерба-1
Ослабевшие и уставшие от всех напастей, но чувствующие значительное облегчение, даже гордые своей частичной победой над злыми силами, Уиллбери и его многочисленные друзья и помощники шли нестройной колонной по направлению к кораблю, где оставались другие участники описываемых событий.
Зарядивший было дождь прекратился, и в лучах выглянувшего солнца над группой победителей показалась ворона Милдред.
– Как дела? – каркнула она. – Мы слышали жуткий взрыв и кое-что видели, но толком не знаем…
– Сейчас узнаете, – сказал Уиллбери. – Во-первых, взорвался Фремли…
– А Хватсон куда-то испарился, – добавил Весельчак. – Это во-вторых…
– У вас все целы? – спросила Милдред.
– Целы-то целы, – ответил Том, – да вот Марджори…
Другие вороны присоединились к ним
– Я здесь, – пропищала она. – Только размеры у меня неподходящие.
– Мы их обязательно исправим! – заверил Артур.
– Пожалуй, полечу на корабль, предупрежу о вашем возвращении, – сказала Милдред.
– Подождите, я с вами! – крикнул Артур, чем весьма удивил Милдред.
Но еще больше удивилась она, когда Артур развернул крылья, с которых стекало что-то, похожее на плавленый сыр, подпрыгнул, зажужжал и полетел рядом с ней над улицами и крышами города. Неподалеку от корабля к ним присоединились другие вороны, и все вместе они совершили посадку на палубе, где их встретил мистер Вильям Трабшоу – дед (а как вы, наверное, помните, по существу, не совсем дед) Артура.
– Дедушка, все жутко хотят чая или какао! – были первые слова его не совсем внука.
– Сейчас поставлю воду! – услышал Артур в ответ. – Остальное уже на столе.
И вскоре все сидели за этим столом, пили, ели и не могли наговориться.
Однако мирное какао-питие было внезапно прервано резким свистком. Они подняли головы и увидели на берегу «визгунов», то есть городских полицейских, и главного «визгуна», то есть их шефа, которые подъезжали на велосипедах к трапу.
– Господи! – вздохнул Уиллбери. – Покоя от них нет!
«Я, начальник полиции города Рэтбриджа, подвергаю аресту…»
Полицейские сошли с велосипедов, в руках у них оказались дубинки и наручники, а у начальника еще и большой рулон бумаги, который он развернул и начал читать:
– Я, начальник полиции города Рэтбриджа, подвергаю аресту находящийся в его пределах корабльпрачечную со всеми пребывающими на нем лицами и делаю это согласно статьям А-35, Б-11, В-322, Г-14, Д-118, Е-24а, К-26б, О-58 Уголовного Уложения нашего города… – Он перевел дух и продолжал: – Иначе говоря, я обвиняю всех вас в следующих преступлениях перед законом: в злостном разрушении шести домов, в побеге из-под стражи, в игре на музыкальных инструментах в часы отдыха мирных граждан… и еще в четырнадцати других, не менее серьезных проступках, которые…
Тут Уиллбери не выдержал и прервал его:
– А я, отставной королевский советник Ниббл, в свою очередь, обвиняю вас, начальника полиции Рэтбриджа, в корыстной поддержке тех преступников, кто похищал людей и другие живые существа и незаконно держал их под замком; тех, кто вынашивал план свержения городских властей; кто входил в состав запрещенной организации, занимавшейся охотой на вольные сыры, а также проводившей зверские опыты над людьми и животными; тех, кто воровал чужие вещи и чужие изобретения… И это далеко не все, в чем я могу обвинить тех злодеев, сэр, кому вы оказываете горячую поддержку…
«А я, отставной королевский советник Ниббл, в свою очередь, обвиняю вас, начальника полиции…»
– Что вы такое говорите? – заорал начальник полиции. – Да как вы смеете?
– Об остальном, – спокойно возразил ему Уиллбери, – поговорим в суде, сэр, когда он состоится. А пока хочу напомнить о другом преступлении, совершенном много лет назад, но когда вы уже работали в полиции… Помните ли вы случай с отравлением брюссельским маслом в гостинице «Конская голова»? Потерпевший остался жив, но превратился в инвалида. А в преступлении обвинили… – Уиллбери повернулся к Герберту и к деду Артура и поманил их пальцем: – Идите сюда…
– Как же, как же… – сказал шеф полиции. – Помню, я вел тогда дознание. Дело о покушении на убийство. Но обвиняемый исчез. Его так и не нашли. И дело повисло в воздухе. Мы такие дела называем – «висяк».
– И главный свидетель, если не ошибаюсь, тоже исчез?
– Да, мистер Ниббл. Помню, нам очень помогал тогда искать его и вообще разобраться во всем этом деле уважаемый мистер Хватсон, который тоже находился в гостинице, когда произошло преступление. Но, к сожалению…
– Одну минуту, сэр… – Уиллбери показал на Герберта: – Вы, случайно, не узнаете этого мужчину?
– Ну… может быть…
Он замолчал, а Уиллбери кивнул на человека, стоявшего рядом с Гербертом:
– А его?
– Ну… как бы сказать…
– Тогда я вам скажу, сэр. Первый – это и есть главный свидетель, которого ваш уважаемый друг Хватсон держал все эти годы у себя в подземелье… Да, да, не прерывайте меня!.. А второй – это обвиняемый… Тот, на кого Хватсон указал как на преступника. Его зовут Вильям Трабшоу, и он сам скрывался под землей от всех вас. И главным образом, от вашего друга Хватсона, кто оговорил его. Переложил на его плечи свое собственное преступление. И я намерен доказать в суде невиновность их обоих, а с Хватсона, если он еще существует, и с его сторонников потребовать полного признания их вины, а также денежной компенсации за моральный и физический ущерб, который они причинили этим и другим людям, в том числе и за кражу двух великолепных изобретений – механических крыльев и машины-уменьшителя… То есть увеличителя, – добавил Уиллбери, взглянув на Марджори.
Сбитый с толку, побледневший начальник полиции промямлил:
– Ну, сэр… Я… как бы это выразиться… не знаю, конечно. Молодой был тогда, неопытный… – Он скрутил в рулон бумаги, которые все еще держал в руке, и с надеждой в голосе спросил: – Но вы-то, сэр, в ваши годы давно ведь ушли на покой?
– Ушел, но теперь вернусь! – твердо сказал Уиллбери. – Прощайте… Нет, до свидания в зале суда!..
– Ну, сэр… зачем же так? Я ведь человек маленький… подневольный… Как мне скажут…
Не найдя в Уиллбери сочувствия и не дождавшись ответа, он повернулся к своим «визгунам» и скомандовал:
