– Я – младшая жена советника Игогония. Бывшего советника, к сожалению!
– А меня зовут Приветливая, – дружелюбно улыбаясь, сказала кобылка соловой масти и встряхнула роскошной золотой гривой. – Я средняя жена советника Игогония.
– А я – Вишенка! Старшая жена советника. А старшая у нас означает – главная! – церемонно объявила гнедая кобылка.
Она была совсем невысокого роста, почти как пони, зато могла похвастаться огромными зелеными глазами. С этими словами Вишенка ритуально расправила крылья – Денис помнил, что этот жест у крылатых лошадей означает крайнюю степень вежливой расположенности к твоей персоне. Примерно как реверанс у людей. И, как и реверанс, является несколько "несовременным".
– Ну а я... Я – тот самый советник Игогоний. Самый ничтожный и самый недостойный из всех крылатых обитателей Архипелага! Можно даже сказать, презренный ишак Игогоний! – представился конь.
Судя по желтым зубам и его шерсти с отчетливой проседью, был он конем в почтенном возрасте.
– Рад, что нам удалось помочь вам, маленькие господа. Спасти кого-нибудь всегда было моей заветной мечтой! Жаль, раньше мне никогда не представлялось такой возможности...
– Так вы тот самый Игогоний, через которого Нелюда вредил Царству Лошадиному и царице Снежной лично? – вспомнил Денис. – Тот, который носил колдовские очки, зараженные злой волей Нелюды?
– Да, тот самый, – потупился конь. – К превеликому сожалению, этим подлецом был я.
– Значит, вас сюда сослали? – предположила Леся. – И теперь вы ссыльный?
– Нет, меня никто не ссылал. Когда наваждение Нелюды рассеялось, я сам, без посторонней помощи осознал, что вина моя перед царицей Снежной и Царством Лошадиным огромна. И потому я сразу же сел на корабль хрулей, который и доставил меня сюда. Таким образом, теперь я нахожусь в добровольном изгнании. Я добровольно отрекся от родных пастбищ, от милых сердцу угодий, от царского дворца, а также от своих друзей и родственников, которых у меня, как у всякого знатного коня, ого-го сколько. И все это для того, чтобы искупить свою вину вдали от родины, на этом всеми забытом острове, где водится столько разных коварных и мерзких существ, сколько мне не приходилось встречать раньше за всю мою жизнь! – сказал Игогоний прочувствованным тоном.
По всему было видно, это признание далось ему нелегко: ребята, сами того не желая, разбередили старую рану.
– А мы последовали сюда за ним, – сказала Вишенка.
– Потому что мы его очень любим, – добавила Приветливая. – И не хотим, чтобы ему было тоскливо на задворках Архипелага. Мы, лошади, жить не можем без хорошего общества!
– А еще потому, что нам нравится о нем заботиться! – присовокупила к этому Фру-Фру.
– Вот мы и живем теперь здесь вчетвером, – подытожил Игогоний.
– Живете здесь? Прямо возле этого отвратительного болота? – вытаращился шошарр. – И как вам только не противно!
– Нет, живем мы возле моря, – сказала Вишенка. – А здесь мы оказались почти случайно!
– Когда на западе занялся этот замечательный, необычный рассвет, – продолжила Приветливая, – мы решили прогуляться по лесу, размять косточки. Пробегая невдалеке от болота, мы услышали ваши крики – вы же знаете, у нас, лошадей, ужасно чуткий слух! И решили проверить, что случилось. Ведь мы очень не любим, когда ночные эльфы обижают маленьких детей!
– Вообще-то, мы никакие не маленькие, – задиристо сказал шошарр. Но затем, видимо, вспомнив, что с лошадьми следует быть повежливей, добавил:
– Мы вообще не дети. Я лично – шошарр!
– Шошарр – это значит "слоник"? – наивно округлив глаза, спросила Приветливая. – Или "обезьянка"?
– Кстати, о маленьких детях, слониках и ночных эльфах, – перебил жену Игогоний, широко раздувая ноздри и озираясь вокруг. – Мне кажется, нам всем было бы лучше, если бы мы пошли к нам домой или хотя бы убрались подальше от этого гиблого места! Потому что это новое солнце – оно, конечно, замечательное, но...
– Что – "но"? – встревожено спросил Максим, бросая критический взгляд на небеса. Что там ни говори, а Хитроцельсу все же удалось невозможное!
– Но меня не оставляет один вопрос, – пояснил Игогоний, – а что, если это новое солнце закатится так же быстро, как взошло, и тогда ночной народец снова обнаглеет? Нам-то ничего, у нас ноги быстрые, а зубы острые. А вам, маленькие господа, боюсь, снова не поздоровится.
– В общем, мы приглашаем вас к себе в гости! – светясь радушием, сказала кобылка Фру-Фру и притопнула ножкой.
– Спасибо, конечно, за приглашение, – уклончиво сказал Максим. – Но дело в том, что нас ждут.
– Кто?!
– В том заливе, где мыс с гейзерами, сел на мель наш корабль, – пояснил Денис. – Точнее, не наш, а знатного дружинника Твердислава Зуболомича. Так вот Твердислав и его дружина наверняка ждут нас. И волнуются! Ведь мы ушли от них еще в полдень, а обещали вернуться вечером!
– Но послушайте, до залива отсюда довольно далеко! Часа два с половиной непрерывного ходу! И то, если не закатится это дивное новое солнце! – сказала Вишенка. – А вы все мокрые, да, наверное, еще и голодные... А до нашего дома всего несколько минут!
– Если вы пойдете к кораблю, вы запросто можете простудиться! Или даже подхватить воспаление легких! – добавила Приветливая.
– Не знаю никакого воспаления легких, но чувствую – гадость ужасная, – проворчал шошарр.
– Да и глаза у вас уже слипаются... А так – поспите на соломке, овса пожуете да и чайку попьете. Мы специально чай держим для вашего брата, чтоб, значит, в случае чего не осрамиться, – сказала Приветливая.
Предложение было, конечно, очень соблазнительным. Идти сквозь Броселианд, пусть даже и освещенный Солнцем Хитроцельса, не улыбалось никому. Но чувство ответственности оказалось сильнее.
– Нет, так нельзя, – твердо сказал Максим. – А вдруг Твердислав и дружинники выйдут нас искать? И сами попадут в какую-нибудь историю?
– Они же такие недотепы, хуже маленьких детей, – добавила Леся.
– Вот если бы могли их как-нибудь предупредить, что мы у вас...
– Предупредить? Это запросто! – встрепенулась кобылка Фру-Фру. – Я лично добегу до берега минут за тридцать – у меня очень резвый галоп, да и тропы потаенные мне известны! Я скажу вашему Твердиславу Зуболомичу, что вы остались у нас, а утром придете! Годится?
– Все правильно Фру-Фру говорит! – поддержала подругу Вишенка. – Пока мы с вами до нашей родной конюшни доплетемся, Фру-Фру уже и обернется!
– Какие вы все-таки добрые! – воскликнул шошарр. – Никогда бы не подумал, что животные с такими огромными зубами бывают такими добрыми!
Лошади польщено зафыркали – как все четвероногие и двуногие, они обожали комплименты. А особенно – заслуженные.
– Что ж... Пожалуй, так и правда было бы лучше, – вымученно улыбнувшись, сказал Денис. – А то я прямо с ног падаю...
– И я тоже, – тихо сказала Леся.
Денис не помнил толком, как они дотащились до небольшого, но милого сарайчика, крытого сухим тростником, что стоял на опушке березовой рощи (этот сарайчик лошади называли гордым словом "конюшня" и считали своим домом.)
Он не помнил даже, как он снял и развесил для просушки на жердях вокруг разведенного костра свою одежду и обувь. И не помнил толком, что рассказывали им Игогоний и его жены, пока они брели сквозь лес.
Денису даже не запомнилось, чем именно угощали его и друзей гостеприимные лошади. Он помнил смутно только сахар, до которого те были большими охотницами. Как только щека Дениса коснулась подстилки из свежей соломы, он тут же накрылся с головой плетеной из тростника циновкой и погрузился в спасительную дрему – уж больно нервным выдался последний день.
Ему снилась родная школа, где отчего-то весь честной народ праздновал именины Кристины Заграйской. Он видел огромный, величиной с парту торт "Наполеон" с тринадцатью свечами. Торт, как это нередко случается в сновидении, стоял не на праздничном столе, а на большом лабораторном – в кабинете физики. И учительница физики Неонилла, в клоунском колпаке и черной академической мантии, пела в сновидении Дениса "Хэппи бездэй ту ю!", а его соученики громко смеялись и спорили, сможет ли Кристина затушить все свечи с одного раза...
И прямо там, во сне, Денис подумал о том, что в Закрытке ведь, на самом-то деле, не так уж и скучно. И уж точно совсем не так опасно! По крайней мере, там не замечены ни коварные и лживые феи, ни ночные эльфы-нетопыри на своих ненормальных жабах, ни уж тем более устрашающие бледные витязи...
Его растолкали, когда вернулась Фру-Фру.
Максим, шошарр и Леся, судя по всему, даже и не думали ложиться спать. Они пили чай из глиняных мисок, а лошади лежали поодаль на подстилке из свежего сена, которое они, время от времени, подъедали.
При этом на улице стояла непроглядная ночная темень – Солнце Хитроцельса исчезло с небес, будто и не было его никогда! Но это Денис заметил не сразу ...
