Ой! Что-то я, дорогой читатель, загнула с метафорами. Но ты, я думаю, понял, что если по-простому, так я имела в виду «разобьюсь вдребезги».
Когда я наконец посмотрела назад, никакого вертолета не было и в помине. А еще через несколько минут с разных сторон ко мне устремились все увеличивающиеся темные точки. Моя стая!
Клык подлетел первым. Так что у меня есть минута поделиться с ним моей новой идеей: небо для нас закрыто. Пора спускаться с небес на землю.
117
— Черный Рейнджер — Крылу Один. Прием… — тихо говорит Тотал в сжатый кулачок. — Береговая линия свободна. Крыло Один — на посадку. Прием.
— Тотал, я здесь. У нас нет никаких переговорных устройств.
— Нет, но должны быть. Нам больше всего подходят СПУ, самолетные переговорные устройства, — уверенно заявляет Тотал, — у меня такое СПУ точно должно быть. Тогда я…
Я затыкаю ему рот и печально смотрю на горы ржавого металла, древних холодильников и стиральных машин, выпотрошенных автомобильных каркасов. Вокруг нас простирается бескрайняя свалка. Через плечо сигналю своим. Клык, Газзи и Надж сбегаются ко мне и присаживаются на корточки перед рядом полностью раздолбанных холодильников.
Сколько мы могли обнаружить, эти необъятные просторы ржавчины и рухляди охраняет только один полусонный сторож. Такой же древний, как это старье. К тому же он остался далеко позади, в кособокой хибаре-конторе у самых ворот этой гигантской мастерской по разборке автомашин на детали. О свойствах основного здешнего бизнеса я заключила, заметив здоровенный ангар, под навесом которого припаркованы хоть сколько-нибудь пристойные машины.
Ровно это нам и нужно.
— Слушай, последний раз мы сидели в машине, когда… — шепчет Клык мне на ухо.
— Тогда было другое дело, — я раздраженно его перебиваю. — А теперь мы не собираемся красть никаких грузовичков.
— А что мы на этот раз собираемся спереть? — интересуется Игги. — Можно, я попробую порулить?
— Чего заранее-то загадывать. Еще ни коня, ни воза. — Надеюсь, я не слишком резко его обрезала.
— Вон та, — мой палец упирается в низкую, обтекаемой формы спортивную тачку.
У которой, при ближайшем рассмотрении, отсутствует мотор.
И вообще, при ближайшем рассмотрении оказывается, что у всех этих престарелых красавиц отсутствует что-нибудь существенное: то руль, то колеса, то сиденья, то приборная панель. Час поисков — и я от расстройства готова крушить здесь все подряд.
— Что теперь? — Клык присаживается рядом со мной на ржавую газовую плиту. — Общественный транспорт?
Я огорченно молчу.
— Макс? — Надж отводит с лица длинные пряди волос и зовет меня неожиданно тихим и задумчивым голосом. — Я тут хожу и думаю…
— Снова здорово, она, видишь ли, думает… — устало бормочу я себе под нос, но встаю и подхожу к ней поближе.
— Смотри, вон та «Тойота-Эко». Мотор у нее уже есть, только надо новый воздушный фильтр присобачить. Сиденья можно взять от той красной «тойоты», руль от «ниссана», батарею вытащим у этого «кадиллака». Если все это вместе собрать, у нас вполне классная тачка получится. — И она вопросительно смотрит на меня большими карими глазами. — Ты как думаешь, попробуем?
— Вот это да! — Тотал даже присел от восхищения, а я от удивления лишилась дара речи и только мычу что-то нечленораздельное.
— А воздушный фильтр вон там лежит, как новенький, — добавляет Надж последнюю решающую деталь.
Наконец ко мне вернулась способность связать вместе пару слов:
— С каких пор ты про это все знаешь?
— Ой, я машины очень люблю. Давно. Я еще у Джеба всегда читала все его журналы про машины. И картинки смотрела, даже схемы. Помнишь, у него всегда кипы этих журналов были.
— Помню. Короче, похоже, у нас есть план. Ребята, все слышали, что Надж говорила? Что делать, поняли?
Рев нашего мотора кого хочешь из мертвых поднимет. Поэтому, чтобы не разбудить охранника, толкаем нашего «Франкенштейна» через ворота свалки и даже еще пару сотен футов подальше. Только тогда можно наконец спокойно убедиться, сработало ли наше творение.
Вытолкав наш лимузин на почтительное расстояние, Клык садится за руль, а я применяю на практике свой талант заводить мотор без ключа.
Победа! Он, конечно, хрипловат, и тачка поначалу тарахтит и стреляет из выхлопной трубы, как из пушки. Но ведь едет! Едет голубушка!
— Все по местам, — командую я.
Тогда-то мы и обнаружили нашу последнюю проблему.
Маленькая «Тойота-Эко» не рассчитана на шестерых крупногабаритных подростков.
С крыльями.
И с собакой.
— Клоунская какая-то у вас машина, — ворчит Тотал, сидя у меня на коленях на переднем сиденье.
— Что это собака к тебе на колени уселась? — жалобно гундит Газзи, которого — как, правда, и всех остальных, — подбрасывает и трясет на каждом ухабе, — почему ребенка вперед не посадить?
— Потому что собаке здесь много удобней, — Тотал находит наконец светлую сторону в своем существовании.
— Потому что людям на переднем сиденье запрещено сидеть на коленях — это опасно. К тому же полицейский увидит — обязательно остановит. Хотите забрать Тотала к себе назад?
Заднее сиденье единодушно завопило «нет».
У меня бездонное терпение, согласись, дорогой читатель.
— Придется потерпеть, ребята. Надеюсь, недолго. Как найдем подходящее место для ночевки, сразу сделаем привал.
— Собака… Тоже нашли собаку… — ворчит все еще обиженный Тотал.
— Ш-ш-ш! — потрепала я его по загривку.
— Ты что, хочешь сказать, что ты не собака? — спрашивает сзади Газман.
Он устал. Мы все устали. Все голодные. И все немножко прибалдели.
— Хватит вам, — я сердито поднимаю голос. — Сидите спокойно.
Клык смотрит в зеркало заднего вида:
— Кто-нибудь знает песенку про разбитые бутылки?
— Не-е-ет! — кричим мы все в один голос.
118
В ту ночь мы остановились на заброшенной ферме. Спрятали машину в разросшемся кустарнике, а сами забрались спать на высоченные старые деревья, слегка покачивающиеся под ласковым ветерком. Никто на нас не нападал, никто за нами не гнался. Ночь выдалась на редкость удачная.
Наутро мы снова все влезли в нашу крошечную машинку. Слышишь, мой сострадательный читатель, ударение на «крошечную».
— Нам на всех привязных ремней не хватает, — жалуется Газзи с заднего сиденья.
Они там и правда, как селедки в бочке понапиханы.
— Видит Бог, Газзи, вся наша жизнь — сплошная забота о мерах безопасности. — И я, преступно проигнорировав тему привязных ремней, уставилась в карту.
— Я только говорю, — бурчит Газ. — Ой! Клык! Поосторожней нельзя?
На сей раз даже Клык поморщился на ТАКОЕ переключение скоростей. Я прикусила язык, удерживаясь от комментариев и невинно глядя на нашего новоиспеченного водилу. Да-да, хотите верьте — хотите нет, но я проглотила все имеющиеся у меня скептические комментарии по поводу его вождения. Однако я хорошо помню, что именно он отпускал в мой адрес, когда я была за рулем. Это потому, что я хороший человек, чуткий и внимательный. Надеюсь, ты, дорогой читатель, со мной согласен?
— Эй, песья твоя душа, — говорю я Тоталу, — убери свои лапы с болота.
Тотал немного подвинулся, чтобы мне удобнее было читать карту. Клык переключил скорость, и мы с ревом рванулись к нашей следующей цели — головному отделению компании ИТАКС.
Если считать, что Ангел поставила нам точные разведывательные сведения, самое время подумать про ИТАКС, и что именно мне нужно предпринять, чтобы предотвратить катастрофу и спасти от него мир.
Я устала уклоняться от этих вопросов. Я устала их задавать. Я готова найти ответы.
119
Интересно, успел ли ты подумать, мой сметливый читатель, что будет, если какой-нибудь полицейский наряд заприметит несущуюся по шоссе И-95 странную заплатанную «Тойоту-Эко», в которой к тому же иммигрирует в США все население некоей небольшой страны. Вряд ли ты думаешь, что у этого наряда не возникнет желания данную «тойоту» остановить. Молодец. Правильно! Непременно возникнет.
В целом все мы шестеро старательно избегаем любых полицейских нарядов и всяких других правоохранительных органов. Особенно потому, что никогда нельзя гарантировать, что люди в форме не превратятся внезапно в ирейзеров. Умение отличить одних от других — одна из неизбежных трудностей нашей экспериментальной и вечно тестируемой жизни.
— Притормозить? — спрашивает Клык, глядя на полицейскую мигалку позади нас.
— Другого выхода, кажется, нет. — Растирая лоб, стараюсь собрать силы и приготовиться к любому повороту событий. Поворачиваюсь назад к стае:
— Так, мы останавливаемся. Если кто почует неладное, немедленно из машины, на взлет и валите подальше.
