— Она права. Ее не надо об этом спрашивать. — Ма продолжила мысль Азы. — Как она может такое решать? Пока ее не отключат от искусственного жизнеобеспечения, она остается роботом и мышление ее — тоже мышление робота. Ты же ей задаешь вопрос как человеку. Это парадокс, который можно разрешить только со стороны.
В пылу жарких дискуссий никто не заметил, как Альф тихонько вышел из операционной.
— Так будем снимать оболочку? — не выдержал Дормидонт.
— Да. Теперь Аза — моя дочка и я решаю за нее. Ни пуха, ни пера тебе, родная.
— К черту, мамуля.
Дормидонт нажал кнопку.
«Ах, какой вчера был хороший день — день накануне моего дня рождения. Солнечный, теплый, мягкий и зеленый. — В этом году весна наступила почти на две недели раньше, чем обычно. Такая погода редко выпадала на ее самый любимый праздник. И не только ее. Все вокруг в этот день веселились и радовались вместе с ней: друзья, учителя, родители.
Именно погода подтолкнула ее сделать самой себе подарок. Новый нос! В этом году были в моде удлиненные тонкие носики. Впрочем, ее старый тоже был неплохой. Папа частенько его целовал, когда она обижалась на что–нибудь.
Но мода есть мода! Куда от нее деться?
Правда, такие пластические операции делали девочки несколько постарше ее. Ну и что? Она тоже достаточно взрослая, чтобы решать такие пустяки самой. Подумаешь, изменить форму носа. Старшая сестра ее подруги Ардельки уже четыре раза ее меняла. И никаких проблем.
Хирург так и сказал, что к вечеру все регенерирует и даже следов не останется. Как его зовут? Кажется, ГХВ–123 или РГХВ–123, точно не помню. Но очень серьезный. Уже если обещал, то так и будет.
Вот только дома могут быть небольшие неприятности. Она никому не сообщила о том, что собирается делать. Только оставила записку на своей кровати под подушкой. Чтобы родители не волновались. В последнее время они очень много работали. Но перед сном приходили поцеловать ее. А в день рождения утром на тумбочке обязательно лежал подарок. Нужно было только протянуть руку».
Сознание постепенно возвращалось к Азе.
«Нос и подарок! Посмотрим нос. Вроде на месте. Это уже хорошо. Но не поймешь, новый или старый? Есть ли здесь зеркало? А вдруг будет болеть? Вроде нет. Лучше пока не двигаться. Только чуть–чуть скосить глаза, На тумбочку. Где должен лежать подарок.
Какой подарок? Ведь она в больнице!».
Но рука сама автоматически стала ощупывать тумбочку.
«Конечно нет. Ведь она не дома».
Аза огорчилась и окончательно открыла глаза.
И первое, что она увидела, был необычайно красивый камушек с цепочкой, лежащий у нее на груди.
«Вот это да! Чудо! Неужели мама пришла?»
Она огляделась по сторонам.
«Почему так многолюдно в зале? Все пришли поздравить ее? Или поглядеть на ее новый нос? Где же здесь зеркало?…
… Лица вроде знакомые, а никого не знаю. Может, заходили раньше к ним домой? А, наконец–то. Здесь ее врач, ГХВ с номером…
… Ничего не говорит. И мамы нет. Ну и пусть себе стоят. Сначала надо рассмотреть камушек поближе».
Аза начала снимать цепочку с шеи. Но ГХВ, он же Дормидонт, решительно пресек ее намерение.
— Послушай нас, Аза, — начал он. — Не волнуйся. Нам надо тебе кое–что рассказать.
Такое вступление очень не понравилось Азе. «Неужели у него ничего не получилось и вместо носа у меня какая–нибудь картошка? Где же зеркало?»
Но Дормидонт уже начал рассказ. И чем больше он говорил, тем больше Аза не знала, что делать.
«Верить всему этому или нет? Роботы никогда не обманывают. Значит и ГХВ говорит правду. Но как в такое поверить? Сама она ничего этого не помнит».
Па и Ма подошли к Азе и подтвердили все слова Дормидонта. У Ма на глазах были слезы. Как будто только дожидалась такого сигнала, разрыдалась и Аза.
— Эх, — огорченно вздохнул Дормидонт. — Эти слезы мне все время были подозрительны. Но прошляпил, не догадался. Верно и на старуху бывает проруха.
— А это что? — всхлипывая, Аза взяла камушек в свои руки. — Как вы узнали, что у меня день рождения?
— Ах, доченька, — вздохнула горько теперь Ма, — Пусть хоть это тебя утешит.
Ма рассказала Азе самую неприятную часть ее истории превращения в человека. О том, что без амулетного камня человек не может жить на земле. И что таких камней у них нет.
— А этот, который висит у тебя, имеет особую историю. После снятия оболочки тебе обязательно нужен был амулет. И я, и Па хотели отдать тебе свой, так как свободных у нас нет. Но пока мы между собой решали, Альф без нашего ведома разбил свой амулет, чтобы сделать из него два.
— Непослушный мальчишка, — слезы опять появились на глазах Ма, — Ведь его амулет мог рассыпаться на крошки. Да и половинка его могла не обеспечить безопасности. Совсем не думает о маме.
— А кто этот Альф?
— Это наш сын. Вот он стоит.
Перед Азой был высокий и немного смущенный мальчишка с точно таким же камнем на шее, как у нее.
— Вот, посмотри, — Ма никак не могла успокоиться.
Она взяла камушки Азы и Альфа и соединила их вместе. Получился один, с едва заметной трещинкой посередине. Да на самом краю трещины была небольшая выбоинка.
— А это? — указала на нее Аза.
Альф разжал ладонь. Маленький блестящий осколочек лежал у него на ладони.
— Какой он хороший, этот ваш Альф, — не удержалась от восхищения своим рыцарем Аза.
После этого настала очередь Азы рассказывать про все, что о ней произошло. Получалось, что когда всех людей спасали в Убежище, Азу просто не нашли. И вместе со всеми ее родители должны были быть замурованы глубоко под плитами укрытия, к сожалению не ставшего преградой для излучения. Азе об этом пока решили не говорить. Пусть хоть первое время надеется на скорое их освобождение.
Саму Азу почему–то спасло подключение Дормидонтом защитной оболочки и других искусственных органов для начала операции с ее носом. Но так как с носом никаких изменений не произошло, то в тот момент, скорее всего, отключился от излучения и сам Дормидонт.
После этого в истории шло темное место. Которое начало светлеть с момента пробуждения Дормидонта от удара по голове.
Считая, что ее родители в безопасности, Аза понемногу успокоилась. Красота голубенького камушка с цепочкой почти полностью примирила ее со сложившейся ситуацией. Ох, как это было похоже на ту Азу, которую знали все они и о которой ничего не знала только сама Аза.
— А почему вы все называете меня Азой? — только теперь смогла спокойно поинтересоваться она.
— Это были твои первые слова после пробуждения, — поспешно пояснил Дормидонт. — Я оживлял тебя как робота, а ты твердила «Аза, аза, аза…». Грешным делом, я подумал тогда, что в тебе что–то заело и устроил за это небольшую взбучку.
— Это как?
— Да по старинному рецепту дал тебе пару подзатыльников.
— И что?
— Помогло. И даже больше.
— Даже больше?
— После этого ты меня и всех остальных наградила теми именами, которые мы сейчас носим. Тогда это казалось очень странным для роботов. Теперь мы к этому привыкли и даже благодарны тебе.
— И Дормидонту, — вступил в разговор Жвачкин, долго ожидавший своей очереди. — За то, что он так мудро ввел тебя в жизнь.
— Это — Жвачкин, — представил его Дормидонт. — Ты наградила его двумя именами. Он у нас еще и Шоколадик.
— Шоколадик?
— За то, что кормит людей не по правилам. Изобрел для них шоколадную диету.
При этих словах Жвачкин поманипулировал своим подносиком и галантно протянул Азе большую шоколадку.
— Это то, о чем ты мечтала, будучи роботом.
— Именно этого мне недоставало больше всего, — полный рот почему–то не мешал Азе разговаривать. — Кажется, мы с тобой подружимся.
— Всегда к твоим услугам, — молодецки щелкнул пятками Шоколадик, записывая в свои сторонники еще одного ценителя его диеты.
— Теперь твой телохранитель, Пуфик, — выступил вперед Марс, подводя к Азе за руку Пуфика. — Он тебя не раз выручал из различных сложных ситуаций.
— А она — меня, — ради справедливости уточнил тот.
Пуфик так понравился Азе, что она на время забыла обо всех остальных присутствующих. Немного обидевшийся на это Жвачкин решил в следующий раз выделить ей шоколадку поменьше размером. «Пусть большую ей делает Пуфик. Если сможет», — ехидно подумал он.
Кончив знакомство с Пуфиком, Аза перенесла свое внимание на металлического гиганта.
— Какой большой! И какой красивый! Я бы тебя назвала Марсиком.
Кто мог, дружно засмеялись. Чем–то эта Аза–человек очень напоминала Азу–робота.
С остальными Аза также перезнакомилась наново. Ма не отпускала ее от себя ни на шаг и казалась самой довольной в их маленькой компании.
— Женщина всегда чувствует женщину, в какую бы одежду та не обрядилась, — счастливо повторяла она всем.
