– Нет времени! – перебила его Аня. – Лялечка-то в неояслях и к утру загнется от голода и холода, пока небоход починят да запустят. Ой, кстати…
Девушка выбежала из комнаты. А Маша подошла к Андрею и тоже выглянула в окно.
– Я могу попытаться починить его, – предложила девочка.
– Разве ты механик?
– Я же могу магией восстанавливать вещи. Между прочим, в том и состоит работа Смотрителя – пока вы спите в Черный Час, он восстанавливает город. А Птицы его охраняют от Тьмы.
– Маша, угомонись! – не выдержал Андрей и шлепнул ладонью по подоконнику. – Мы тут живем всю жизнь, а ты – всего неделю, и я постоянно слышу от тебя какие-то несусветные новости. Есть неоспоримые вещи – в Черный Час нельзя выходить из дому, в Черный Час летают Ночные Птицы Рогонды, а Смотритель гонит Тьму и усмиряет Ночных Птиц. Это длится не одну сотню лет! Птицы дикие, но очень редкие и ценные живые существа, и если они унесли-таки ребенка – есть шанс уговорить их вернуть его, но небольшой, потому что Птицы мало кого слушают. Ты можешь попытаться, тем более что, как ты говоришь, у тебя уже получилось однажды убедить их не трогать вас с Селедкой, но если у тебя ничего не выйдет и ребенок погибнет внутри неоясель, ты добьешься максимум того, что жители испугаются.
– Ерунда, их гораздо больше Орден пугает, – отмахнулась Маша.
– Кстати, Ордена больше нет, ты слышала? После наших приключений в пещерах осталась только община для бездомных, да еще где-то под землей вроде бродят морские тельца. Сердцевидка-то погибла, и все старшие братья и сестры, кто выжил в пещерах, собирают ракушки на берегу…
Вбежала Аня, в руках у нее был цилиндр со светящейся синей полоской на боку.
– Это патрон к неояслям. У мамы остался один, хотя она ими уже давно не пользовалась. Если тебе удастся добраться до ребенка, ты сможешь заменить патрон, чтобы малыш продержался подольше!
Маша с благодарностью приняла цилиндр и положила его в потайной карман, к перчаткам. Жилет слегка встопорщился под мышкой, что, однако, почти не мешало двигаться.
– Ну хорошо, времени нет, – сдался Андрей. – Пойдем на крышу и посмотрим, сумеет ли Маша запустить небоход. С наступлением темноты его, конечно, опять сломают Птицы, но до вечера еще далеко, может, мы и успеем.
– Мы? – повернулась к нему Маша.
– Ты, конечно же, думала, что я отправлю маленькую девочку, то есть, извини, великую сквознячку одну в горы, к диким и хищным Птицам, а сам буду дома мультики смотреть? – Андрей сдвинул брови. – Не спорь! На крышу!
Глава 21
Шаман, сын Шамана
Внутри каминной трубы были, как оказалось, прибиты скобы, по которым ребята и вылезли на крышу, как по лестнице. Монорельс, заброшенный и тусклый, проходил прямо над их головами. Маша щелкнула пальцами, представив себе, как по нему скользят маленькие вагончики, такие, что она видела неподалеку от пещеры Ордена. Но ничего не случилось.
– Ну как, работает? – Аня ежилась на ветру и куталась в свой халат.
– Может, его должен кто-то запустить? – задумалась девочка.
– Я думал, ты его и запустишь, – усмехнулся Андрей. – Вообще-то это нелегкое дело – монорельс идет над всем городом, от порта, поднимаясь в горы. Ты даже не знаешь, какой он длинный.
Маша тут же обернулась в сторону порта и теперь представила себе монорельс, весь, целиком, связывающий, как суровая ниточка, кривые улочки Рогонды. Она щелкнула пальцами еще раз. Что-то тонко заскрипело. Аня подбежала к краю крыши и поставила ладонь козырьком к глазам, чтобы лучше видеть.
– Один вагончик идет! – наконец сообщила она.
– Прыгаем в него, – предложил Андрей Маше и крепко стиснул ее руку.
Наконец вагончик поравнялся с домом. Он был какой-то неровный, его хвост располагался ниже носа, крыша уходила назад и вниз, как у фуникулера. Из открытой двери свисала ступенька, которая едва не задевала крышу дома. Андрей легко запрыгнул на нее, втащил за собой Машу за руку. Сидений внутри не оказалось, только полно металлических трубок, из которых вынули подушки. Стекла щерились опасными на вид осколками. Ребята встали посередине вагончика, держась за руки, чтобы не упасть и не наткнуться на стекло или на металлическую трубку.
Рука у Андрея была твердая и горячая. Маша даже подумала на секунду, что у него температура, и машинально поднесла вторую руку к его лбу. Нет, температура нормальная. А прикосновение Машиной руки к его лицу Андрея отчего-то смутило. Он зажмурился и замер.
– Извини. – Машины непослушные губы смогли выдавить только это слово, без объяснений. Она тоже смутилась и отвернулась к разбитому окну, чтобы посмотреть на город. Полукружья каменных лестниц, чешуйки черепичных крыш – все это живо напомнило девочке первый день.
– Кирилл сказал, что Рогонда похожа на морской желудь на створке раковины, – пробормотала она.
– Хм, действительно, – удивился Андрей. – А я и не знал, что Селедка способен на такие сравнения.
– Кажется, они подружились с Олей? – неосторожно спросила Маша. Ее очень занимала мысль о том, не ревнует ли Андрей Олю к Селедке.
– Да хорошо бы, – усмехнулся тот неожиданно. – Я опекал раньше Чайку, как тебя, потому что она сирота, а брат вечно в отъезде, да еще Оля связалась с Боцманом… Боцман, хоть и занимался вроде бы хорошими делами – помогал рыбакам, боролся за справедливость, – всегда действовал немного чересчур. Например, с той же Капитошкой. Он не пытался ее уговорить помогать рыбакам, а просто привел нас однажды и велел закидать гнилыми овощами одну из ее служанок. Я часто был не согласен с его методами, но ребята стояли за него горой. Он умеет делать круто, поступать красиво, а правильно или нет – неважно.
– Аня говорила тогда, у таверны да еще в пещере, что ты в Чайку влюблен, а Аня влюблена в тебя.
Андрей усмехнулся, но почему-то отвел глаза.
– Думаю, это была игра на публику, чтобы поймать Боцмана с поличным. Ане всегда нравился Карась. Боюсь, он для нее идеал старшего брата и защитника, каким я так и не стал. Крепкий, как скала, и послушный, как ягненок. Оля мне нравилась когда-то. А кому она не нравится? Красивая. Вообще не понимаю, зачем я с тобой об этом говорю.
– Тогда зачем ты со мной об этом говоришь? – спросила Маша, отвернувшись, глядя, как тает внизу Рогонда, как приближается площадка на вершине круглой скалы.
– Наверное, как раз потому, что мне нравишься ты. – Андрей лукаво усмехнулся, слегка сжав ее пальцы. – Может быть, когда тебе будет столько же лет, сколько мне сейчас, ты подумаешь о том, не согласиться ли тебе стать моей девушкой?
Маша, вспыхнув, вырвала руку и едва не упала, поскольку вагончик резко остановился.
– Не обижайся, – мягко и торопливо сказал Андрей. – Просто знакомые мне девочки в двенадцать лет играют в куклы и смотрят мультсериалы. С ними даже поговорить не о чем пока. Повзрослеешь – поймешь. Я мог бы сказать, что люблю тебя, как младшую сестру.
– Что ты понимаешь? – глухо отозвалась Маша. – Я столько времени уже прожила в других мирах, возвращаясь домой в ту же секунду, в какую покинула свой мир. Мне двенадцать плюс много-много месяцев, проведенных в других мирах. Если хочешь знать, о чем со мной можно поговорить, хотя бы попытайся. Если у меня будет время после того, как я спасу сперва ребенка Кристины, а потом и весь твой мир…
Маша спрыгнула с подножки и осмотрелась.
Ребята оказались на ровной пустой площадке. С той стороны, откуда пришел небоход, простиралась многоступенчатая, какая-то будто бы чешуйчатая Рогонда, а за ней и вокруг – голубая даль моря. Андрей подошел к девочке, тронул за плечо и указал в противоположную сторону. Сначала Маша решила, что перед ней просто горы. Потом рассмотрела среди скал и склонов ту же чешуйчатость, как у Рогонды. Что-то разделяло пространство, образовывая островки или улочки. И только после этого девочка увидела вдали, на склоне горы, не то круглые ступеньки, не то древесные грибы, прячущиеся среди деревьев со странными голыми стволами, похожими на чьи-то длинные пальцы, у которых вместо ногтей росла листва.
– Это Птицелапы, – тихо сказал Андрей. – Они растут возле гнезд. Идем, тут тропка. Она доведет до той скалы, а там молись хоть Сердцевидке, хоть кому, чтобы Птицы нас пропустили.
– А если они нас не заметят? – прошептала девочка.
– Заметят.
Андрей повернулся и полез по узкой неухоженной дорожке, которая была настолько крута, что казалось: единственный способ пройти ее – просто спрыгнуть с нее прямо в Птичий город. Однако спуск оказался не таким уж и сложным, Маша зря боялась. Андрей все время был рядом, придерживал ее за руку, давал советы, куда и как наступить. Он явно не в первый раз оказался в горах.
– Ты не альпинист, случаем? – поинтересовалась девочка во время короткого отдыха.
– Альпинизм запрещен на этом острове, – серьезно ответил Шаман. – Охраняют то ли людей от Птиц, то ли Птиц от нас. Понятное дело, по горам лазить в Рогонде все равно умеет каждый мальчишка, только вот снаряжение использовать имеют право лишь каменщики.
