— Да, вот именно. Прошел уже целый час, — повторил он и занес руку для удара. — Советую поторопиться. Гляди, вот летит новый НЛК.
Я недовольно поднялся на ноги.
— Какой тебе сделать бутерброд? — простонал я.
— Нечего меня спрашивать! — прикрикнул брат. — Сделай что-нибудь, но только побыстрей и так, чтобы мне понравилось.
Когда я проходил мимо него, он попытался ударить меня еще раз. Однако я успел увернуться, и затрещина не попала в цель, лишь скользнула по моим волосам.
Выбежав на лестничную площадку, я повернулся и крикнул ему:
— Мог бы и не распускать руки!
В ответ он лишь громко и смачно рыгнул. Симпатичный у меня братец, а?
Но потом он, к моему облегчению, взял приготовленный мной бутерброд, удалился в свою комнату и больше в тот вечер не показывался.
Я провозился еще около часа. Теперь этого оказалось достаточно, чтобы окончательно убедиться в том, что я и без того уже подозревал — что и этот новый спектральный детектор никуда не годится. Я отключил его от компьютера и с досадой выбросил в мусорную корзину.
Около одиннадцати часов я переоделся в пижаму и подошел к окну. От порывов сильного ветра дребезжали стекла.
За окном я увидел покрытые снегом верхушки елок и сосен, растущих на берегу озера Уэллман, и поверхность замерзшего озера. Лед тускло блестел под ярким светом месяца.
В безлунные ночи озеро не видать. В такие ночи оно кажется огромной черной ямой, разверзшейся за деревьями.
Глубокой черной ямой.
Такое оно и есть, это зловещее озеро. Глубокая черная яма, водяная могила, способная навеки проглотить свою жертву.
Я прижался лбом к ледяному стеклу и всматривался в морозную ночь. Мой взгляд скользил по заснеженным дворам. Улицу почистили несколько часов назад. По краям тротуаров лежали высокие груды снега.
От нового порыва ветра опять задребезжали стекла. Темные силуэты деревьев вздрогнули.
Тут мой глаз что-то заметил на мерцающей сероватой поверхности замерзшего озера. По ней что-то двигалось, какая-то фигурка.
Она быстро и плавно скользила по льду. И светилась, мелькая за темными стволами сосен.
Я поднес руки к глазам, соорудив подобие бинокля, и снова вгляделся в озеро.
И увидел мальчика, скользящего по льду. Его окружало нежно-голубое сияние. Он плавно скользил в этом холодном сиянии по зимнему озеру.
Мальчик светился на фоне серого льда, светился сам собой. И бежал на коньках так плавно, так ловко.
— Майкл, это ты? — произнес я вслух с бешено колотящимся сердцем, продолжая всматриваться в светящуюся фигурку. Меня стала бить нервная дрожь.
— Майкл — это ведь ты, правда? Не уходи! Не убегай! Я иду к тебе!
Резко повернувшись, я бросился к своей одежде.
Натягивая на ходу куртку, я выскочил на улицу. Меня обдало морозным воздухом. Снег шел два дня. Мои ботинки утонули в рыхлом сугробе, когда я свернул с расчищенной дороги и побежал к озеру. С веток деревьев ветер сдувал снежные комья, и они сыпались мне на голову и за шиворот.
Я оглянулся на наш дом. В окне родительской спальни горел свет. Неужели мама с папой слышали, что я ушел? Может, нужно было их предупредить?
Но тогда они спросили бы меня, куда я ухожу. И мне пришлось бы им долго все объяснять.
И они наверняка пришли бы к заключению, что у их младшего сына поехала крыша.
Сейчас они считают, что мой интерес к призракам — чистая игра. Просто очередная стадия моего развития, которая скоро закончится.
Ничего-то они не знают. Они не догадываются, как мне ужасно хочется поговорить с моим утонувшим двоюродным братом, попросить у него прощения и объяснить, что я перед ним ни в чем не виноват.
— Майкл! Эй — Майкл! — приложив ладони рупором ко рту, кричал я, сбегая к берегу озера между темных заснеженных деревьев.
Порывы ветра вздымали с поверхности озера клубы снежной пыли. Снег кружился, закручивался, образуя странные зловещие фигуры, словно на льду танцевали призраки. При ярком лунном свете от деревьев по льду протянулись длинные черные тени.
— Майкл! Ты здесь? — Шум ветра в хвое приглушал мои крики.
Я стал искать глазами голубоватое пятно света. Ведь из окна я видел, что мальчик катался, окруженный этим сиянием. Но теперь на серебристом льду шевелились лишь темные тени елок и сосен.
— Майкл?
Я остановился. От волнения у меня внезапно перехватило горло, стало трудно дышать.
В голове неожиданно промелькнула мысль, что я не был тут целый год.
Целый год я не выходил на этот берег, с того самого ужасного дня.
Меня захлестнула волна страха. Я застыл, словно парализованный. У меня появилось странное ощущение, что я не могу больше двигаться. Что я никогда больше не смогу самостоятельно сдвинуться с места.
Однако Майкл был здесь. Я знал, что это так. Видел его совсем недавно.
Не понимая сам, что со мной происходит, не помня себя, я сделал несколько шагов на лед.
Теперь я оказался в тени деревьев, и меня окружила сплошная темнота. Да рев ветра. Да потрескивание ветвей на вершинах. Да снег, летящий над покрытым ледяным щитом озером.
Я шагнул еще несколько раз и вышел на освещенную луной площадку. Лед под моими ногами был твердым и крепким.
— Майкл? Ты здесь? Подъезжай ко мне! — кричал я. — Это я — Спенсер.
Ветер рвал с меня куртку. Ледяная струя воздуха забралась мне за шиворот, и по моей спине побежали мурашки.
Загородив глаза от лунного света, я принялся вглядываться в ледяной простор, пытаясь разглядеть где-нибудь мальчишескую фигурку, излучающую голубой свет.
Я сделал еще пару шагов. Потом моя нога на что-то наткнулась. На ледяной бугорок.
Я потерял равновесие и рухнул на колени. И ойкнул, заметив узкие следы. Две узкие полоски, прорезавшие свежий снежный покров.
Следы от коньков.
— Эй! — Пригнувшись пониже, чтобы не потерять их из вида, я отправился по этим следам. Они описывали широкий круг. Следы были свежими и отчетливыми. Казалось, что они появились всего за несколько минут до того, как я сюда пришел. Две одинаковые полоски-близнеца, изогнувшиеся широкой дугой. Потом следы выпрямились и направились на середину озера.
Неужели эти следы оставил Майкл? Призрак моего двоюродного брата?!
При этой мысли меня вновь пробила дрожь. Потуже запахнув куртку, я приказал своим дрожащим ногам шевелиться.
— Ой! — Я остановился и посмотрел вниз, под ноги. Следы исчезли.
Они оборвались перед низким сугробом. Просто оборвались.
Я принялся разгребать снег обеими руками. Никаких следов под ним я не обнаружил. Тогда я встал и отправился по плавной дуге, надеясь, что мне удастся разыскать их продолжение.
Но ничего не нашел. Следы просто закончились. Как будто конькобежец неожиданно взлетел с ледяной поверхности озера в небеса.
Либо погрузился под лед.
Весь дрожа, клацая зубами от страха, я повернулся. Сосны, росшие на берегу, оказались ужасно далеко от меня. Я и не заметил, что зашел на самую середину озера.
Порывы ветра сделались более резкими, они обжигали мои щеки. Снежные змейки завивались вокруг моих ботинок, моих коленей.
Я услышал треск льда.
Неужели лед подо мной тонкий? Неужели он уже дает трещину?
— Нет. Пожалуйста, не надо, — прошептал я.
С величайшей осторожностью я стал пробираться к берегу.
И тут я услышал треск. Так близко от меня.
Нагнувшись навстречу ветру, я широко заскользил ботинками по заснеженному льду.
Деревья по-прежнему находились далеко. Ветер усилился, он хлестал мне в грудь, словно старался не подпустить меня близко к берегу.
Снова раздался треск. Громкий и раскатистый. Совсем близко от меня.
Набрав полную грудь воздуха, я заставлял себя быстро бежать вперед.
Одно скольжение… еще одно… еще один шаг…
— Не-е-е-е-е-ет! — Из треснувшего льда высунулась человеческая рука — и схватила меня за щиколотку.
— А-a-a-a-ax! — Из моей глотки вырвался отчаянный вопль ужаса. Я изо всех сил лягнул ногой эту ледяную руку. И тут же упал.
Сначала я ударился об лед руками, и меня пронзила острая боль.
Потом я рухнул на живот. Из последних сил поднялся на колени. Повернулся назад, тяжело дыша, словно загнанная лошадь.
Снова закричал, когда увидел руку, хватающую меня за пятку. Нет. Подожди…
Не рука. Это оказалась не рука, высунувшаяся из ледяных недр зимнего озера.
Мое тело сотрясала крупная дрожь, когда я сбросил ее со своей ноги. Перчатка. Темная кожаная перчатка. По-видимому, забытая на льду кем-то из конькобежцев.
Я поднес перчатку к глазам и стал внимательно ее рассматривать. Она безжизненно висела в моих пальцах.
