Но расстояние между этими двумя натуральными моментами — тридцать восемь тысяч лет.
Сейчас там, перед экраном, наверняка сидит глава института «Хронос» Октавиан — друг и сосед Яснова. Октавиана в шутку так и называли Хроносом — богом времени, хотя ничего божественного не было в этом добродушном, располневшем человеке. Но зато он лучше других разбирался в капризном характере его величества Времени.
Вчера Хронос, нервничая и суетясь перед экраном, давал Яснову последние наставления:
— Смотри, как завтра («То есть уже сегодня», — мысленно поправил Иван) будут происходить самые важные, узловые события. Вот с Горы Духов около полудня уходит колдун Фао. Вон, видишь, его седая голова мелькает среди кустов. Жаль, что все в серых тонах, изображение мы видим завтрашнее, визуальное. Колдуна на горе не будет до следующего утра, что весьма кстати. Гора в твоем распоряжении. А вот, — Октавиан повернул тумблер на несколько часов вперед, — уже под вечер мальчишка Сан вслед за охотниками идет в саванну. Под лучами вечернего солнца хорошо видны в высоких травах его плечи и голова. Запомни речь мальчишки, его манеру поведения…
Иван кивнул. Он уже и без того в мельчайших подробностях мог восстановить в памяти облик этого десятилетнего заморыша с острым носиком, худыми щеками и густыми растрепанными волосами. Готовясь к рейду в прошлое, Иван особенно хорошо изучил, как будет протекать жизнь Сана сегодня, от начала до конца.
Конца… Иван болезненно поморщился, вспомнив, какой ужасный конец уготовила мальчику неумолимая история. Вчера на экране он не раз видел в инфракрасных лучах то, что непременно разыграется сегодня поздним вечером — уже во времени натуральном. До сих пор в ушах рев хищника и страшный, оборвавшийся крик Сана. А когда уйдет сытый тигр, налетят гиены…
Иван вскочил на ноги. Сидеть просто так, ничего не делая, он не мог. Двинулся в сторону горы, но, взглянув на замигавшую искорку, мысленно обозвал себя болваном. Туда нельзя — гора занята. На ней копошится колдун Фао, собираясь развести костер. Во всяком случае он должен быть там… Иван взглянул на часы, выждал три минуты и, когда стрелки показывали без десяти восемь, снова посмотрел на гору. В точно отмеренное время, секунда в секунду, над ней заколыхался столб дыма.
«История работает, как хронометр», — усмехнулся Иван и сел на прежнее место. Надо ждать. Ничего непредвиденного не случится, он успеет вовремя вырвать мальчика из пасти хищника. Но не для того, чтобы оставить здесь. В племени Сану места уже нет, иначе нарушится равновесие человеческой истории. Иван унесет мальчика к себе, в будущее.
Яснов вспомнил, как до хрипоты спорил, доказывая, что вряд ли это гуманно, что мальчик, не найдя своего места в гравитонном веке, будет испытывать нравственные муки. Ему возражали: мальчик отлично приживется. Хотя некоторый риск есть. Но он так незначителен, что совет «Хроноса» с уверенностью берет судьбу мальчика в свои руки.
Особенно оптимистично настроен был психолог «Хроноса» Жан Виардо. Он уже заранее назвал мальчика «наш приемыш».
— Сан мне и сейчас нравится, — потирая руки, восклицал Виардо. — Я докажу, что мальчик духовно ни в чем не уступит нам. Вот увидите!
За воспоминаниями и размышлениями незаметно прошло два часа. Иван встал, прошелся по поляне. Почувствовав голод, взглянул на свой не совсем погасший костер. В голове возникла шальная мысль: а не попробовать ли жареного мяса? Не выращенного из белков, а естественного мяса.
Низко над саванной пролетала стая гусей. Иван поднял ствол пульсатора. Негромкие хлопки выстрелов — и три птицы беззвучно упали в траву. Однако разрешат ли ему пиршество? Искра в небе тлела тихо и спокойно: такая возможность для путешественника во времени, вероятно, допускалась. Иван пошел за гусями, но на краю поляны остановился, устыдившись собственной кровожадности. Стоял, вглядываясь в низину, куда свалились птицы. Минут через десять трава там заколыхалась и очнувшиеся гуси поднялись в воздух.
«Перекусить можно и на горе», — решил Иван, вспомнив о галетах в кабине. Но вместе с мыслями о кабине начало закрадываться неясное, глухое беспокойство. Он мог допустить какой-то промах, не сделать что-то очень важное… Но что — никак не вспоминалось. Видимо, сказывались последствия хроношока.
Иван нетерпеливо посматривал на гору, проклиная колдуна за медлительность. Но лишь около полудня дым над горой начал таять. Судя по времени, Ленивый Фао спускается сейчас в стойбище.
Яснов быстрым шагом направился к горе. Столкнуться с каким-нибудь крупным животным он не боялся. В жаркий полдень все зверье пряталось в холодке — в рощицах, в камышах. Иван и сам на минуту остановился в тени одинокой сосны, чтобы перевести дух и вытереть взмокший лоб. И тут вспомнил о кабине все. Она была искусно вмонтирована в небольшой пещере в скале. Эта хитроумно замаскированная машина времени так и называлась — «Скала». В состоянии хроношока вход в нее он, вероятно, не закрыл…
У подножия горы Иван с трудом пробрался сквозь высокий густой кустарник и стал подниматься на седловину. Здесь росли редко расставленные сосны и березы, под ногами шуршали опадающие листья. Белели под солнцем гранитные останцы — островерхие скалы, похожие на зубы гигантского дракона. Они стояли в ряд, как солдаты в строю. На правом фланге самый главный солдат — машина времени «Скала».
Так и есть! Вход в кабину не закрыт — скала чернела зевом пещеры. К счастью, туда никто не заходил. Стоило какому-нибудь крупному животному, хотя бы рыси, забрести в пещеру, как «Скала» моментально среагировала бы на биополе, закрылась и унесла в будущее…
Иван заглянул в пещеру, где в полутьме тускло поблескивали приборы пульта.
Смятый и непригодный гермошлем он швырнул в угол, взял с полки пару галет. С правой стороны «Скалы» отыскал небольшой красноватый выступ-кнопку. Нажал ее — и неровные края пещеры бесшумно сомкнулись. Шва не видно. Цветом, шероховатой поверхностью «Скала» идеально копировала гранит. Теперь она ничем не отличалась от рядом стоявших скал.
Времени до заката еще много. Из любопытства Иван поднялся на вершину — в святилище колдуна. Отбрасывая тени, высились затейливо выточенные стихиями гранитные громады — «духи Фао». Под большой березой еще дымился костер. Рядом камень, до блеска отполированный задом Ленивого Фао. Если бы сейчас Яснову сказали, что восемь лет спустя сам он станет Ленивым Фао, Иван, махнув рукой, рассмеялся бы над этой неудачной шуткой.
На краю вершины, на скате, обращенном в сторону саванны, Яснов нашел уютную полянку, не затененную деревьями. В чистом небе тихо светилась искорка, говорившая о том, что опасности здесь нет. Иван и сам знал это. Он догадывался, зачем послали его сюда почти за сутки до встречи с мальчиком, — для адаптации.
«Прошла не совсем гладко», — подумал Иван, ощупывая шишку на голове. Но все же он вписался в эпоху, даже аборигены причислили его к своему миру, назвав его Урхом.
Яснов теперь знал, кто такой Урх, — дух болот и топей. Люди племени часто топли в болотах, поэтому дух считался духом сильным и коварным.
Солнце уже перешагнуло через зенит, и жара ослабила свои душные объятия. Саванна оживала. В бархатисто-зеленых волнах трав проплывали стада антилоп, в воздухе мелькали птицы, а совсем недалеко от горы пасся табунок лошадей. Иван слышал их всхрапывание, одна из лошадей тревожно заржала, подзывая к себе расшалившегося жеребенка. На шее этих мирных животных не хватало лишь позвякивающих колокольчиков, чтобы получилась совсем уж идиллическая картина.
«Рай», — усмехнулся Иван, погружаясь в благодушное состояние, сходное с приятным полусном. И вдруг насторожился. Сзади послышался тихий шелест травы, словно слабый ветерок коснулся сухих былинок. Но интуиция никогда не подводила Ивана.
Темное, сосущее чувство угрозы вкрадывалось в душу. Он взглянул на небо и вздрогнул: искорка полыхала багрово-тревожным огнем, предупреждая об опасности.
Иван стремительно вскочил на ноги, но обернуться не успел. Тугая толстая петля обвилась вокруг шеи с такой силой, что дыхание пресеклось, а в глазах поплыли радужные круги. Иван пошатнулся, с холодным ужасом понимая, что теряет сознание…
Сан не знал и не мог знать, что наступил последний день в его жизни. Не подозревал он и того, что уже давно за ним пристально наблюдают сыны Будущего.
Спозаранку, когда мать и маленькая сестренка Лала еще спали, Сан выскочил из теплой, душной землянки и окунулся в густой туман, стлавшийся над берегами Большой реки. Сквозь белесую пелену размытым, тусклым пятном светился костер, зажженный еще вчера в честь праздника осенней добычи. Сан побежал туда, тихонько повизгивая, когда босые ноги касались обжигающе холодной росистой травы. Он сел у огня и, снова повизгивая, теперь уже от удовольствия, совал потрескавшиеся от цыпок ступни почти в самое пламя.
