— Вернёмся к босым и сирым! — верещал другой.
— За что, оружники… — жалобно вопил третий.
«Таких можно голыми руками брать!» — решил Толя и уж намерился выскочить из засады, как волосатики прекратили свистопляску и, как по команде, уселись на землю.
— Дождёмся неминучего, хоть год пройдёт, хоть два, — грустно заметил самый косматый.
После этого они дружно вскочили, резво подхватили Кузьмищеву под руки и потащили прочь. В мгновение ока скрылись из глаз.
В тот же миг Толю охватила вязкая, необоримая усталость, он задремал, а когда очнулся, была уже ночь.
Луна, похожая на дачный абажур, качалась низко над головой. Было прохладно. «Увели Варвару!» — вспомнил Толя, стиснув зубы, как от боли. Он сейчас презирал себя за то, что так долго подглядывал из-за кустов и ничего не предпринял. Он честно признался, что вёл себя как обыкновенный трус, и тут же поклялся страшной клятвой, что вырвет Варвару Петровну из мохнатых лап неземных тварей. Если она, конечно, жива. В противном случае он сумеет за неё отомстить. Они здесь, видимо, плохо представляют себе, что людей нельзя мучить безнаказанно, теперь у них будет случай в этом удостовериться.
Только тут он заметил, что давно не один. Прямо перед ним в позе вечного ожидания застыл на задних лапках… суслик.
— Ты кто? — спросил Толя, уверенный, что суслик ему ответит. Но зверёк лишь склонил набок остренькую мордочку. — Ты не умеешь говорить?
Суслик склонил мордочку на другую сторону. Толя даже обрадовался. А то он уже начал уставать от чудес.
— Милый суслик, — сказал он, — если бы ты знал, как мне одиноко и страшно. И ещё я очень голоден и хочу пить.
Толя потрепал суслика по тёплой головке. Зверёк блеснул хитрыми глазками и отпрыгнул, явно приглашая мальчика за собой.
— Ах, ты всё-таки понимаешь человеческую речь? Что ж, веди куда знаешь…
Не прошли они и сотни шагов, как наткнулись на бьющий из-под земли серебристый родничок. Вода в нём была ледяная и вкусом напоминала лимонад. Толя выпил её столько, что живот раздулся. Суслик терпеливо ждал, пока он напьётся. Потом они двинулись дальше. Луна светила ярко. Пейзаж менялся, словно по волшебству. Только они миновали каменистую почву, как сразу очутились в подобии тропических джунглей, где отовсюду доносилось угрожающее шипение и звериные рыки. Толя не успел испугаться, а они уже брели по колено в траве вдоль речушки с песчаным дном. Даже три берёзки Толя заметил неподалёку, печальные в чужом краю. Хотел подойти, но суслик на него сердито зафыркал. Толя понял: надо спешить. Тут на горизонте загорелись пики гор, похожих на Крымские, а слева донёсся гулкий рокот моря.
— У вас не соскучишься, — обернулся Толя к своему забавному проводнику. — В отпуск ездить не надо. Любые красоты природы под боком. А водятся ли у вас люди, мой юный друг?
Вскоре они вышли к пещерам, расположенным одна за другой по прямой линии. Круглые входы чернели, точно жерла пушек. Возле одной пещеры суслик остановился. Толя предупредил:
— Нет, дружок! Ты меня не заманивай. У нас говорят: не зная броду, не суйся в воду.
Внезапно высоко над ночью прошелестел густой, внятный голос:
— Оставь сомнения и страхи, человек! Твой час настал! Входи!
— Это мне? — робко поинтересовался Толя, понимая, впрочем, что ни к кому другому эти слова обращены быть не могут.
Тот же голос добавил с усмешкой:
— Тебе страшно, мальчик?
— Вот ещё! — Толя оторвал от земли ноги, приблизился к входу и шагнул в него, пригнув голову.
Он очутился в огромной, с высоким потолком прихожей, в дальнем конце её светилось ещё одно отверстие. Суслик уже туда ускакал. «Шустрый чересчур проводничок! — пожалел Толя. — Дал бы время оглядеться. Брр, сыро-то как!»
В отверстие он протиснулся ползком и попал в четырёхугольное помещение, похожее на склеп. Сходство усиливалось благодаря каменному ложу у стены. Склеп освещался сверху непонятно чем. На ложе сидел бородатый старец, укутанный шкурами так, что была видна массивная голова и широкие голые плечи. Старец невесело улыбался.
— Мы давно ждём тебя, Толя Горюхин! — Это был тот же густой, с оттенком, голос, который позвал Толю в пещеру. — Мы не раз посылали за тобой гонцов. Одних ты не понимал, других не слышал. Спасибо, что пришёл наконец!
— Кто вы?!
— Мы те, кто рядом… Но сначала подкрепись привычной пищей, брат.
Перед Толей вырос каменный пенёк, а на нём тарелка дымящегося борща и ломоть чёрного ноздреватого хлеба, слегка примазанный горчицей, как Толя любил, ложка и стакан с томатным соком.
— А сметанки не хватает для борща, — пошутил Толя, но хозяин пещеры воспринял его слова вполне серьёзно. Он грозно привстал на ложе, обвалив на пол с десяток шкур. Под потолком заструились зеленоватые молнии, раздались такие звуки, будто множество людей дубасили железными палками по жестяной крыше, но не успел Толя ничего понять, как всё разом утихло, а рядом с тарелкой образовалась баночка майонеза. Старец, довольный произведённой суматохой, благодушно откинулся на ложе. Толя взял ложку и с аппетитом похлебал ароматного варева, хотя оно лишь по виду напоминало борщ, а вкусом скорее напоминало фруктовый суп.
— Ты готов к разговору, — спросил старец, — или предпочитаешь вздремнуть часика четыре?
— Да пока спать не хочется, — слукавил Толя.
Ему старец нравился. Несмотря на грозный облик и детскую выходку с майонезом, этот человек внушал ему доверие. В его чертах, как прежде было с Гленом, Толя угадывал что-то тревожно-знакомое.
— Сначала попробую объяснить, куда ты попал. Хотя это непросто. Многие понятия нашего мира на вашем языке не имеют наименований. Когда я впервые столкнулся с этой проблемой, она показалась мне неразрешимой. Ты понимаешь меня?
— Не очень, — бодро ответил Толя. — Но это неважно. Вы лучше скажите, где моя учительница? Помогите её найти.
— Сотрудничая с нами, ты найдёшь её.
— И что я должен делать?
— Не спеши, мальчик! — С каждым словом старец становился величественнее, и Толя невольно притих, хотя душа его истомилась от загадок и недоговорённостей. — Я понимаю твоё состояние, Толя Горюхин, и, поверь, ценю твоё мужество. Ты не хнычешь — и это очень важно… Так слушай же! Наш мир всегда рядом с вашим, но мы почти не встречаемся. Почему? Есть вещи, на которые и я не берусь ответить. Ты один из немногих, кто способен переходить из одного мира в другой. Вспомни, когда тебе снились странные сны, ты стоял на границе наших миров. В сущности, они вытекают один из другого и сохраняют равновесие относительно звёзд… В этом загвоздка. Если в вашем мире накапливается избыток отрицательной энергии, у нас наступает полное благополучие. Естественно, и наоборот. Когда вам хорошо, нам — плохо. Как видишь, это порочное равновесие. Ты понимаешь меня?
— Смутно.
Старик поморщился.
— Представь, что некий обжора в вашем мире уплетает ананасы и рябчиков — значит, в нашем мире кто-то голодает. Или у вас родился на свет добрый человек — значит, по закону отражения у нас обязательно появится злодей. Улавливаешь?
— Допустим.
— Тебя устраивает такое равновесие?
— Не уверен.
— Как ты уклончив, Толя Горюхин.
— А вы не уклончивы? — разозлился Толя. — Толкуете про какие-то миры, про какое-то равновесие, а беззащитную Варвару увели бог весть куда волосатые бандюги. По мне, пусть хоть оба мира рухнут, а учительницу надо спасти. Уж очень ненадёжные ребята — ваши носители зла. Я их видел. Вряд ли их волнуют рассуждения об обжоре с ананасами. У них совсем другие интересы. А я никогда себе не прощу, если с ней случится беда.
— Ты не понял, Анатолий! — печально заметил старец. — Кто-то должен нарушить порочное равновесие, затормозить процесс переливания невидимых моральных субстанций. Потом наши миры либо сомкнутся, либо разъединятся — это неважно. Главное, у нас появятся шансы…
— А у Варвары? — перебил Толя.
Старец не ответил, только опять поморщился. Дескать, какая может быть Варвара, если речь идёт о мирах.
Но Толя упрямо повторил:
— Всё же ответьте мне, пожалуйста, что будет с Варварой Петровной?
— Будет то, что есть. Чем больше теряем мы время на пустые разговоры, тем хуже ей придётся.
— Так это вы теряете время. Я готов действовать немедленно. А вы толкуете про равновесие и…
— Я вижу, ты ещё не созрел для откровений (суслик согласно пискнул в своём углу). Тебе придётся пойти в город, Анатолий… Но… как только ты минуешь ворота, наша власть кончится. Ты останешься без всякой защиты и поддержки. Впрочем, это входит в программу расщепления.
— Во что?
— Неважно… В городе ты во всём разберёшься. Рано или поздно ты обязательно попадёшь в цитадель. Там корень всех корней и узел всех узлов.
Толя подавленно спросил:
