Оставив Софи, после их совместной прогулки, Агата отправилась домой, только для того, чтобы мысленно представить себе, как Софи помчится в лес, чтобы найти эту Школу для дураков и психов и закончить тем, чтобы быть затоптанной кабаном. Поэтому она вернулась в сад Софи и осталась ждать за деревьями, слушая, пока Софи освобождала окно от досок (напевая глупую песенку о принцах), собирала свои сумки (теперь уже распевая про звон свадебных колоколов), красилась и переодевалась в своё лучшее платье (все любят принцесс в розовом?!) и наконец-то (наконец!) запихнула себя в кровать. Агата растерла своей здоровой туфлей в порошок последние крошки и поплелась в сторону кладбища. Софи была в безопасности и, проснувшись завтра утром, почувствует себя полной дурой. Агата не стала заострять на этом внимание. Теперь она станет еще больше нужна Софи и Агата будет рядом с ней. Здесь в этом безопасном изолированном мире, они вдвоем создадут свой собственный рай.
Когда Агата топала вверх по склону, то заметила дугу темноты в освещенной факелом границе леса. Очевидно, стражи, ответственные за кладбище, решили: то, что живет внутри — не стоило защищать. Столько, сколько Агата себя помнила, у нее был талант к тому, чтобы отпугивать людей. Дети сбегали от нее как от вампировой летучей мыши. Взрослые прижимались к стенам, когда она проходила мимо, опасаясь, что она может проклясть их. Даже смотрители кладбища разбегались с холма, завидев её. С каждым новым годом шепотки в городе становились все громче — «ведьма», «злодейка», «Школа Зла» — пока она искала оправдания не выходить. Первые дни, затем недели, пока она не стала затворницей в своем доме, как привидение.
Существует множество способов развлечь себя. Она сочиняла стихи («Эта жалкая жизнь» и «Кладбище — это Рай» — были самыми лучшими), рисовала портреты Жнеца, который боялся мышей больше, чем настоящий кот, и даже пробовала свои силы в написании сказок, «Долго и Мрачно», о красивых детках, которые умерли ужасной смертью. Но она никому ничего из этого не показывала до тех пор, пока однажды в её дверь не постучалась Софи.
Жнец лизнул её лодыжки, когда она ступила на скрипучие крыльцо. Она услышала пение, доносившиеся изнутри…
— В лесной глуши стоит одна
Школа Добра и Зла…
Агата закатила глаза и толчком открыла дверь.
Её мама вернулась и весело распевала, складывая в сундук черные накидки, метлы и остроконечные ведьмины шляпы.
— Две башни словно близнецы
Высятся вдали.
Одна для чистых духом,
Другая — злостью больных недугом.
Попробуй сбежать
И потерпишь фиаско;
Здесь выход один —
Персонажем стать в сказке…
— Планируем экзотический отдых? — поинтересовалась Агата. — Когда я в последний раз проверяла, покинуть Гавальдон можно будет, если у тебя вырастут крылья.
Калис обернулась.
— Как думаешь трех накидок будет достаточно? — спросила она. Глаза навыкате, волосы засалено лоснились.
Агату передернуло, до чего же они похожи.
— Они же одинаковые, — пробормотала она. — Зачем тебе три?
— На случай, если тебе понадобиться одолжить одну своей подруге, дорогая.
— Так это для меня, что ли?
— Я кладу две шляпы на случай, если одна сомнется, метлы на случай, если они будут с душком, и несколько флакончиков с собачьими языками, лапками ящериц и пальцами лягушек. Кто знает, сколько их там просидели!
Агата знала ответ, но все равно спросила:
— Мама, для чего мне нужны накидки, шляпы и лягушачьи пальцы?
— Разумеется, чтобы новая ведьма была радушно встречена! — пропела Калис. — Ты ведь не хочешь попасть в Школу Зла и выглядеть там любительницей.
Агата сбросила башмаки.
— Давай отбросим в сторону тот факт, что так полагает городской доктор. Почему так трудно допустить, что я и здесь счастлива? У меня есть все, что нужно. Кровать, кот и подруга.
— Что ж, тебе есть чему поучиться у своей подруги, дорогая. По крайней мере, она чего-то хочет от жизни, — сказала Калис, запирая сундук. — Серьезно, Агата, что может быть грандиознее, чем судьба стать Сказочной Ведьмой? Я мечтала отправиться в Школу Зла! Но вместо меня Школьный директор забрал этого идиота Свена, который закончил тем, что был обхитрен принцессой в «Бесполезном Огре» и подожжен. Не удивлена. Этот мальчик едва мог зашнуровать собственные ботинки. Уверена, что если Школьный директор смог бы все переиграть, то выбрал бы меня.
Агата проскользнула под свои покрывала.
— Ну, все в этом городе, однако, считают тебя ведьмой, так что твое желание, в конце концов, исполнилось.
Калис резко развернулась.
— Мое желание заключается в том, чтобы ты убралась отсюда, — прошипела она, глядя на нее черными как уголь глазами. — Это место сделает тебя слабой, ленивой и боязливой. По крайней мере, я сама что-то делаю. Ты же просто прозябаешь и тухнешь здесь, пока не приходит Софи, чтобы выгуливать тебя, как собачку.
Агата ошеломленно уставилась на мать.
Калис беспечно улыбнулась и вернулась к сбору вещей.
— Но обязательно позаботся о своей подруге, дорогая. Школа Добра может показаться гирляндой из роз, но её там многое удивит. А теперь ложись. Школьный директор уже скоро будет здесь и ему будет проще, если ты будешь спать.
Агата натянула простыни себе на голову.
Софи не могла уснуть. Пять минут до полуночи и никаких признаков вторжения. Она села в кровати на колени и выглянула через ставни. На окраинах Гавальдона тысячи охранников размахивали факелами, чтобы осветить лес. Софи нахмурилась. Как же ему удасться пройти через них?
И тогда она заметила, что пряничные сердечки, оставленные на подоконнике, исчезли.
Он уже здесь!
Через окно были перекинуты три розовых вещмешка, за ними следом на землю опустились две ноги в хрустальных башмачках.
Агата села в постели, стряхнув ночной кошмар. Калис громко храпела на всю комнату, Жнец лежал рядом с ней. Рядом с кроватью стоял запертый сундук, с пометкой «Агата из Гавальдона, дорога на Могильный холм, 1», к которому прилагался мешочек с медовыми кексиками для путешествия.
Жуя кекс, Агата смотрела на улицу через разбитое окно. Там внизу у холма, горящие факелы образовали плотное кольцо, но здесь на Могильном холме, остался всего лишь один грузный страж. Каждая ручища его была размерами со все тело Агаты, а ноги как у курицы. Он старался не заснуть, тягая разбитое надгробье, как штангу.
Агата дожевала последний кусочек медового кекса и взглянула на темный лес.
В ответ на неё взирали блестящие синие глаза.
Агата поперхнулась и нырнула обратно к себе в постель. Она медленно подняла голову. Ничего. Включая стража.
А потом она обнаружила его лежащим без сознания, на разбитом надгробном камне, факел был потушен.
От него крадучись отползла костлявая горбатая человеческая тень. Никакого тела к тени не прилагалось.
Тень поплыла по морю могил без малейшего признака спешки. Она проскользнула под воротами кладбища и, все так же крадучись, спустилась с холма, двигаясь в эпицентр огненного круга — Гавальдон.
Агата почувствовала, как ужас сковал её сердце. Он был настоящим. Кем бы он ни был.
И я ему не нужна.
Её захлестнула волна облегчения, а потом обрушилось цунами паники.
Софи.
Она должна разбудить маму, она должна позвать на помощь, она должна… Нет времени.
Притворяясь спящей, Калис слышала спешные шаги Агаты, а потом дверь закрылась. Она покрепче обняла Жнеца, чтобы быть уверенной, что кот не проснется.
Софи присела за деревом, ожидая, когда же Школьный директор схватит её.
Она ждала и ждала. А потом кое-что заметила на земле.
Крошки выпечки, раздавленные чьей-то ногой. След от башмака был таким мерзким и противным, что мог принадлежать только одному человеку. Кулаки Софи сжались, а кровь закипела от злости…
Чьи-то руки закрыли ей рот, а ноги впихнули обратно через её же окно. Софи рухнула на кровать, а когда повернулась, то увидела Агату.
— Ты жалкий вредоносный червь! — прокричала она, прежде чем успела заметить выражение ужаса на лице своей подруги. — Ты его видела! — ахнула Софи…
Агата прикрыла одной рукой рот Софи и придавила её к матрацу другой. Пока Софи отбивалась в знак протеста, Агата поглядывала в окно. Скрюченная тень выплыла на площадь Гавальдона, мимо не обращающей на неё никакого внимания вооруженной охраны, и направилась к дому Софи. Агата сглотнула, пытавшийся вырваться крик. Софи высвободилась и схватили подругу за плечи.
