В лаборатории не было никого из надзирателей. Судя по визгливому храпу, Глистерман спал в соседней комнате. Эх, если бы просто прокрасться к нему и забрать браслет. Наверняка его можно выключить, а если нет — спустить в унитаз. Обдумав это, Женя подняла глаза и внимательно посмотрела на серебристую решетку вентиляции под низким потолком.
— Я чувствую, вы меня слышите! — Она старалась, чтобы ее голос звучал как можно проникновеннее. Даже изобразила приветливую улыбку. — Не знаю, кто вы, но мне и моему другу нужна ваша помощь. Пожалуйста, заберите у Глистермана браслет. Такой широкий металлический. Он его на правой руке носит. Заберите и унесите подальше отсюда. Пожалуйста! Я понимаю, что вы не обязаны нам помогать, но иначе мы погибнем.
Женя замолчала в ожидании ответа. Неужели она ошиблась? Может, ей только показалось, что последние часы кто-то наблюдал за ними через эти маленькие квадратные дырочки? Изнывая от жара и головной боли, она постоянно ощущала на себе чужой взгляд.
Ответа Женя так и не дождалась. Постепенно она задремала, подобрав под себя ноги. Ей снился странный парень с тяжелыми надбровными дугами и испачканным землей лицом. Он куда-то шел по темному коридору рядом с огромной крысой.
— Думаешь, фисташковый под землей будет в самый раз? — Марта обернулась к Нику, и овальное зеркало услужливо отразило ее стройную фигуру, укутанную в зеленый шелк.
— Думаю, когда ты появишься на Чемпионате, крысюки поднимут над Ареной фисташковые флаги, как дань уважения твоему вкусу. — Ник встал за спиной Марты, обнял ее за талию и поцеловал в едва тронутую загаром шею.
— Тогда Нектар точно подсыплет мне яда в вино. Он же у них главная красавица!
Гардеробная главы Большого Совета людей крыш сейчас напоминала арабский базар после урагана. Длинные платья самых разных оттенков висели, небрежно брошенные поверх ряда надетой на плечики одежды, и лежали живописными грудами на полу и стульях. Тут же пестрой толпой стояли узкие туфли и босоножки на тонких каблуках. Марта выбирала наряд для первого дня Чемпионата.
Конечно, шерстоканьи бои не были так утонченны, как весенние вечеринки под открытым небом на крыше Башни и так непредсказуемы, как ежегодные приемы в замке людей ветра, или так разухабисты, как празднование дня рождения Владлены на палубе дрейфующей в одном из четырех океанов яхты. Зато в них был драйв, недоступный мероприятиям других рас.
Чего только стоила вражда между бойцами и красотулями, поделившая всех фанатов Чемпионата на два презирающих друг друга лагеря. Шерстоканы первых участвовали в спортивных состязаниях: поединках до крови, забегах с гружеными тележками, поднятии тяжестей и еще паре десятков видов спорта. Питомцы вторых соревновались исключительно в красоте. Благородство экстерьера, текстура шерсти и форма глаз — вот что волновало жюри во главе с Нектаром.
Главным развлечением провокаторов из лагеря бойцов считалось запустить в гущу напомаженных красотуль своего обученного убийцу — огромного, мускулистого шерстокана. Он бегал, хватая сородичей за холеные холки, и доводил до истерики их владельцев.
Месть красотуль всегда была точечной и болезненной, словно укус обиженной осы. В прошлом году перед полуфиналом боев в тяжелом весе хозяева двух чемпионов обнаружили, что приведенная в порядок лучшим чесальщиком фратрии шерсть их подопечных заплетена в десяток тонких косичек. Пришлось отложить на три чеса начало состязания, чтобы вернуть зверям товарный вид. Иначе драться они отказывались — стыдливо забивались в темные углы и злобно урчали.
По Краю давно ходили слухи, что главный зачинщик всех разборок неотразимый Нектар. Ничто так не развлекает зрителя, как хороший, приправленный острой ненавистью скандал.
— Кстати, Марта, я нашел то, что идеально подойдет к твоему платью, — прошептал Ник, улыбаясь, точно продавец ювелирного магазина.
— Элегантного кавалера?
— И его тоже. Стоит перед тобой. Но есть еще кое-что. Загляни в корзинку.
— Нет! Скажи мне, что это неправда! — Марта страдальчески сморщила лоб.
— Да!
— Нет!
— Да! Открывай!
В маленькой плетенной из виноградной лозы корзинке на голубой подушечке лежал серебристый, точно крошечное грозовое облако, шерстокан. Малыш спал, тихо поскуливая и перебирая шестью мохнатыми лапками.
— Он даже не теплокровный! — вздохнула Марта, невольно протягивая руку, чтобы погладить пушистого зверька. — Ученые до сих пор спорят, не насекомые ли они!
— Забудь! Это лучший детеныш из помета Валимимо Третьего. Будет великим бойцом.
Перекочевав из корзинки на руки главы Большого Совета, маленький шерстокан шевельнул шелковыми усиками и открыл синие, точно кусочки неба на дне колодца, глаза. Марта разглядела в них свое отражение в фисташковом платье.
— Боюсь, для этого ему придется покинуть мою подушку. А я не отпущу! — засмеялась она, прижимаясь щекой к пушистому боку.
— Марта, Тим так и не позвонил?
— Нет. — Она аккуратно вернула шерстокана на место.
— Ты уверена, что на Арене будет безопасно? — Ник приблизил свое тонкое лицо к плечу главы Большого Совета и осторожно поцеловал нежную кожу, перехваченную тонкой бретелькой.
— Глухой, конечно, безумец, но даже он не посмеет навредить Чемпионату. Думаю, послезавтра Арена станет самым безопасным местом в городе. Владлена с Маратом тоже там будут.
— А если ты ошибаешься?
— Тогда мы окажемся в первых рядах зрительного зала с видом на Армагеддон.
— Чтоб ты сдох!
Эта смачная, как оплеуха, фраза выдернула Женю из вязкой дремоты. А еще точный плевок, посланный Тимом прямо в глаз субтильного гражданина с шапочкой иссиня-черных, зализанных набок волос.
— Боюсь, вам, молодой человек, предстоит это сделать раньше меня, — ответил тот, не спеша вытирая влажной салфеткой бледное лицо. Ее протянул крупный мужчина в кожаном пальто до пят.
— Как себя чувствуют наши гости? — пропищал он, и Женя сразу его узнала. Кайзер — именно этот мордоворот забирал ее из фратрии людей глубины.
— Через пару часов скажу наверняка! — заворчал сонный Глистерман. — А пока уж, извините, только недостоверные факты, основанные на вчерашних исследованиях и сегодняшних наблюдениях.
— Не томите, — с обманчивой ласковостью попросил субтильный.
— В мальчишке, как и планировалось, вирус прижился. Через пару недель процесс трансформации завершится, но на поверхность ему уже ходу нет. С девчонкой все сложнее.
— То есть? — Субтильный сложил ручки пирамидкой, а Женя вдруг сообразила, что это не кто иной, как Глухой, — глава норного Братства. Тяжелый лоб и маленькие глазки выдавали в нем крысюка, но узкие плечи и миниатюрные руки сильно отличали его от своих сородичей. Может, смешанная кровь?
— Полагаю, ее иммунная система уничтожила инфекцию. Это нужно еще проверить, но, сдается мне, девушка совершенно здорова.
Суть сказанного доходила до Жени медленно. Она текла густым киселем по стенкам сознания, пока вдруг не возникла яркой надписью на белом экране: «Я не умру!» Вирус уничтожен. Выходит, ночная температура означала, что организм справился с болезнью.
Она-то справилась, а Тим?
— Что будет с Тимом? — Ее голос прозвучал, на удивление, твердо.
— Батюшки светы! Так мы умеем говорить! — вскинул розовые ручки Глистерман. — А с твоим другом, Женечка, будет то же, что и с остальными жителями этого чудесного города — они никогда не смогут подняться выше уровня асфальта. Им придется жить в вонючей канализации и питаться отбросами! Иначе созданный мною вирус — я назвал его «Метро-GH113» — убьет их. Стремительный рост внутричерепного давления — и бух! — мгновенный инсульт.
— Значит, те, кто заболел наверху, могли выжить? Им просто нужно было спуститься под землю? — Женя подумала о вечно хмуром Вадике.
— Так точно, сообразительная моя! — как мальчишка, обрадовался Глистерман. — Согласись, гениально придумано!
— Но зачем это все?
— Ради великого будущего норного Братства! — вместо ученого дрогнувшим голосом ответил Глухой. Он повернул на мгновение свою непропорционально большую голову, и Женя с отвращением уставилась на безобразную дыру вместо правого уха. — Вы, люди, должны понять, кто на этой планете истинный венец творения!
— Да вас же всех убьют! Как только разберутся, в чем дело, от норного Братства ни одного крысюка не останется!
— То, что ты видишь, полиморф, только вершина огромного айсберга! — криво усмехнулся Глухой, сверху вниз глядя на привязанную к креслу Женю. — Человечество не успеет оглянуться, как все оно будет охвачено пандемией. Социальные институты рухнут, государства падут, и толпы людей устремятся под землю. Им придется подчиниться более сильным и приспособленным — то есть нам. Ты слишком глупа, чтобы оценить мой замысел.
