— Гордый страж! — восхищённый невиданным зрелищем, констатировал Сергей.
— Но как же туда попасть?!.. — с недоумением прошептала Ася.
— Не торопитесь! — командирским тоном осадил её Мамяк. — Всё по порядку! Пошли-ко на правую гору, она будет поближе к Стражу. Может, нам удастся перебраться через пропасть, — и он, даже не оглядываясь на них, зашагал вперёд.
Остальные послушно двинулись следом.
Правый страж оказался довольно пологой горой, но всё равно часа через два, когда путники добрались до его вершины, все дышали с трудом. Однако никто не думал об отдыхе: они тревожно вглядывались в вершину соседней, теперь совсем недалёкой, горы. Там, среди кустарников и деревьев, виднелся маленький неказистый каменный дом.
— Там хижина?! — воскликнула Ася.
— Сторожка, — поправил её Мамяк. — В древние времена здесь стоял дозор… как говорят…
— Гор-ку-ун! — крикнул Сергей, сложив ладони рупором.
— Давайте вместе! — предложила Ася, и все закричали, что было сил: — Гор-ку-ун!
Что-то мелькнуло за застеклённым окном сторожки: должно быть, кто-то на них посмотрел, — и через минуту дверь распахнулась и на солнечный свет вышел высокий широкоплечий человек в зелёном кафтане, с копной рыжих волос и длинной огненной бородой. И с дорожным мешком за плечами!
Ребята замахали руками:
— Горкун! Это мы!! Ура!!!
А человек по ту сторону пропасти приветливо и спокойно, как будто ничего особенного и не происходило, помахал им рукой и зашагал к обрыву. Скоро все разглядели его лицо: он радостно и добродушно улыбался им, — так, как будто встречал дорогих гостей на пороге собственного дома.
— Он не похож на узника… — пробормотал изумлённый Мамяк.
— Не похож, — как эхо повторил за ним потрясённый Радко.
А Горкун уже подошёл к краю скалы и крикнул:
— Как я рад вас видеть, Ася! Сергей! Бросайте скорее верёвку!
Ребята обернулись к Мамяку и увидели, что тот уже разматывает свой сложенный кольцами тонкий и крепкий канат. Потом он привязал к нему тройной острый крюк, крикнул Горкуну, чтобы он отошёл подальше, размахнулся и умело метнул своё абордажное устройство. Не случайно, как видно, дослужился он до начальника внешней стражи, силы и ловкости было ему явно не занимать. Крюк описал над пропастью правильную дугу и вонзился в изогнутый ветром ствол одного из деревьев, составлявших курчавую шевелюру Гордого стража.
— Ура!!! — Сергей запрыгал на месте от радости и нетерпения.
А Мамяк уже закреплял свой конец верёвки вокруг ближайшего дуба. Горкун укрепил крюк понадёжнее — в развилке ветвей, снял заплечный мешок, проверил, крепко ли держится и хорошо ли натянут канат, перекинул через него лямки мешка, покрепче ухватился за них, оттолкнулся — и заскользил над пропастью…
Все замерли, глядя на него. К счастью, голова Гордого стража поднималась выше соседних гор, и потому Горкун благополучно проехал сверху вниз да самой вершины Правого стража. Здесь его подхватило сразу несколько пар дружеских рук — и вот уже он обнимал Сергея и Асю…
Девочка даже не вытирала радостных слёз, она их и не заметила…
— Дорогие мои, — улыбаясь в рыжую бороду, воскликнул Горкун, — как я рад! Наконец вы пришли меня вызволить!
— Ты… — Сергей расширенными глазами посмотрел на него, — ты нас ждал?!
— Конечно, — спокойно ответил купец. — Глеб, когда был у меня, обещал, что вы приедете позже. Ну, я и не сомневался, что вы меня найдёте!
— Глеб был у тебя?! — вскричал Сергей. — Он жив!
— Но ведь мы могли прийти через много лет! — воскликнула Ася и заплакала, спрятав лицо в потёртых складках знакомого зелёного кафтана.
— Ну-ну, девонька, — похлопал её по плечам Горкун, — всё уже позади! Видишь, Господь не оставил меня, самого негодящего из Своих рабов! Благословен Господь! — и он широко, с чувством перекрестился.
— Слава Богу! — подхватили ребята.
Радко растроганно смотрел на них, точно впитывая в себя каждый их жест и каждое слово. Только Мамяк сохранил завидное здравомыслие.
— Пора возвращаться! — остудил он их пыл. — А то скоро стемнеет, не найдём вход в подземелье!
Действительно, алое солнце уже спускалось за горы, окрашивая их зубчатые громады в кровавый тревожный цвет. Все двинулись в путь. Дети пристроились по обе стороны от Горкуна и засыпали его вопросами.
— Не всё сразу! — засмеялся он. — Давайте-ко я вам всё по порядку расскажу…
Оказалось, что Глеб попал к Горкуну, когда тот ещё был в Гиблой пади. Молодой учёный передал ему всё, что принёс, и, мало того, через день явился опять, да не один, а со священником.
— И этот благословенный человек, — со счастливым лицом поведал Горкун, — помолился обо мне, о грешнике, и помазал меня миром, — так что я теперь крещён по всем правилам! А потом и причастил, да спасёт его Господь!
Ребята радостно переглянулись, и Сергей облегчённо вздохнул. А Горкун продолжал свой рассказ. Он сообщил, что Глеб, прежде чем снова исчезнуть, научил его русским буквам, и купец сразу ушёл с головой в чтение Евангелия, Псалтыри, Закона Божия, и прочих книг. Это изменило всю его жизнь.
Горкун, что было ребятам вполне понятно, умолчал о своих неладах с Ядигой, а вместо этого просто сказал, что вскоре понял: Гиблую падь ему лучше оставить навсегда, — и, недолго думая, так и поступил, всё своё добро вместе с домом подарив Ядиге… А вскоре после этого с ним случилась беда.
Однажды он остановился на ночь в одной из деревень Заозёрья, в надежде утром доехать до Крутого Верха. Но на постоялом дворе оказался кем-то покалеченный путник, который упросил Горкуна помочь ему добраться до дома.
«Видишь, добрый человек, — со слезами в голосе говорил незнакомец, — какая рана у меня на плече! Крови-то сколько вытекло! Теперь еле хожу, а ведь я тороплюсь! Сделай милость, проводи меня до Гордого стража, я там в сторожке живу… Меня там жёнушка ждёт! Самому не добраться мне…»
Горкун знал, что дорога через Угрюмый лес очень опасна, но подумал, что, верно, не так уж опасна, как говорят, раз вот — люди там живут, и лесом тем ходят. И он согласился помочь бедняге. Лошадь и телегу с товаром он оставил на попечение хозяина постоялого двора, своего давнего друга, закинул за плечи мешок со своими книгами, с которыми никогда, ни при каких условиях не расставался, и с утра пораньше отправился с раненым незнакомцем в Угрюмый лес. На Сумрачной тропе было и впрямь темновато, но они удивительно быстро её прошли, как и заросли Дремучего бора, и вскоре выбрались на открытые солнцу цветущие склоны гор. Здесь Горкун совсем перестал опасаться неведомых страхов. Спутник его, как ни странно, шагал довольно легко, купцу даже не пришлось делать ради него привалов, чему он не уставал про себя удивляться. Они шли и шли, пока не добрались до вершины Правого стража. Отсюда до обрыва Гордого стража тянулся верёвочный мост.
«Ты иди вперёд, ты мой гость, а я уж за тобой!» — попросил незнакомец, так и не назвавший себя.
Горкун пошёл. Он старался покрепче держаться за верёвочные перила и не смотреть в глубокую пропасть, зиявшую под ненадёжными, иссохшими перекладинами узенького моста. Спутник неслышно ступал следом за ним… И вдруг незнакомец ударил купца по спине. Горкун покачнулся и обернулся в изумлении и испуге… Его спутник молча, с искажённым, страшным, ухмыляющимся лицом, вновь ударил его между лопаток, потом вцепился в кафтан, толкая его прямо в пропасть. Жиденький мост задрожал и начал сильно раскачиваться под ними. Горкун судорожно схватился за тоненькие перила и в ужасе вскрикнул:
«Что ты делаешь?!.. Господи, помилуй!»
«Ах ты, негодяй! — раздался сзади него незнакомый визгливый голос. — Заткнись!»
Горкун оглянулся через плечо. Его раненый спутник исчез, а вместо него над мостом висел тёмный дымчатый силуэт.
— Это был лог! — рассказывал купец, — Я тут же сразу и вспомнил, как они кружили в Туманном логе, нечисть проклятая! Ну, тут уж я начал молиться по-настоящему!
«Заткнись! Умолкни! — злым, как будто придушенным голосом снова выкрикнул бес, отлетая в сторону. — Так вот на же тебе, не избежишь погибели всё равно!» — и, прежде чем улететь, он ринулся на мост и во мгновение ока порвал его ветхие верёвки.
Горкун почувствовал, что падает, и решил, что пробил его последний час.
— И поделом бы мне, ведь я во всю-то дорогу даже не вспомнил о Боге, ни словечка молитвы не произнёс! Болтун я и пустозвон. Но помиловал меня Бог, — улыбнулся он Сергею и Асе, — верёвка, за которую я ухватился, не порвалась, и я по ней взобрался на Гордого стража. Здесь я нашёл сторожку, мешок старых-престарых, но всё же съедобных, сухарей и бочку для сбора дождевой воды. И уж теперь-то я старался молиться всё время, будьте уверены! И логи больше не приближались, вот как боятся они нашего Бога!
