Мурр и Лакки проворно распустили носок, потом с помощью Толстой Пыхчи скрутили и сплели из пушистых нитей довольно прочную веревку. Морская свинка несколько раз пробовала ее на крепость, и наконец довольно хлопнула Мурра лапой по плечу:
— Веревочка — что надо, выдержит. Ну, прячемся, что ли? Эй, Вырви-глаз, давайте, начинаем!
Ежи важно кивнули, и не спеша двинулись по коридору, топая лапами и пыхтя, словно два маленьких паровоза. Остальные спрятались в углу, за батарей, и приготовились действовать быстро и решительно.
Дойдя до середины коридора, Храпучее Пузо вдруг подпрыгнул и растопырив лапы, со всей дури плюхнулся об пол своим толстым животом. Б-а-мм! — раскатилось окрест гулкое эхо.
Тут же Вырви-глаз со всех лап помчался по коридору обратно к виварию, так отчаянно топоча, словно это был не маленький ежик, а целое стадо слонов.
Добежав до двери, за которой спал охранник, еж ударил по ней, и с тем же шумом и грохотом бросился назад, а Храпучее Пузо тем временем продолжал барабанить собой об пол — Б-а-мм! Б-а-мм! Б-а-мм!
Друзья за батареей затаили дыхание — из-за двери вивария послышались шорохи, скрип стула, шаркающие шаги, и вот уже проснувшийся ходилина высунул в коридор свою заспанную физиономию.
Ежи же резвились во всю! В пустом и гулком коридоре стоял адский шум, уже звенели стекла в окнах, а с одной из дверей сорвалась и вдребезги разбилась стеклянная табличка.
— Эт-та што? — просипел удивленный и испуганный охранник, вглядываясь в сумрак: — Эт-та хто тута?! Эй, не балуй! А ну!..
И он шагнул в коридоре, на ходу снимая с пояса резиновую дубинку. Толстая Пыхча шепотом усмехнулась:
— Ха! Резиновая палка против Вырви-глаза и Храпучего пуза — это не серьезно!
Ежи, дождавшись, пока охранник пройдет половину коридора, с задорным фырканьем резво бросились в сторону лестницы, не забывая топать и пыхтеть на бегу. Человек азартно вскрикнул — ну как же, он-то мнил себя охотником, хозяином природы — и побежал за зверьками.
— Ну, пошли! — скомандовал Мурр, и друзья со всех лап ринулись в виварий.
Взяв кончик пушистой веревки в зубы, Лакки, шумно отплевываясь от пуха, стрелой взлетел по косяку двери и быстро обмотал веревку вокруг ручки засова.
Боря, Мурр и Толстая Пыхча ухватились за нее, ухнули, рыкнули, поднатужились — и засов пошел! Проскрежетав своими ржавыми боками по железными пазам, от отъехал в сторону, и дверь с противным скрипом отворилась.
Мурр первым вбежал внутрь и замер, прислушиваясь и приглядываясь…
* * *
В комнате царил мрак. По обеим стенам ее возвышались до потолка широкие полки, на которых громоздились клетки, а внутри…
Мурр принюхался и, забыв об усталости, не хуже Лакки взлетел по деревянной стойке вверх. Котенок скакал с полки на полку, и из каждой клетки на него веяло родными, добрыми, домашними запахами.
Перед ним в заточении сидело почти все племя Боевых Котов. Почти потому что многих Мурр не чуял — но догадывался о их печальной участи.
Вот в этой клетке — полосатый кот Варр, а вот тут — серый Нирр. Вот клетка кошки Тырр, а вот — длинноусой Бурр. А вот…
У Мурра перехватило дыхание — он стоял перед железной дверцей, за которой спала, свернувшись калачиком, его мама, Мяфф. Котенок хотел крикнуть, хотел позвать маму, но от волнения горло сдавило, на глазах навернулись слезы, и тогда Мурр ударил лапой по задвижке, рванул на себя зарешеченную дверцу, и застыл на пороге открытой клетки, не в силах вымолвить ни слова.
Мама Мяфф пошевелилась, открыла глаза и удивленно спросила:
— Кто тут? Что такое?
Мурр на подкашивающихся лапах вошел в клетку и сел на хвост. Он плакал, и ничего не мог с собой поделать. Бусинки слез висели на длинных усах, переливаясь в полумраке, словно росинки.
— Мурр?.. — еще не веря, прошептала мама Мяфф: — Сынок, это правда ты?! Не может быть!
В комнату с клетками тем временем гурьбой ввалились Боря, Пыхча и Лакки. От шума роликового конька и топота лап Боевые Коты начали просыпаться, послышалось удивленное мяуканье, кто-то привычно дернул когтями решетку, проверяя — может, сегодня не выдержит, сломается?
Мурр, обняв маму лапами, сидел рядом с ней, уткнувшись мокрым носом в густую и такую родную шерсть, а Мяфф гладила котенка и приговаривала:
— Не плач, теперь все будет хорошо… Не плач, маленький Мурр… Не плач…
Мурр на радостях совершенно забыл обо всем, а время между тем поджимало. Охранник мог вернуться в любой момент, и тогда Лакки взял дело освобождения племени Боевых Котов в свои проворные лапы.
Он забрался на самый верх, и принялся перескакивать с полки на полку, отпирая клетки. Всем Боевым Котам Лакки говорил одно и тоже слово:
— Свободен! Свободен! Свободен!
В комнате стало шумно. Коты и кошки дождем сыпались с полок на пол, где их встречали хорошо знакомые каждому еще по жизни на свалке Боря и Толстая Пыхча.
Сказать, что пленники были удивлены и обрадованы — значит ничего не сказать. Проведя столько времени в заточении, они поначалу отказывались верить в происходящее, но умный Боря, чтобы расставить все по местам, сказал краткую речь:
— Друзья! Мы пришли освободить вас, и нам это удалось. Но надо торопится — скоро может вернуться человек, который вас охранял. Поэтому все вопросы отложим на потом.
Боевые Коты принялись обнимать и тормошить Борю, а короткохвостый Ухарр сказал, обращаясь к остальным:
— Я всегда верил в наших друзей! И в Борю, и в Пыхчу!
— Да мы-то что! — хором ответили в душе очень довольные черепах и морская свинка: — Это все Мурр…
— Как — Мурр?! Какой Мурр?! Это сын Марра и Мяфф? Разве он жив? А где он? — наперебой заголосили Боевые Коты, оглядываясь.
И тут заплаканный, но счастливый Мурр вместе со своей мамой вышел из ее клетки и замер на краю нижней полки. К нему тот час бросились папа Марр, повзрослевшие сестры Мухх и Мяхх, двое котов под лапы подвели почти совсем седого вождя Боевых Котов — дедушку Урра.
— Какая трогательная встреча. — смахивая слезы, сказала Толстая Пыхча, а Лакки, который закончил освобождение племени Боевых Котов, только фыркнул:
— Кошачьи нежности!
И отвернулся, чтобы скрыть предательски блеснувшие глаза.
* * *
Итак, Боевые Коты обрели свободу. Но теперь нужно было еще выбраться из Института, и Мурр, наконец-то нашедший свою семью, и немного успокоившийся, решительно топнул лапой:
— Друзья! Родичи! Дед, папа, мама, сестры! Надо спешить! На улице нас ждут Дикие ежики, они прорыли под забором ход. Будем бежать быстро, иначе ходилины поднимут тревогу. За мной!
Боевые Коты мохнатой лавиной бросились прочь из ненавистного вивария, но никакой паники не было. Конечно, проведя в заточении почти год, все кошки и коты сильно ослабели, и тем не менее те, кто сильнее, помогали немощным, а здоровые заботливо поддерживали больных.
Маленького Лакки едва не затоптали, и тогда папа Марр лапой подсадил ласку себе на спину:
— Давай сюда, освободитель! Как тебя?.. Лакки! Будем знакомы — Марр! Друзья моего сына — мои друзья! Ну, вперед!
Промчавшись по пустому коридору, племя и его спасители ринулись вниз по лестницам, и тут прямо у них на пути возник охранник. Конечно, он не смог поймать Вырви-глаза и Храпучее пузо, и теперь, усталый и злой, поднимался обратно, чтобы подремать в виварии.
Боевые Коты на мгновение замерли. Кто-то громко ахнул, кто-то даже поджал хвост, но вольный ветер свободы уже раздувал им ноздри, и дряхлый дедушка Урр, вдруг оттолкнув помогавших ему идти, рявкнул:
— Свобода или смерть! У-у-а-а-я-м-я-а-у!!!
И отважно прыгнул прямо охраннику на грудь.
— У-у-а-а-я-м-я-а-у!!! — проревели свой клич Боевые Коты и бросились вперед, оскалив клыки и выпустив когти.
Если кто-то думает, что обычная домашняя кошка — это безобидный зверек, он сильно ошибается. Попробуйте-ка просто удержать ее в руках, если она этого не хочет!
А уж когда почти три десятка рвущихся на свободу котов и кошек идут в атаку — их не сможет остановить ни один даже самый сильный и отважный зверь.
Охранник вивария, кстати, был вовсе не сильным, а уж тем более далеко не отважным. Он попытался отодрать от себя дедушку Урра, нелепо взмахнул руками, и тут лавина мохнатых тел накрыла его, погребла под собой, промчалась по нему и ринулась дальше, вниз по лестнице.
Кряхтя, охранник кое-как сел, исцарапанными и покусанными руками нашарил фуражку и зачем-то натянул ее на свою всклокоченную голову. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось преследовать кошачью орду. Он вытащил из кармана сигарету и закурил, тоскливо думая, что он завтра скажет директору Института по поводу исчезнувших кошек.
На левой щеке охранника отчетливо темнел ровный и даже в чем-то красивый след от Бориного роликова конька…
