Египтянин мельком взглянул в ее сторону.
— Держи девчонку, чтоб не вырвалась! — прохрипел он. — Но… но пока не причиняй ей вреда. Мне… мне еще надо с ней поговорить. А-а-а! — взревел он. — Как же старик это терпел-то?!
Когти, сжимавшие грудь Ашмиры, стиснулись плотнее, так что она охнула от боли. Одновременно с этим она слегка изогнулась, как будто державшее ее существо внезапно сделало пружинистое движение, чтобы подобрать нечто, лежавшее сзади.
Снова послышался мягкий голос:
— Хозяин, Бартимеус тоже у меня. Он жив.
Ашмира слегка повернула голову и увидела рядом красивого юношу. Он висел без чувств, точно тряпичная кукла, зажатая в гигантском сером кулаке. Из многочисленных ран на его теле валил желтый пар. От этого зрелища ей внезапно сдавило сердце.
— Что, не сдох? Тем лучше. — Хаба шел в их сторону, слегка прихрамывая, прижимая к груди правую руку. — Вот и первая птичка для наших новых клеток, Аммет. Но сперва — девчонка…
Он остановился напротив Ашмиры, пристально разглядывая ее. Его лицо исказилось от боли; он молча кусал верхнюю губу. Надеть Кольцо он, однако, не спешил.
— Как ты это сделала? — внезапно осведомился он. — Какого уровня твоя магия?
Ашмира пожала плечами и покачала головой.
— Ты что хочешь, чтобы Аммет тебя пополам разорвал? — осведомился Хаба. — Ему и так не терпится это сделать. Говори!
— Это было довольно просто.
— А как же охрана Соломона и его ловушки?
— Я их обошла.
— А Кольцо? Как тебе удалось его снять? Во сне?
— Нет. Он не спал.
— Тогда как же, во имя Ра?..
Хаба осекся, посмотрел на свою окаменевшую, сведенную судорогой руку. Его передернуло от боли; он, похоже, потерял мысль.
— Что ж, подробности ты расскажешь позднее, когда мне некуда будет спешить, по своей воле или помимо нее. Сейчас мне нужно знать одно: как умер Соломон?
Ашмира вспомнила хрупкого царя, сидящего в своем кресле. Что он сейчас делает? Наверное, зовет стражу или пытается бежать из башни… Она поняла, что ей хочется, чтобы он успел это сделать.
— Его задушил Бартимеус, — сказала она.
— Ага. Это хорошо. Большего он и не заслуживал. Ну что ж, Кирина… впрочем, это ведь не настоящее твое имя? Хотел бы я знать, как… Ничего, мы и это выясним со временем. — Хаба криво улыбнулся ей. — Кто бы ты ни была, я тебе очень обязан. Мне самому много лет хотелось совершить нечто подобное. Как и остальным Семнадцати — мы не раз это обсуждали. Да, но всем нам было страшно! Мы не решались действовать! Кольцо приводило нас в ужас. Но тебе, в сопровождении этого… этого заурядного джинна, тебе это удалось! — Хаба изумленно покачал головой. — Воистину, это весьма примечательно. Я так понимаю, это ты подняла шум рядом с сокровищницей?
— Да.
— Недурная тактика. Большинство моих коллег и до сих пор возятся там. Если бы это зависело от них, тебе удалось бы ускользнуть!
— Но как вы нас нашли? — спросила Ашмира. — Как этот зеленый демон…
— Мы с Гезери и Амметом искали тебя полночи, с тех пор, как ты меня ограбила. Гезери из нас самый зоркий. Он заметил блеск на балконе под куполом. И явился сюда, чтобы выяснить, в чем дело. Я наблюдал за ним с помощью этого. — Волшебник показал отполированный камень, висевший у него на шее. — Представь, как я был удивлен, когда мы обнаружили, что причиной всему ты!
В это время позади них послышалось стенание. Из пропасти медленно, рывками поднималось жалкое, растрепанное облачко. На облачке растянулся маленький зеленый фолиот, изрядно помятый, с шишкой размером с аистиное яйцо на голове.
— О-ох, моя сущность! — простонал он. — Этот мне Бартимеус! Шарахнул меня Окаменением и швырнул вниз!
Хаба насупился.
— Помолчи, Гезери! У меня важное дело!
— У меня все тело онемело. Вот, пожалуйста, подергай меня за хвост. Я даже и не почувствую!
— Если ты не заткнешься сию минуту, останешься вообще без хвоста. Стереги!
— Ой какие мы нервные! — сказал фолиот. — Ты, мужик, того, поосторожней. Все эти взрывы не остались незамеченными, да еще эта жуткая аура, которая хреначит у тебя из руки. Берегись! Сюда идут.
И он указал на юг: вдали мелькали стремительно приближающиеся огоньки, а вместе с ними — узкие силуэты, темные, прямоугольные, точно безмолвные двери, ведущие к звездам. Хаба поморщился.
— Мои друзья и коллеги идут проведать Соломона. Они и не подозревают, у кого теперь Кольцо!
— Это все прекрасно, — внезапно сказала Ашмира, — но, я вижу, ты до сих пор его не надел!
Она вскрикнула: демон мстительно сдавил ее своей лапой.
Хаба сказал:
— Это несколько… тяжелее, чем я рассчитывал. Кто бы мог подумать, что Соломон обладает такой силой воли? Но не думай меня порицать, девчонка. Я — могущественный волшебник. А ты — ничто, безымянная воровка.
Ашмира скрипнула зубами; гнев переполнил ее.
— Лжешь! — воскликнула она. — Меня зовут Ашмира, моя мать была главной стражницей царицы Савской! И я явилась за Кольцом, ибо моей родине грозила опасность. Быть может, я и потерпела поражение, но, по крайней мере, я действовала с более благородными намерениями, чем ты!
Она умолкла, выпятив подбородок, сверкая глазами, исполненная яростного удовлетворения. Повисла гулкая тишина.
Потом Хаба расхохотался пронзительным, писклявым смехом, и чудовищная тень, державшая Ашмиру, откликнулась точно таким же хохотом. Джинн, висевший без сознания рядом с Ашмирой, передернулся и задрожал от этого хохота.
Хаба не без труда успокоился.
— Они идут, Аммет! — коротко сказал он. — Будь готов! Милая Ашмира… какое славное имя. Оно мне нравится куда больше, чем Кирина. Так тебя, значит, прислали из Савы? Как забавно.
Он разжал ладонь и воззрился на Кольцо Соломона.
— Скорей, шеф! — сказал фолиот. — Там старик Хирам! Он, кажется, вне себя.
Ашмира видела, как дрожат пальцы волшебника, занесенные над Кольцом.
— Что значит «забавно»? — спросила она.
— Потому что я знаю, зачем ты явилась сюда. Я знаю, почему Балкида тебя прислала.
Большие влажные глаза взглянули на нее; в них было злорадство и страх.
— И потому, что я знаю, что Соломона ты убила напрасно.
У Ашмиры скрутило живот.
— Но эти угрозы…
— Принадлежали не Соломону.
— А посланец…
— Был послан не им.
Хаба ахнул — его пальцы сомкнулись на Кольце.
— Мы… мы с остальными Семнадцатью давно уже втайне затеяли кое-что, пользуясь репутацией царя Соломона. Все эти мелкие царьки Идумеи, Моава, Сирии и прочих стран охотно согласились уплатить выкуп, чтобы избежать обещанной нами войны. Балкида — просто очередная из них. Она, как и все прочие, достаточно богата, ей ничего не стоит уплатить назначенную дань. Для нее это потеря небольшая, а нам поможет набить сундуки. Что в этом плохого? Главное, чтобы Соломон ничего не замечал. К тому же это именно то, что следовало бы делать ему самому. Какой смысл обладать властью, если ты лично с этого ничего не имеешь?
Тень над головой у Ашмиры нарушила молчание.
— Хозяин… тебе стоит поторопиться!
— Хаба! — раздался раздраженный вопль из темноты. — Хаба, что ты там делаешь?
Волшебник не обратил на него внимания.
— Дорогой Аммет, я понимаю, что слишком много болтаю. Я болтаю затем, чтобы заглушить боль. Мне нужно собраться с духом, чтобы его надеть. Это ненадолго.
Ашмира во все глаза смотрела на египтянина.
— Ваш посланец напал на Мариб. Погибли люди. Кто из волшебников его прислал?
С блестящей лысины Хабы струился пот. Он держал Кольцо большим и указательным пальцами и медленно продвигал его к пальцу другой руки.
— На самом деле это был я. Но не принимай это близко к сердцу. Это мог быть любой из нас. А посланцем был тот самый Аммет, который сейчас тебя держит. Не правда ли, забавно, что каприз Балкиды погубил того единственного царя, который не стал бы злоупотреблять могуществом Кольца? Я-то не буду столь скромен, могу тебя заверить.
— Хаба!
Визирь Хирам, великолепный в своих длинных белых одеждах, спустился к самым перилам и грозно воззрился на все происходящее. Он стоял, скрестив руки, на маленьком квадратном ковре, который нес огромный демон в человеческом обличье, с длинными, развевающимися золотыми волосами и белыми крыльями, чье хлопанье было подобно грохоту боевых барабанов. Лицо демона было прекрасным, ужасным и надменным, а глаза — изумрудно-зелеными. Если бы не это, Ашмира бы и не признала белую мышку.
Позади виднелись другие волшебники, и другие демоны парили во тьме.
— Хаба! — снова воскликнул визирь. — Что ты тут делаешь? Где Соломон? И что… что это у тебя в руках?!
Египтянин даже не взглянул на него. Он все еще собирался с духом, трясущимися руками сжимая Кольцо.
