Кирилл Сомов - Кларки первый и единственный

— А мы вот картошки испечь задумали — сказал дядя Павел, когда Валька присел рядом.

И тут появились гости.

Темно-зеленый «газик» подъехал почти неслышно, трава скрадывала шорох шин.

Первым выскочил Женька, сын Павла Егоровича. Улыбаясь, он подошел к отцу, пожали друг другу руки, обниматься, естественно, не стали, не барышни.

Потом появился водитель, в милицейском кителе, с тремя звездочками на погонах. А потом...

— Папа!.. – крикнул Валька и тут же повис у отца на шее, затем плавно переселился к маме. – Мам, привет! Приехали наконец-то!

— Ну, рассказывай, что тут у вас творится. – весело сказал отец, подходя к костру.

— Привет, Егорыч, вот, привез тебе гостей, — сказал старлей дяде Паше.

— Добрым гостям всегда рады — Павел Егорович был рад за Вальку, но присутствие участкового радости приносило мало.

Ольга Николаевна, стройная молодая женщина, весело осматривалась по сторонам:

— Валя, ну а где же твой друг? И бабушка вчера нам весь вечер про него рассказывала, и вся деревня гудит, как улей.

И правда, где же кентаврёнок? За этой суматохой мы совсем про него забыли. Валька метнулся в дом, пусто. Обежал вокруг сторожки. И появился, держа смущенного Кларки за руку.

— Здрасьте, — поздоровался тот, застенчиво глядя из-под длинных ресниц.

— Ой... – мама так и присела – Чудо какое... А мы все не верили... — она подошла ближе, протянула руку и тонкими длинными пальцами погладила Кларки по голове. А он чуть не замурлыкал в ответ.

Папа Вальки, конечно, был более сдержан. Но и он не сразу пришел в себя, смотрел, широко раскрыв глаза, почесывая переносицу.

Участковый Афанасьев, по долгу службы повидавший всякое, был невозмутим. Подумаешь, мол, кентавры, и не такое видали.

В костер была подброшена картошка, появилась, как водится, «злодейка с наклейкой», водочка то есть.

Старлей, правда, пытался что-то возразить, мол, на службе. Но сопротивление было вялым и ненатуральным.

Все сели у костра, чуть в стороне, жара все-таки, облака разошлись и Солнце вступало в силу.

Детям налили «колу». Кларки подозрительно понюхал темную жидкость с шипящими пузырьками, попробовал. Холодный вкусный напиток пришелся по вкусу.

Разобрали горячую, закопченную картошку, пропустили по первой. За встречу.

Когда прошла вторая, заговорили на серьезную тему.

— Что будем с нашим чудом расчудесным делать? — спросила мама Вальки.

— Здесь ему долго нельзя, прознают быстро. Шила в мешке не утаишь, — покачал головой Павел Егорович. – Вот ты власть, Матвеич, что скажешь?

Участковый задумался, сделал глоток, мрачно ответил :

— Если б знать. В тайгу увести, что ли. Так ведь и там газетчики разыщут, ушлый народ. Ну, что-нибудь да придумаем. Давайте еще по одной.

— Пап, а как там в городе, получилось, как хотели? — спросил между тем Валька.

— А то! – оживился отец. – Выбил фонды все-таки, через полмесяца экспедицию собирать будем.

— А меня возьмешь? – загорелся Валька. Потом что-то кольнуло прямо в сердце и он быстро исправился. – То есть, нас, с Кларки.

— А собственно, почему бы и нет, это был бы вариант. – удивленный собственной догадливостью, папа широко улыбнулся. – Пойдем мы далеко в горы, людей там практически не бывает, кроме местных. Вот только... – он с сомнением оглядел сына, покачал головой. – Я не уверен, что ты выдержишь.

— Пап, да я справлюсь, все в порядке будет, вот увидишь! — горячо стал убеждать Валька.

— Ну вот, мужчины уже все решили, зачем им согласие слабой женщины — с иронией и шуточным смирением сказала мама.

— Мам, ну не волнуйся ты, я до школы успею, это же на месяц всего. — подкатился к ней Валька.

— Да разве же в школе дело — улыбнулась мама, обнимая сына. — Я скучать буду...

... Как говорят:

— Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах на завтра...

Город Энск, как и почти каждый маленький городок, где-то глубоко в душе считал себя мегаполисом. И, как в крупных городах, в нем тоже была своя мафия.

Мафию представлял Суриков Анатолий Николаевич, он же Сурик. Жесткий, упрямый, временами умный, он подмял под себя не только Энск, но и всю область. Перед ним заискивал сам мэр. Да что там мэр, даже в Москве он разыскал себе влиятельных покровителей.

Сурик выстроил себе пятиэтажный коттедж на берегу живописного озера, прикупил ресторан, открыл казино. В общем, не бедствовал.

Как он устранял своих конкурентов, где сейчас покоятся их бренные останки, это отдельная история, которая к нашему рассказу не имеет никакого отношения.

Вот к такому-то мафиози и вошел тем утром один из его помощников, некто Бардин Семен, он же Баклуша, паренек 2х2 метра, сам себя шире.

Сурик стоял возле окна, рассматривая ровное, словно зеркало, озеро, над которым все еще не рассеялся утренний туман.

— Гляди, Сеня, красотища какая, — сказал он, не оглядываясь.

— Ага. – равнодушно согласился Семен. – Шеф, мне тут человечек из управы отзвонился. Чего-то у них там странное происходит.

— Ну? – Сурик повернулся и выжидательно поглядел на Баклушу.

— Короче это, в деревне одной, щас, как же ее, Строгино чтоли, объявился зверь интересный, говорят, такого еще никто не видел. Только он толком ничего не объяснил. Я вот подумал, может тебе пригодится, для дачи.

— Думать иногда не вредно. – задумчиво сказал шеф, глотнув коньячку. – Возьми ребят пять-шесть и съезди в это село, погляди, что к чему. Может и правда, что интересное надыбаешь.

Когда прошла третья рюмка, Валька не выдержал и утащил отца в дом. Кларки, конечно, отправился за ними.

— Пап, посмотри этот кулончик, что скажешь? — Валька стащил с шеи кентаврёнка золотую вещицу, открыл.

Станислав Валентинович взял линзу, склонился над столом.

— Хм, весьма занимательно. — сказал он через минуту. – Никогда не встречал ничего похожего. Надписи очень похожи на древнеегипетские иероглифы, но совсем другие по виду. Вот что, у меня есть товарищ, учились вместе в институте. Он сейчас в Музее Этнографии консультантом. Может, у него есть египтолог знакомый. Вы не против, если я возьму медальон в город? — Валькин папа поглядел на Кларки.

Кентаврёнок смутился:

— Извините, но я не могу расставаться с талисманом, это принесет несчастья.

— Жаль, – разочарованно протянул Станислав Валентинович. – Ну, тогда я хоть снимки сделаю, это можно?

— Снимки? А это как? — в который раз удивился Кларки.

— Я тебе потом объясню — вмешался Валька – не волнуйся, это не страшно, все в порядке будет с твоим медальоном.

Станислав Валентинович снял «Кенон», что висел у него на груди, перенес медальон на подоконник, к свету, и несколько раз щелкнул.

— Ну вот, порядок. Если сейчас отправлюсь в город, к вечеру буду там. А завтра прямо с утра в Музей. Ты со мной, Валя?

— Я бы хотел, конечно... – Валька замялся. – Только сам понимаешь, я ведь не могу Кларки оставить одного, мало ли что.

— Конечно. Молодец, сын. — папа одобрительно похлопал мальчика по плечу.

— Мужчины, ну где вы там? – заглянула в комнату Ольга Николаевна. – Мы ведь ехать собирались.

— Идем, идем. Только ехать нам самим придется, Валя остаться хочет.

— Да? А мы бабушке обещали привезти тебя. – расстроилась мама.

— Мам, несколько дней всего, пока шум не стихнет, ладно? — Валька потерся головой о мамин локоть.

— Ну что с тобой сделаешь, подлиза, — рассмеялась мама. – Тогда пошли к машине, Стас. Дмитрий Матвеич уезжать собирается. А как мы сами доберемся, далековато пешком ведь.

Гости попрощались, сели в машину и уехали. А Павел Егорович, Кларки и Валя снова остались одни.

Стало немного грустно...

На широкую центральную деревенскую улицу один за другим въехали три «мерседеса». Но вышли только двое, уже знакомый нам Семен – Баклуша и маленький худощавый человечек, с обычной заурядной внешностью. Выполнял он для шефа такие поручения, о которых в приличном обществе даже думать нельзя, не то что вслух говорить. Звали его Чурсин Генрих Янович, из прибалтийских немцев, холодный и спокойный, словно ящерица.

Семен молча открыл багажник и вынул из него ящик водки, самой надежной валюты. Собравшиеся вокруг мужички быстро подтянулись поближе. Сеня вскрыл пакет одноразовых бумажных стаканов, разлил сразу пару бутылок.

— А что, говорят, у вас тут зверь какой-то странный объявился? — начал Генрих Янович непринужденную беседу.

— Да не, врут, обычное лесное зверье тут шастает, лисы курей дерут, ласки, медведицу видали недавно, да прочей живности полно. — хитрый мужичок помнил слова Павла Егоровича.

— Ну да, ну да — закивали, соглашаясь, остальные.

Баклуша не забывал подливать водку. На пятой бутылке один из собеседников сломался, видно, самый хлипкий, и проговорился. А Генрих Янович вцепился в него словно клещами, не прошло и пяти минут, как он уже знал про таинственное чудо. Остался сущий пустячок – найти кентаврёнка.