Внезапно летучие мыши вылетели из своих укрытий, и он оказался среди них, упиваясь полетом. Они взмывали в небо, парили в воздухе, вихрем кружились вокруг серебряного кольца. Первый раз за тысячи лет они летали днем.
Вдруг в темном небе раздался голос, и Шейд почувствовал дрожь в каждой клеточке тела. Он ни секунды не сомневался, что это голос Ноктюрны.
«Настанет день, когда ваше изгнание окончится и жестокий закон будет уничтожен. Вам больше не придется страшиться когтей сов и звериных лап. Вы снова сможете вернуться к свету дня».
Серебряное кольцо в небе медленно померкло, не осталось ничего, кроме грозной безмолвной тьмы.
Сообщение началось сначала, и Шейд прервал его, нетерпеливо повернувшись к Фриде:
— Что это значит? Будет другая война?
— Может быть. Я не знаю.
— Когда? Когда это случится?
Фрида покачала головой:
— Может быть, не при моей жизни и не при твоей.
Она немного помолчала и добавила:
— Но полагаю, это случится скорее, чем многие думают.
— Как это случится? — спросил Шейд испуганно.
— Вот, — Фрида расправила крыло и показала серебряное кольцо на предплечье.
Шейд смотрел на него, словно в первый раз. Он вспомнил эхоизображение: солнце, заслоненное черным глазом Ноктюрны так, что от него осталось только сияющее кольцо света. Серебряное кольцо. Точно такое же, как да предплечье Фриды.
— Ты понимаешь, не правда ли? — спросила Фрида.
Шейд кивнул:
— Как оно оказалось у вас?
— Мне его дали люди, когда я была молода. Наверное, не старше, чем ты сейчас. Однажды ночью я и еще одна летучая мышь были в лесу, люди поймали нас, надели кольца и отпустили. Я верю, что это знак, Шейд. Знак того, что грядет исполнение Обещания. Я не знаю, какую роль в этом играют люди, но я верю, что каким-то образом они помогут нам.
Шейд осторожно осмотрел кольцо и обнаружил на ободке нанесенные людьми непонятные знаки. Он удивлялся их своеобразию, изящным изгибам, тонким очертаниям. В некоторых местах он увидел царапины совиных когтей, отметины енота, и рядом с ними человеческие знаки казались еще более странными и замысловатыми.
— Можно? — спросил он.
— Конечно, — ответила Фрида, протягивая крыло.
Шейд дотронулся до кольца кончиком когтя.
— А люди дали кольца кому-нибудь еще?
— Никому за очень долгое время — такое долгое, что я даже засомневалась, значит ли оно что-нибудь. Но две зимы назад люди пришли снова и дали кольца нескольким самцам.
— Моему отцу, — неожиданно для себя выпалил Шейд.
— Ариэль говорила тебе?
— Нет. Она вообще мало о нем рассказывает.
Фрида кивнула.
— Раньше мы рассказывали детенышам эту историю. А потом большинство старейшин решили это прекратить. Они говорили, что не стоит думать об Обещании, которое, может быть, никогда не сбудется. За пятнадцать лет до твоего рождения летучие мыши восстали против сов, но не смогли победить. Во всяком случае они сражались. Я хотела сказать, мы сражались.
— И вы? — спросил Шейд, во все глаза глядя на шрамы на теле Фриды.
— К счастью, мне удалось уцелеть. После этого поражения старейшины решили остаться в ночи и некоторые даже забыли, что когда-то летали днем. Я не могу винить их за это. Но для некоторых мечта о солнце, о свободе осталась. Такова я. И твой отец тоже.
— Мама говорила, что его убили совы.
— Незадолго до нашего ежегодного путешествия на север твой отец куда-то улетел. Он никому не сказал, куда собирается. Я знаю только, что он хотел разузнать что-нибудь о кольце и, может быть, о людях. Но он не вернулся. До него так же исчезли еще двое.
— Мама считает, что это глупо — мечтать увидеть солнце.
— Я знаю, что она не разделяла его стремлений. Но она хочет защитить тебя, Шейд. Постарайся не сердиться на нее.
— Мы должны сражаться с ними, — внезапно сказал Шейд с холодной яростью. — Как сереброкрылы могут быть такими покорными? Какое имеют право звери и птицы выносить им приговор? Если все летучие мыши будут сражаться, мы могли бы…
Но Фрида только покачала головой:
— Нет, даже твой отец так не думал, Шейд. Он знал, что мы не можем победить в сражении, это ясно. Он считал, что случится что-то другое. Что-то, в чем мы нуждаемся.
Шейд потупился, пристыженный ее отповедью. Он вдруг почувствовал страшную усталость, как если бы он пережил истории, которые услышал в этой комнате.
— Зачем вы показали мне это? — спросил он. Он недоумевал. Ведь он был всего лишь маленьким детенышем из колонии сереброкрылов.
Фрида улыбнулась, и ее морщинистая мордочка подобрела.
— Ты не такой, как другие. Я вижу в тебе что-то, вроде сияния, и я не хочу, чтобы его погасили. Ты любопытен. Ты хочешь много узнать. Кроме того, ты умеешь слушать: ты услышал то, что смогли бы немногие. И это намного важнее размеров тела, Шейд.
Шейд вспыхнул от гордости, но боялся поверить ее словам. У него была еще масса вопросов, но снаружи послышался шум крыльев и раздался голос Меркурия.
— Фрида! — испуганно позвал посланец. — Прибыли совы. У них с собой огонь.
Вместе с Фридой и Меркурием Шейд в тревоге поднялся на вершину Древесного Приюта и высоко в небе увидел сов. Их было тридцать пять или сорок, они мерно взмахивали огромными крыльями. При этом зрелище Шейда охватила слабость. В когтях совы сжимали длинные палки, концы которых светились, словно грозные звезды. Огонь. Шейд застыл от ужаса. Огонь есть только у сов. Сотни лет назад они похитили его у людей и хранили в тайном укрытии в глубине леса.
— Меркурий, — с поразительным спокойствием сказала Фрида, — расскажи об этом в лесу и вели всем укрыться где-нибудь поблизости. Передай им, что мы не будем сражаться. Шейд, ступай в убежище и проверь, чтобы там никого не осталось.
Шейд с трудом проглотил комок в горле.
— Ты меня понял? — спросила Фрида.
— Да.
— Ты знаешь, что может случиться?
Шейд кивнул и помчался в убежище, радуясь, что может хоть чем-нибудь помочь. Он ворвался в Древесный Приют, выкрикивая:
— Освободить убежище! Всем освободить убежище! Все наружу!
Он с большим рвением выполнял это задание, старясь не думать о пламени в когтях сов. Он начал с нижних уровней Приюта и постепенно поднимался наверх, заглядывал в боковые коридоры, чтобы удостовериться, что внутри никого не осталось.
— Освободить убежище! Все наружу!
И все это из-за него, из-за его ошибки. К счастью, большинство летучих мышей в это время охотились. Внутри оставались только старые и больные. Шейд провожал их к выходу, на ходу объясняя, в чем дело.
Когда он наконец выбрался наружу и подошел к Фриде, шерсть его была покрыта капельками пота.
— Все здесь, — переводя дух, доложил он.
— Отлично, — сказала Фрида, не отрывая взгляда от сов.
Они все еще парили высоко в небе, описывая огромные круги. Вдруг одна сова отделилась от остальных и стала медленно снижаться. Шейд заметил, что у нее единственной не было огня.
— Теперь уходи, — велела Фрида, — укройся в лесу вместе с остальными.
— Что вы собираетесь делать?
— Поговорить с совой.
Шейд колебался. Ему очень хотелось остаться, помочь. Старая летучая мышь против этого гиганта…
— Может быть, я…
— Уходи! — отрезала Фрида, расправляя крылья и обнажая удивительно острые зубы.
Шейд отлетел, но не слишком далеко, только к соседнему дереву. Он вонзил когти в кору и повис вниз головой, наблюдая за Фридой и гигантской совой.
— Приветствую тебя, Брутус, — с достоинством наклонив голову, сказала Фрида.
— И тебе привет, Фрида-сереброкрыл, — низкий голос совы напоминал раскаты грома.
— Ты привел с собой воинов и принес огонь. Почему?
— Тебе известно почему. Нам нужна летучая мышь, которая смотрела на солнце.
Шейд задрожал и затаил дыхание в ожидании ответа Фриды.
Он знал, что и другие сереброкрылы, укрывшись на ближайших деревьях, следят за разговором Фриды и Брутуса.
— Вы не имеете права нападать на нас ночью, Брутус. Таков закон.
— Закон уже нарушен, — ответил Брутус. — Мы здесь во имя справедливости. Отдай нам мальчишку.
У Шейда засосало под ложечкой.
— Он еще детеныш и не понимает, что делает, — возразила Фрида. — Этот случай можно считать просто глупой выходкой.
— Закон не признает исключений.
— Пусть совы забирают его! — крикнула Батшеба, вылетев из леса и усаживаясь рядом с Фридой. — Брутус прав. Закон нарушен, и мальчишка должен поплатиться за это.
Шейд чувствовал на себе взгляды собратьев. Неужели они хотят, чтобы он добровольно сдался? Его снова охватила слабость.
— Ты знаешь, что я права, Фрида, — продолжала Батшеба. — Одна жизнь за нарушение закона и ради спасения всех нас. Где мальчишка?
