— Уныло. Деревьев не растет. Холодно. Пустынно. Не то что здесь. Спроси Локи.
— Почему?
— Он не всегда был богом-асом. Он родился Ледяным великаном. Самым маленьким из Ледяных великанов. Над ним потешались. И он ушел. И в своих скитаниях спас жизнь Одину. И он… — Медведь умолк — похоже, засомневался, стоит ли говорить, потом все же закончил: — С ним не скучно. — Чуть погодя, медведь сказал: — Все, что ты делал прошлой ночью, все, что видел…
— Да?
— Мудрец соображает, когда лучше промолчать. Только дурак выкладывает все, что знает.
Лис и орел ждали у почти погасшего костра. Одд доел остатки рыбы. Потом медведь спросил:
— Ну? Что теперь?
Одд сказал:
— Отвези меня к границе леса. Там жди. Я пойду к воротам Асгарда, один.
— Почему?
— Потому что не хочу, чтобы Ледяные великаны узнали, что вы вернулись. Пока не стоит.
Они отправились в путь.
— Что-то я часто на медведе разъезжаю. Так недолго и привыкнуть, — сказал Одд.
Медведь только фыркнул.
Там, где лес кончился, медведь остановился, Одд слез на землю. Он оперся о костыль и крепко ухватил его правой рукой.
— Ладно, — сказал он. — Пожелайте мне удачи. Благословение богов чего-то да стоит.
— А если ты не вернешься? — сказал лис.
— Хуже вам все равно не будет, — бодро сказал Одд. — Да и вообще, с чего бы мне не вернуться?
— Тебя могут съесть, — сказал медведь.
Одд моргнул.
— Эээ… А что, Ледяные великаны едят людей?
Повисла пауза. Потом они ответили одновременно. Лис сказал: — Иногда, — а медведь: — Почти никогда.
Лис кашлянул.
— Тебя есть одна морока, кому это надо. Сколько там в тебе мяса-то. Только в зубах застрянешь. — Он оскалился в улыбке. Одду от этого легче не стало. Он оттолкнулся костылем и медленно, тяжело пошел к огромной каменной стене, окружавшей город богов.
Снег начисто сдуло с тропы, и хотя земля местами была скользкой, идти оказалось не так трудно, как он ожидал.
Здесь, в Асгарде, дни были длиннее. Солнце серебряной монетой висело в белом небе. Одд отталкивался от земли, шаг за шагом преодолевая пространство, и вспоминал время, когда расхаживал с легкостью и не видел чуда в том, чтобы ставить одну ногу перед другой, с каждым шагом приближая к себе мир.
Сначала Одд думал, что стена Асгарда ростом с высокого человека, и что рядом с ней возвели белесую статую сидящего на валуне человека. Но по мере приближения стена медленно росла, и вместе с ней росла статуя, и в конце концов мальчик уже задирал голову, чтобы на нее смотреть.
С каждым шагом к воротам и к белесой гигантской фигуре на валуне он ощущал, как падает температура.
А потом статуя шевельнулась, и Одд все понял.
— КТО ТЫ? — голос пророкотал над долиной, как снежная лавина.
— Мое имя Одд, — крикнул Одд — и улыбнулся.
Ледяной великан смотрел на него сверху. С бровей свисали сосульки, а глаза напоминали замерзшее озеро за миг до того, как лед треснет, и путник рухнет в холодную воду.
— КТО ТЫ ТАКОЙ? БОГ? ТРОЛЛЬ? КАКОЙ-НИБУДЬ ХОДЯЧИЙ ТРУП?
— Я мальчик, — закричал Одд и снова улыбнулся.
— А ЗДЕСЬ ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ, ВО ИМЯ ИМИРА?[6]
Очень странно разговаривать с существом, способным раздавить тебя как человек мышонка. «Мышонок хоть убежать может», — подумал Одд.
— Я здесь, чтобы просить Ледяных великанов покинуть Асгард, — объяснил Одд. И улыбнулся великану широкой, раздражающе радостной улыбкой.
Да, все дело было в улыбке. Если бы не она, великан просто поднял бы его да уронил, или расплющил о валун, или откусил голову, чтобы доесть остальное, когда проголодается. Но эта улыбка, улыбка, намекающая, что Одд знает больше, чем говорит…
— Нет, — сказал Ледяной великан. — Ничего у тебя не выйдет.
— Не знаю, не знаю, — сказал Одд.
— Я перехитрил Локи, — с превеликой гордостью сказал Ледяной великан. — Провел Тора. Изгнал Одина. Покорил Асгард и взял над ним власть. А сейчас из Ётунхейма сюда идет подкрепление — мои братья. — Он глянул на север. — Боги теперь мои рабы. Прекрасная Фрейя — моя невеста. И ты всерьез рассчитываешь меня победить?
Одд только пожал плечами, продолжая улыбаться. Это была его самая широкая, самая наглая улыбка, за которую дома его всегда колотили. Даже великану хотелось стереть эту улыбку с его лица. И он бы запросто это сделал, но раньше никто так не улыбался великану, и это его тревожило.
— Я правлю Асгардом! — прогремел он.
— Зачем?
— ЗАЧЕМ?
— Я тебя прекрасно слышу, можешь не кричать, — сказал Одд, когда воздух перестал дрожать от звуковой волны. А потом заговорил так тихо, что великану пришлось наклониться, чтобы его слышать: — Зачем ты хочешь править Асгардом? Зачем ты его покорил?
Великан поднялся с валуна и показал большим пальцем себе за спину.
— Видишь эту стену? — спросил он.
Как ее было не видеть? Она заслонила весь мир. Каждый камень этой стены был больше любого дома в деревне Одда.
— Ее строил мой брат. Он заключил сделку с богами — построить стену за шесть месяцев, иначе не получит платы за работу. И в последний день, когда он как раз заканчивал… в последний час последнего дня они его обманули.
— Как?
— Кобыла — невероятно красивая — пробежала по долине и отвлекла жеребца, который носил камни для моего брата. Знаешь, есть у женщин разные уловки… В общем, жеребец порвал привязь, и лошади вместе сбежали в лес. И когда бедный брат потерял голову от обиды, что с ним так обошлись, и стал буянить, Тор убил его своим проклятым молотом. Этим кончается каждый рассказ о богах и Ледяных великанах — Тор их убивает. Но в этот раз такого не повторится.
— Разумеется, — сказал Одд, догадавшись, кто был кобылой. — Так что, говоришь, твой брат хотел получить за работу?
— Да так, ерунду, — сказал великан, переступив с ноги на ногу. — То, се, знаешь.
И снова сел на валун. Ледяного великана окружала морозная дымка. Одд замечал: такая же дымка вьется зимой над фьордом, когда воздух холоднее воды. Интересно, Ледяной великан сильно холодный на ощупь?
— Он хотел Солнце, — сказал великан. — И Луну. И Фрейю. Все это теперь в моей власти, потому что Асгард — мой!
— Да. Ты говорил.
Повисло молчание. «Ледяной великан выглядит уставшим», — подумал Одд. Потом снова спросил:
— Зачем? Зачем твоему брату понадобились эти вещи?
Великан набрал воздуха в легкие и прорычал:
— КАК СМЕЕШЬ ТЫ ЗАДАВАТЬ МНЕ ВОПРОСЫ?
Одд ощутил, как вздрогнула под ногами земля. И припал на костыль, чтобы удержать равновесие под порывом пронизывающего ветра. Он ничего не ответил. Зато снова улыбнулся.
Великан сказал:
— Не возражаешь, если я тебя подниму? Лицом к лицу было бы проще разговаривать.
— Только осторожно.
Великан нагнулся, положил руку на землю ладонью вверх, и мальчик неуклюже забрался на нее. Потом Великан согнул ладонь ковшиком, поднял так, что Одд оказался на уровне его рта, и шепот его был подобен завыванию зимнего ветра:
— Красота.
— Красота?
— Это три самых красивых вещи на свете. Солнце, Луна и прекрасная Фрейя. У нас в Ётунхейме ничего красивого, в общем-то, нет. Сплошные камни да утесы… ну, в них, конечно, тоже своя красота, если приглядеться. И Луна оттуда видна, и Солнце. Но Фрейя… Нет, такого у нас нет.
— Значит, ты пришел сюда ради красоты?
— Ради красоты и ради мести. Я сказал другим Ледяным великанам, что отомщу, а они только посмеялись надо мной. Теперь не смеются.
— А как же весна?
— Весна?
— Весна. В Мидгарде. Откуда я пришел. В этом году она не наступила. И если зима не кончится, все погибнут. Люди. Животные. Растения.
Холодные синие глаза, огромные, как окна, смотрели на Одда.
— А мне-то что за дело?
Ледяной Великан поставил Одда на верхушку стены Асгарда — стены, которую строил его брат. Наверху было ветрено, и Одд оперся на костыль, боясь разбиться о твердую землю, если его сдует. Он поглядел назад и не удивился, что город богов сильно напоминает деревню на берегу фьорда, откуда он родом. Больше, конечно, но устройство то же: большой Дом собраний, и вокруг дома помельче.
— Тебе же есть дело до красоты, сам сказал. А так скоро никакой красоты не останется. Все умрет.
— Мертвое тоже бывает красивым, — сказал Ледяной великан. — И вообще, я завоевал Асгард. Я их победил. Я их одурачил и обхитрил. Прогнал Тора, и Одина, и этого мелкого перебежчика Локи. — Он вздохнул.
Одд вспомнил, что видел прошлой ночью в озере, и сказал:
— Ты в самом деле думаешь, что твои братья на подходе?
— Нууу… — сказал Ледяной великан, — эээ… Может быть. В смысле, они все сказали, что придут… если я пойду. Просто вряд ли кто-то из них верит в мою победу, и потом, у всех свои дела, фермы, лошади, ребятишки, жены. Не думаю, что они сильно хотят поселиться в этих жарких местах, чтобы играть в солдатиков, охраняя горстку сварливых богов.
