Продолжая разговаривать, — они прошли немного, затем Теодор и Джейн свернули к Дому Питания, а Вайлит и Андрей прошли дальше.
— Ты сегодня поздно освободишься? — спросила Вайлит.
— Скорее всего, поздно. Работы очень много. Вся Терра взялась сделать машины для народа Каури.
— Обедать-то хоть придёшь? Или опять, как вчера? Скучно же одной сидеть за столиком… Так бы я хоть к кому-нибудь подсела… А-то сижу и жду…
— Нет, сегодня я приду вовремя.
— Хорошо. Значит, я тебя жду, приходи.
Вайлит повернула на свою дорожку, обсаженную невысоким кустарником, дошла до поворота. Остановилась и помахала Андрею рукой. Этот ритуал они повторяли ежедневно. Андрей ответил ей и сосредоточенно зашагал в мастерскую, где уже должен был ожидать его Большой Билл.
Эйлин привела Бесс в крохотную каморку, на дверях которой был нарисован кленовый листочек…
— Садись вот сюда, — указала она на маленькое мягкое кресло. — Руки положи сюда, на стол. Правильно, так. Теперь возьми вот этот карандаш… Нет, не так. Карандаш надо держать тремя пальцами… Примерно так… Сейчас я уйду…
— Я не хочу оставаться сама! — перебила её Бесс. — Я пойду с тобой!
— Нет, со мной ходить не надо.
— Я не буду тут сама!
— Ты сама и не будешь. Как только за мной закроется дверь, вот тут, — она указала рукой на экран, занимавший всю стену перед столом, — появится тётя, добрая и красивая. Она и будет с тобой все время. Расскажет разные интересные истории, покажет, как писать… Правда! А когда она скажет тебе идти поиграть, я буду ждать тебя за дверью…
— Ты не обманываешь?
— Нет, нет! Как же можно обманывать? Садись поудобнее. Выпрями спину. Так. Ну, я иду…
— А ты не можешь быть здесь?
— Нет, если я буду здесь, тётя не придёт. Она не любит, чтобы ей мешали… Смелее, не трусь!
Дверь захлопнулась. Тотчас же экран осветился, и на нем появилось лицо женщины. Она действительно выглядела доброй и красивой. Бесс как-то сразу успокоилась…
— Здравствуй, девочка, — произнесла она. — Меня зовут Эйби. А как тебя зовут?
— Бесс, мисса!
— Бессмисса?
— Нет, просто Бесс, мисса.
— Бесс или Бессмисса? — по экрану пошли полосы, лицо застыло, и голос странно изменился.
— Просто Бесс, Элизабет, — она немного поколебалась и добавила, — мисса.
— Тебя зовут Бесс, — заключила Эйби. — А что такое «мисса»?
— Это я вас так называю: «мисса». Мама сказала, чтобы я всех больших тётей так называла.
— Наверное, твоя мама тебе сказала правильно. Только меня так называть не надо. Меня надо звать только Эйби. Хорошо?
— Хорошо, мисса.
— Как?
— Хорошо.
— Вот теперь действительно хорошо. — Пауза. Лицо снова ожило. — А как зовут твою маму? — Эйби заговорила своим прежним голосом.
— Джейн, — Бесс с трудом проглотнула это привычное слово «мисса».
— Молодец, девочка. А как ты зовёшь свою маму?
— Мама. А как её ещё называть?
— Ты хорошая девочка, Бесс?
— Не знаю. По-моему, хорошая. Мама, пока я слушаюсь, тоже говорит, что хорошая. Все остальные дяди и тёти, говорят, что мы с сестрой — разбойницы… А однажды мы с сестрой побили Барри. Очень он уж был противный. И из этого вышли сплошные неприятности. Ещё там, на плантациях…
— Хорошо, Бесс. Будем надеяться, что ты хорошая девочка, и мы будем с тобой дружить. А теперь бери карандаш и пиши за мной. Видишь, я пишу? Прямо на столе пиши. Это слово читается «мама». Написала? А вот теперь посмотри, как написала ты.
На экране рядом с каллиграфической прописью Эйби появились каракули Бесс.
— Видишь, вот у этой буквы ты подогнула палочку не туда, а у этой хвостик пошёл куда-то вниз… Ну-ка, попробуй ещё раз.
Бесс, помогая себе кончиком язычка, высунутого изо рта, сосредоточенно написала ещё раз «мама». Предыдущая надпись уже куда-то исчезла.
— Вот, теперь уже лучше. Видишь?
— Да, Эйби.
— Давай-ка напишем ещё два раза.
Наконец, когда слово «мама» получилось почти безукоризненно, утомлённая Бесс положила карандаш на стол.
— Ты устала, Бесс! Отдохни немного. Теперь я покажу тебе смешную историю про трех поросят. Это такие маленькие свинки. Они жили далеко-далеко отсюда. Их звали Пик, Пак и Пок…
На экране появились розовые диснеевские поросята, и Бесс забыла обо всем на свете.
— Ну, вот, — сказала Эйби, когда мытарства поросят благополучно закончились и посрамлённый волк навсегда убрался из леса, — окончился твой первый урок, Бесс. Иди, поиграй с другими детьми, а когда услышишь звонок, снова приходи сюда. Ты найдёшь свою дверь?
— Да, Эйби, на ней нарисован кленовый листочек.
— Правильно. Иди играй!
Работы действительно оказалось много — тридцать две перфокарты. Андрей и Большой Билл, который пришёл на несколько минут раньше, разобрали доставленный ночью груз — три ящика. Все посёлки отдали для «народа Каури» свои запасные машины, и теперь шло интенсивное пополнение склада запасными деталями.
— Смотрите, Эндрю, — сказал Большой Билл, — через несколько дней все детали уже будут на месте, и мы можем не бояться случайных поломок — все наши машины будут продублированы!
— Это значит, — ответил Андрей, — что и у нас скоро работы убавится?
— Естественно! Мы же тоже работаем на восполнение парка.
Наконец, детали были уложены на свои места, и они приступили к выполнению сегодняшнего задания: подобрали заготовки, распределили их по станкам, бросили в приёмник перфокарты, чтобы в ближайшее время прислали новые заготовки. В основном, работа оказалась несложной. Скупо переговариваясь, они отлаживали режим станков, включали автоматы.
Наконец, все станки-автоматы оказались включёнными, и они могли приступать к самому интересному: изготовлению сложных деталей, тому процессу, который приносил обоим максимальное удовлетворение.
— Знаете, Билл, — сказал Андрей, устанавливая будущий корпус на верхнем столике сложного сооружения, прозванного «джагернаутом», — в те дни, когда нам не приходится включать этого друга, — он ласково погладил корпус станка, — у меня какое-то настроение странное… Как будто я не сделал чего-то хорошего и нужного… Как будто зря прожил этот день!
— Я тоже знаю это ощущение, — коротко ответил Большой Билл. — Все эти станки, — он обвёл рукой всю мастерскую, — не требуют творчества. А этот…
Он никогда много не говорил. Андрей вбросил в зев джагернаута перфокарту. Тотчас же из источников света ударили лучи. Вся заготовка окрасилась синим цветом различной интенсивности.
— У меня — красный, — сказал Билл. Андрей стал двигать корпус в его сторону. Красный цвет показывал, что грань будущего корпуса вышла за пределы заготовки.
— Так, хорошо. Как у тебя?
— Все о’кей!
Они ещё раз внимательно осмотрели заготовку со всех сторон. Красного больше не было. Теперь стали подводить руки джагернаута, вооружённые различным инструментом, к разным сторонам корпуса. Резцы на боковые стороны, сверло — к центральному отверстию. Фрезы к местам выемок. Билл колдовал с пультом, задавая программу каждой руке. Цвет заготовки реагировал на каждое его движение. Если он предлагал слишком большую стружку, деталь окрашивалась в розовый или даже красный, если слишком мало — интенсивность синего не уменьшалась, Андрей корректировал его действия. Наконец, все поверхности, предназначенные для обработки, приобрели приятный голубой цвет. Это означало, что после выполнения всех операций размеры детали будут точно соответствовать чертежу, заложенному в память.
— Все. Включай, Эндрю!
Все многочисленные руки джагернаута пришли, в движение.
— Порядок, Билл.
У них появилось немного времени, чтобы сделать небольшой перерыв в работе.
— А знаешь, Билл, сегодня дети нашей соседки пошли в школу.
— Да, я одну видел. Попрыгала! Им же все впервой. А хорошие девчушки, бойкие! Ну мои-то все постарше… Если не считать малышки, конечно. Мэдж уже сама — сестричка. А старший уже год в Детском посёлке, в спецшколе. Самая маленькая ещё не скоро пойдёт…
— Сколько это ей?
— Год. Вчера исполнился. Большая уже…
— Рано они у вас в школу идут… Четыре года… А сам в уме тут же сделал пересчёт: четыре, года Терры — это пять с небольшим лет Земли. — У нас, на Земле, такие маленькие в школу ещё не ходят…
— У вас на Земле, — пробурчал Большой Билл.
— Пора отвыкать, Эндрю. Ты теперь уже на всю жизнь наш, террианин!
— Извини, Билл…
— Да что там… Что я, не понимаю?
Резкий звонок прервал разговор: один из станков окончил свою деталь. Вслед за тем о выполнении задания стали сообщать и другие. Оставив джагернаут, мерно двигающий своими многочисленными руками, они пошли вдоль станков, снимая готовые детали и устанавливая заготовки для следующих. Потом снова пришли к джагернауту. Несколько рук уже окончили свою часть работы, другие ещё двигались.
