- Нет! - застонал он.
Змея с хрустом ползла по заваленному осколками полу, он убил мальчика и в то же время он сам был этим мальчиком…
- Нет…
Теперь он стоял у разбитого окна дома Батильды, погрузившись в воспоминания о своЁм крупнейшем провале; змея у его ног скользила по осколкам стекла и фарфора… Он посмотрел вниз и увидел что-то… что-то невероятное.
- Нет…
- Гарри, все в порядке, ты в порядке!
Он наклонился и подобрал разбитую фотографию. Это был неизвестный вор, вор которого он искал…
- Нет… Я потерял… потерял…
- Гарри, все в порядке, проснись, проснись!
Это был Гарри… Гарри, не Волдеморт… и этот шорох издавала не змея… Он открыл глаза.
- Гарри, - прошептала Гермиона, - ты хорошо себя чувствуешь?
- Да, - солгал он.
Он был в палатке, лежал на одной из низких коек рядом с кучей одеял. Кажется, уже светало, судя по холоду и свету, проходящему через полотняную крышу. Он был весь мокрый, простыня и одеяло пропитались потом.
- Мы выбрались.
- Да, - сказала Гермиона. - Мне пришлось использовать Парящее Заклятие, чтобы доставить тебя сюда. Я не могла тебя поднять. Ты… в общем ты был не особо…
Под ее карими глазами залегли бурые тени, а в руке у нее он заметил маленькую губку: она вытирала его лицо.
- Ты был болен, - закончила она, - совершенно болен.
- Давно мы ушли?
- Несколько часов назад. Скоро утро.
- Я был без сознания?
- Не совсем, - сказала Гермиона, смутившись. -Ты кричал, стонал и так далее, - добавила она, и Гарри почувствовал себя неловко. Что он делал? Выкрикивал проклятия, как Волдеморт, или плакал как младенец?
- Не могла снять с тебя Хоркрукс, - сказала Гермиона, желая сменить тему. - Он будто приклеился к твоей груди. Теперь на его месте шрам. Извини, мне пришлось применить Разрезающее Заклятие, чтобы вытащить его. А ещё на тебя напала змея, но я промыла и обработала рану.
Он стянул потную футболку и посмотрел вниз: на груди горел красный овальный след от медальона. Еще он заметил полузажившие отметины на предплечье.
- Куда ты положила Хоркрукс?
- Он в моей сумке. Пусть полежит там некоторое время.
Он откинулся на подушки и посмотрел в ее осунувшееся серое лицо.
- Нам не стоило идти в Годрикову Лощину. Это моя вина, полностью моя вина. Прости, Гермиона.
- Ты не виноват. Я сама захотела пойти. Я и вправду думала, что Дамблдор мог оставить там меч для тебя.
- Ну что ж… мы ошиблись, верно?
- Что случилось, Гарри? Что случилось, когда вы поднялись наверх? Змея где-то пряталась? Она вылезла, убила старуху и напала на тебя?
- Нет, - сказал он. - Она была змеей… или змея была ею… как-то так.
- Ч-что?
Он закрыл глаза. Он все еще чувствовал на себе запах дома Батильды, от этого воспоминания были еще ярче.
- Батильда, должно быть, давно была мертва. Змея была… внутри нее. Сама-Знаешь-Кто оставил ее в Годриковой Лощине ждать нас. Ты была права. Он знал, что я вернусь.
- Змея была внутри нее?
Он снова открыл глаза. Гермиона выглядела потрясенной, казалось ее вот-вот вырвет.
- Люпин говорил, там будет магия, которую мы и представить не можем, - сказал Гарри. - Она не хотела говорить в твоем присутствии, потому что она говорит только на змеином языке, я этого не заметил, хотя и понимал ее. Как только мы поднялись наверх, она связалась Сама-Знаешь-С-Кем, я слышал это в моей голове, я почувствовал, что он взволнован, он сказал держать меня там… а потом…
Он вспомнил, как змея вылезает из шеи Батильды: Гермионе не нужно знать такие детали.
- …она превратилась в змею и напала.
Он посмотрел на следы от укуса.
- Она не собиралась меня убивать, только задержать, пока не придет Сама-Знаешь-Кто.
Если бы он только смог убить змею, то все было бы не напрасно. С болью в сердце он сел и отбросил покрывало.
- Гарри, нет, я уверена, что тебе нужно отдыхать.
- Это тебе нужно поспать. Не обижайся, но ты выглядишь ужасно. Я в порядке. Я пока постерегу. Где моя палочка?.
Она не отвечала, только смотрела не него.
- Гермиона, где моя палочка?
Она прикусила губу, в глазах показались слезы.
- Гарри…
- Где моя палочка?
Она достала ее и протянула ему. Палочка из остролиста с пером феникса была почти сломана пополам. Только хрупкий остовок пера соединял две половинки. Дерево было совсем сломано. Гарри взял ее так, будто это живое существо, получившее тяжелую травму. Он не мог думать, все плыло от тревоги и страха. Затем он вернул ее Гермионе.
- Почини ее. Пожалуйста.
- Гарри, вряд ли это возможно при таких повреждениях…
- Пожалуйста, Гермиона, попробуй!
- Р-Репаро!
Части палочки соединились. Гарри взял ее.
- Люмос!
Палочка слегка заискрилась и погасла. Гарри прицелился в Гермиону.
- Экспелиармус!
Палочка Гермионы чуть дернулась, но осталась у нее в руке. Это оказалось слишком для палочки Гарри и она вновь распалась на две половины. Он в ужасе смотрел на это, отказываясь верить в то что видел… эта палочка столько всего перенесла…
- Гарри, - прошептала Гермиона так тихо, что он с трудом расслышал. - Мне очень-очень жаль. Я думаю, это из-за меня. Помнишь, когда мы убегали от змеи, я сотворила Ударное Заклятие, и оно летало повсюду, и, должно быть… должно быть задело палочку.
- Это произошло случайно, - сказал Гарри автоматически. Он оцепенел и почувствовал себя опустошённым. - Мы… мы придумаем, как ее починить.
- Гарри, вряд ли это получится, - сказала Гермиона, по ее щекам текли слезы. - Помнишь… помнишь Рона? Когда он сломал палочку при аварии? Она так и не стала прежней, и пришлось купить новую.
Гарри подумал об Олливандере, похищенном и находящемся в плену у Волдеморта, о Грегоровиче, который умер. Где он теперь возьмет новую палочку?
- Ну что ж, - сказал он, делая вид, что спокоен, - что ж, придется пока одолжить твою. Пока я на страже.
Ее лицо было всё в слезах, Гермиона протянула свою палочку, и он оставил ее сидеть на кровати, желая только поскорее уйти.
Глава восемнадцатая. Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора
Всходило солнце. Чистое, бесцветное небо простиралось над ним, безразличное к нему и его страданиям. Гарри присел возле входа в палатку и глубоко вдохнул свежий воздух. Просто быть живым, наблюдать за восходом солнца над сияющими заснеженными вершинами холмов - вероятно лучшее сокровище на Земле, хоть раньше он этого и не замечал. Его голова был забита мыслями о потере палочки. Он взглянул на долину, укрытую снегом, издалека, сквозь сверкающую тишину, доносился звон церковных колоколов.
Не осознавая, что делает, он вонзал ногти себе в руки, как если бы пытался противостоять физической боли. Он проливал свою кровь бессчетное количество раз, однажды он даже остался без костей правой руки, а это путешествие уже принесло ему шрамы на груди и предплечье в дополнение к шрамам на руке и лбу. Но никогда, до этого момента, он не чувствовал себя окончательно ослабшим, уязвимым и беззащитным, потому что добрая часть его магической силы покинула его… Он в точности знал, что бы ответила Гермиона, скажи он ей об этом. "Волшебная палочка хороша настолько, насколько хорош волшебник". Но она была бы не права, его случай был иным. Она не видела, как палочка вертелась будто стрелка компаса и стреляла золотым пламенем в его врага. Гарри потерял защиту сердцевины-близнеца, и только сейчас осознал, как сильно на неё рассчитывал.
Он вытащил кусочки сломанной палочки из своего кармана и, не глядя на них, спрятал их в мешочек Хагрида, висящий у него на шее. Сейчас он был и без того сверх меры набит сломанными и бесполезными вещами, что в него больше ничего не влезало. Через ослиную кожу рука Гарри задела снитч, и на мгновение ему пришлось справиться с соблазном достать и выбросить его прочь. Непостижимый, бесполезный, ненужный, как и все остальное, что оставил Дамблдор.
И ярость на Дамблдора обрушилась на него как лава, обжигая его внутри, стирая все другие чувства. Из-за полнейшего отчаяния они внушили себе веру в то, что Годрикова Лощина таит в себе ответы, убеждая себя в том, что они должны вернуться, что все это было частью секретной тропы, проложенной для них Дамблдором: но у них не было ни карты, ни плана. Дамблдор оставил их идти наощупь в темноте, бороться с неизвестными, непознанными страхами, одинокими и беззащитными. Ничего не было объяснено, ничего не было сказано открыто, у них не было меча, а теперь, вдобавок, у Гарри не было и палочки. Более того, он обронил фотографию вора, и, конечно же, Волдеморту теперь не составит труда определить, кто это был.
Теперь у Темного Лорда была вся информация…
- Гарри? - Гермиона выглядела так, как будто боялась, что он может её проклясть её же собственной палочкой. На её лице были полосы от ручейков слёз, она опустилась рядом с Гарри, держа в трясущихся руках две чашки с чаем и что-то большое подмышкой.
