Кеннет Оппель - Тёмное крыло

Сзади послышался звук разгрызаемых костей, а затем яростного рытья.

— Продолжайте, не останавливайтесь! — раздался голос Хищнозуба. — Они прячутся внутри хвоста!

— Лезь в ту дырку! — закричала Сильфида, ущипнув Сумрака за зад. — Шевелись!

Он подполз к отверстию. Переборов непроизвольное отвращение, он переполз через его край, цепляясь когтями за землю и камни. Тёплый туман пахнул влагой на его морду. Он выкрикнул поток звуков, но ещё до того, как к нему успело вернуться эхо, его хватка ослабла, и он полетел вниз.

Сумрак провалился через дыру в огромную подземную пещеру. Он инстинктивно раскрыл крылья и бешено замахал ими. Извитые остроконечные каменные пряди свисали с гладкого потолка.

Он быстро развернулся к отверстию — как раз, чтобы успеть увидеть, как из него с криком вываливается Сильфида. Она автоматически развернула свои паруса и начала планировать.

— Сумрак? — выкрикнула она.

— Я здесь, — ответил он, пролетев рядом с нею.

От стен исходил жуткий свет. Над желтоватыми лужами поднимался пар. С неровного пола вырастали причудливые скальные образования — одни гладкие и бледные, словно гигантские яйца, другие тощие, как молодые секвойи, третьи неровные, словно пачка сложенных друг на друга грибных шляпок.

— Туда, — сказал Сумрак, направляя сестру к одному из каменных образований повыше.

Они сели на самой его вершине. Скала под когтями Сумрака была влажной и меловой. Влажный воздух был неприятно тёплым и сильно пах минеральными веществами. По его спине и голове барабанили капли воды. Он лизнул немного из лужицы и сразу же выплюнул, почувствовав отвращение из-за странного вкуса.

— Фелиды сюда не пройдут, — сказала Сильфида, взглянув на покрытый каменными колючками потолок. — Они просто не пролезут сквозь ту дырку.

Но больше Сумрак беспокоился о том, куда им обоим нужно было двигаться, чтобы выйти отсюда. Пещера казалась бесконечной — она простиралась в темноте во всех направлениях. Он вполне смог бы взлететь и выбраться наружу через отверстие. Но Сильфида ни за что не смогла бы поступить так же. В любом случае, их могли бы поджидать фелиды и гиенодоны. Он ещё раз оглядел огромную пещеру, и, несмотря на жар, внезапно ощутил ледяной холод внутри.

Кости.

Они были не той формы, какую он смог бы узнать. Все они были оторваны друг от друга, разломаны, обгрызены и свалены в огромную кучу. Здесь было гораздо больше костей, чем нужно, чтобы сложить скелет какого-то одного животного, и даже целого десятка, если уж на то пошло.

— Сумрак, — позвала его Сильфида хриплым от страха голосом. — Я вижу яйца.

Он проследил, куда она смотрела. Возле одной лужи, с поверхности которой поднимался пар, укрытые травой и гниющими листьями, лежали восемь длинных яиц с рельефной скорлупой. Но в пещере было так много предметов самых странных форм и цветов, что какое-то мгновение Сумрак надеялся, что она ошибалась.

Он вспомнил их забавное происшествие с шишкой тогда, на острове. Но чем дольше он смотрел, тем больше был уверен в том, что Сильфида была права. Это определённо было огромное гнездо с высокими краями, примерно десять футов в поперечнике.

А гнездо означало взрослых ящеров.

Сумрак огляделся, подняв уши и прислушиваясь. Вокруг стоял постоянный шум от капель воды, падающих на камни и в лужи. Тихо шипел пар. Слышалось дыхание — его и Сильфиды.

— Мог ли отложить эти яйца только один ящер? — спросила она.

— Не знаю, — шепнул он в ответ. — Но если они устроили в этом месте своё логово, где-то должен быть большой выход наружу.

Не было смысла в том, чтобы блуждать им вдвоём, потому что Сильфиде постоянно нужно было бы садиться и забираться вверх. Сам он мог двигаться быстрее и оставаться на высоте, поэтому вряд ли кто-то смог бы причинить ему вред.

— Побудь здесь, — сказал он. — Я попробую разведать дорогу.

Он ожидал, что она станет возражать, но она лишь кивнула, в оцепенении разглядывая яйца.

Он очень тихо перелетел на другую высокую каменную башню и огляделся. Со своего нового наблюдательного пункта он почти сразу же заметил ящера, растянувшегося на полу пещеры. Его глаза были открытыми и немигающими, а грудь не вздымалась и не опадала. В призрачном свете под сводами пещеры казалось, что пятна яркой зелёной и фиолетовой гнили на его чешуе светились. Он был мёртв уже довольно долгое время, судя по дряблой коже и отвратительному запаху, который исходил от него. Его живот и одно из бёдер явно были обглоданы.

Сумрак не знал, что это был за ящер. За свою жизнь он видел только кетцаля, а у этого явно не было никаких крыльев. Этот был мельче, с тонкими и проворными ногами, несомненно, способными развивать значительную скорость. В смертном оскале он показал все свои острые зубы: это точно был пожиратель мяса. Его отец знал бы, как он называется.

Сумрак продолжил полёт. Дальше, наполовину погружённый в горячую лужу, лежал второй взрослый ящер; его труп был настолько уродливо вздувшимся, что сложно было сказать, принадлежал ли он к тому же виду, что и первый. Тело покачивалось и дёргалось в пузырящейся воде, а кожа висела так свободно, что, казалось, едва не слезала с костей.

Он продолжил углубляться в пещеру, исследуя её при помощи звука, и его заметно ободрило то, что эхо не возвращалось к нему слишком уж скоро. Через некоторое время земля, усыпанная камнями, начала подниматься вверх, и темнота показалась не такой уж непроглядной. Он почуял свежий воздух. Сумрак нетерпеливо продолжил полёт, пока, наконец, не добрался до выхода из пещеры.

Его закрывали плотно переплетённые стебли высоких трав и других растений. Похоже, эту завесу никто не тревожил уже достаточно долгое время. Сумрак присел на веточку. Им с Сильфидой совершенно не составило бы труда выбраться сквозь эту завесу. Ему была видна часть луны и слышен шорох трав на ветру. Снаружи вход в пещеру был бы незаметен для кого угодно, кроме тех, кто знал, что он находится здесь. Ему стало любопытно, насколько долго Хищнозуб станет его преследовать. На равнинах наверняка нашлась бы добыча получше. Он с волнением полетел обратно за Сильфидой.

— Всё просто прекрасно! — воскликнул он, сев рядом с ней. — Здесь есть выход наружу.

— А как же ящеры?

— Я видел двух мёртвых. Взрослых. Думаю, они были заражены той гнилостной болезнью, о которой говорил Папа.

— Они, наверное, пришли сюда, чтобы отложить свои последние яйца, — сказала Сильфида, не сводя глаз с гнезда. — Они не выведутся, если не держать их в тепле.

— Я не слишком уверен в этом. Но здесь довольно тепло.

Сумрак задался вопросом, знали ли ящеры о том, что пар от горячих луж помог бы инкубировать их яйца даже после того, как родители умрут.

— Это были мясоеды? — спросила Сильфида.

— Думаю, да. Нам нужно уходить отсюда.

Сильфида спрыгнула со своего насеста, но вместо того, чтобы планировать в высоте, она круто спикировала вниз, прямо к яйцам.

Среди земли и разбросанных хвостовых костей Хищнозуб нюхал пар, выходящий из дыры в земле.

— Они там, — сказал он.

— Мы убили кучу времени на мелкую добычу, — пролаял Даний.

— Я говорю не о рукокрылах, — сказал Хищнозуб. — Внизу гнездо. Яйца.

К землистому запаху минералов примешивался другой запах — тот, который он часто чуял во время странствия по ночной равнине.

Пантера глубоко вдохнула:

— Да. Я его тоже чую.

— Есть ли пещеры где-то неподалёку? — спросил Хищнозуб у Дания.

— Мы не знаем ни одной.

— Должен быть вход, большой вход, неподалёку отсюда, — настаивал Хищнозуб.

Он и Пантера побежали в разные стороны, разыскивая его. Он потерял запах гнезда, но сейчас это уже не имело особого значения. Он знал, что искал, и когда восточный горизонт начал окрашиваться бледными красками, его глазам было более чем достаточно света, чтобы ориентироваться. Ящеры редко устраивали гнёзда в пещерах, но в свою бытность охотником он обнаружил несколько подземных гнёзд. Он искал на холмистой части равнины. Ему был нужен склон, где можно отыскать вход в пещеру.

Пантера нашла его первой. Он услышал её клич и побежал, чтобы встретиться с ней у входа. Ей удалось произвести на него впечатление. Вход, который было так легко проглядеть, находился за несколькими рядами густого кустарника.

— Посмотри: там, среди растений, поднимается пар, — указала она ему.

Гиенодоны следовали за ними на некотором расстоянии, не приближаясь ко входу.

— Убей яйца! — злобно выкрикнул Даний.

— Обязательно, — ответил Хищнозуб.

Бок о бок с Пантерой он нырнул сквозь заросли в подлеске в тепло пещеры. Он знал, что многие ящеры активизировались лишь с восходом солнца. В эти часы они бы ещё спали — если, конечно, были ещё живы. Гнилостная болезнь действовала быстро, и если Даний уже видел её на их шкурах, их смерти не пришлось бы долго ждать.