Появился Изобретатель с отрешенным и вдохновенным лицом. Однако Костю и Петра он все-таки заметил и, подойдя к подоконнику, заговорщически зашептал:
– Ночью я все рассчитал, все понял! Теперь никаких накладок быть не должно! И всего-то каких-нибудь двадцать минут работы, надо перемонтировать блок…
– Лаэрт Анатольевич, – остановил его Костя Костиков, – они все знают! – Он показал на дверь учительской. – Мы вчера забыли здесь «Пионерскую правду» из будущего, а Букина ее нашла. Они знают, что вы, нарушив директорский запрет, ездили в будущее.
– Ну так что же! – сказал Изобретатель с прежним вдохновением. – Мы можем взять их всех с собой! Они наверняка тоже хотят заглянуть в будущее! Мощности машины должно хватить человек на пятнадцать, это зависит от веса…
Петр и Костя переглянулись. Такой вариант как-то не приходил им в голову. Неизвестно было, как к нему могли отнестись учителя, хотя, конечно, кто бы отказался от возможности заглянуть в будущее? А Лаэрт Анатольевич уже скрылся за дверью учительской. Несколько минут спустя прозвенел звонок. Коридор стал пустеть, школьники потянулись в классы на первый урок, однако, дверь учительской все не открывалась. В опустевшем коридоре теперь снова был слышен неясный гул голосов. Судя по всему, обстановка накалялась, и неизвестно, чем для злополучного Изобретателя все это могло кончиться. Вздохнув, Костя потянул Петра за рукав.
– Пошли! Пошли на урок. Нехорошо, если нас здесь застанут. Мы как будто подслушиваем!
Они спустились в подвал, в столярную мастерскую – первым уроком по странной случайности была физика, которую вчера директор распорядился пока проводить именно здесь. В тесном помещении, за верстаками, уже собрались все, кроме Букиной. Стульев к верстакам, как известно, не полагается, и поэтому класс стоял. Учительского стола в мастерской тоже не было, и, значит, урок должен был пройти, как митинг: учитель выступал бы перед стоящей за верстаками толпой. Однако учителя все не было и не было, и постепенно все стали поудобнее устраиваться прямо на верстаках, стряхивая с них стружку.
Обстановка, конечно, была очень необычной. Во-первых, не часто физику преподают в столярных мастерских. Во-вторых, вчера произошли необыкновенные события, и седьмой «А» был их непосредственным свидетелем. Да и всю школу уже, разумеется, облетело известие, что Изобретатель построил машину времени и что вчера в школе побывал диплодок. Седьмой «А» взволнованно гудел. Костя с тоской подумал, что многие из учеников школы № 1441, разумеется, рассказали о необыкновенном событии дома, а это и есть изменение хода истории, так как подобная информация может привести неизвестно к каким результатам. «Хорошо, – подумал Костя, – если чьи-нибудь папа и мама будут настолько благоразумны, что сочтут эту историю плодом буйного воображения ребенка или следствием переутомления от чрезмерных занятий. А если кто-то поверит, придет в школу за разъяснениями, напишет в газету, сообщит на телевидение?»
Но додумать он не успел: в столярной мастерской наконец появился Лаэрт Анатольевич, а следом за ним в дверь тихонько прошмыгнула Букина. Костя и Петя впились глазами в лицо Изобретателя, но ничего не поняли: оно по-прежнему было отрешенно-восторженным. А поведение учителя физики просто не укладывалось ни в какие рамки.
– Так что мы проходили на прошлом уроке? – весело спросил Изобретатель с таким видом, словно сам об этом совершенно не был осведомлен. Однако, прежде чем ему успели ответить, учитель махнул рукой и сказал: – Впрочем, это совершенно не важно. – Он оглядел столярную мастерскую. – Как вы сами понимаете, заниматься здесь совершенно невозможно. Нет приборов, видеодоски, компьютера…
Изобретатель задумался.
– Вот что, – сказал он потом, – программу мы всегда нагоним, а на улице сегодня такой прекрасный сентябрьский день… Какой у вас следующий урок?
– Биология, – ответила Букина.
– Отлично! – Изобретатель даже потер руки. – Предлагаю вам до биологии прогуляться по парку. А я пока проведу индивидуальное занятие с Костиковым и Трофименко…
Седьмой «А» взорвался радостными криками, в дверях тут же образовалась веселая давка, все хотели выйти одновременно. Последней к двери, пятясь, медленно отходила Марина Букина, лицо ее было отмечено предельной стадией любопытства. Заметив это, Лаэрт Анатольевич вдруг проявил обычно несвойственный ему в обыденных, далеких от мира техники делах здравый смысл.
– Марина, – сказал он строго, – ответственность за оздоровительное мероприятие я целиком возлагаю на тебя. К началу следующего урока ты приведешь класс в кабинет биологии. Костикова и Трофименко я прошу остаться для индивидуального занятия.
За Мариной закрылась дверь, на лестнице смолкли ее шаги. Ничего не понимая, Петр и Костя застыли в немом изумлении. Изобретатель с сияющим лицом сильно хлопнул по плечу сначала одного, потом другого.
– Все в порядке! – сказал он весело. – Сегодня в шесть вечера мы отправляемся в будущее! Вместе с нами отправляются и некоторые учителя, а также директор.
– Лаэрт Анатольевич! – вырвалось у Кости. – Ну, конечно, я так и знал! Кто же откажется от возможности заглянуть в будущее?! Изобретатель заговорщически подмигнул, но вдруг поморщился, словно вспомнив что-то не очень приятное.
– Да нет, такая мысль не сразу к ним пришла, – без удовольствия сказал он, – это уже потом как-то постепенно все изменилось…
Он взглянул в лица ребятам.
– Да, если вам интересно, вы можете послушать: я, разумеется, записывал на магнитофон…
Лаэрт Анатольевич достал из кармана связку ключей и еще один большой ключ.
– Вот, в брелоке я собрал портативный магнитофон. Сейчас мы пойдем в кабинет физики…
Повертев большим ключом, Изобретатель пояснил:
– Степан Алексеевич отдал, взламывать не придется. Там я быстренько перепаяю несколько схем, а вы пока послушаете.
Он обнял ребят за плечи.
– Хоть это, может быть, и не совсем правильно с точки зрения педагогики, но теперь у меня нет от вас секретов. Мы ведь стали, – он вновь подмигнул, – мы стали сообщниками, связанными общим преступлением. Вы взломали дверь, я готов был сделать то же самое, и, значит, я точно такой же преступник, как вы!
В кабинете физики, таком знакомом и привычном, Косте и Пете вдруг стало как-то не по себе. Теперь это был уже не просто учебный кабинет, а место старта путешествий во времени, и, значит, место необычное и загадочное. Изобретатель нажал на брелоке едва заметную кнопку, включив магнитофон, и тут же о существовании Кости и Петра забыл, ушел в лаборантскую, чтобы углубиться в свою таинственную работу.
Ребята прильнули к сверхпортативному магнитофону. В учительской, должно быть, произошло что-то необычное, раз не сразу учителя, по словам Изобретателя, решили отправиться в будущее. Для начала магнитофон голосом Степана Алексеевича саркастически сказал:
– А, вот и наш Уэллс! Путешественник во времени! Милости просим, Лаэрт Анатольевич!
Тут же магнитофон взорвался невообразимым шумом, заговорили, похоже, все сразу. Можно было едва разобрать отдельные возгласы: «О диплодоке, наверное, уже знает вся Москва!», «Я не могу спокойно преподавать…», «Безответственность товарища Ковригина ставит нас всех…». Шум перекрыл саркастический голос директора:
– Нет, так не пойдет! Мы, как коллектив педагогов, то есть людей, воспитывающих всех, в том числе и друг друга, и самих себя, должны прежде всего дать возможность высказаться самому Лаэрту Анатольевичу. – Двери взламывал! – выкрикнул магнитофон голосом Аркадии Львовны, классного руководителя седьмого «А». – Где же правопорядок?!
– Зато теперь я все понял, разобрался, и машина времени будет работать как часы! Полная гарантия надежности! – убежденно произнес Лаэрт Анатольевич.
– Значит, напустите целую школу этих… дидло… ну, тварей этих ужасных! – возмущенно вымолвила физкультурница.
Наступила пауза. Степан Алексеевич откашлялся, как он всегда это делал, прежде чем сказать что-то важное.
– Лаэрт Анатольевич, – начал он, – вы признаете, что вскрывали дверь кабинета физики, чтобы без моего разрешения отправиться на машине времени в будущее, о чем свидетельствует вот эта улика, – послышалось шуршание газетного листа, – а именно экземпляр газеты «Пионерская правда», датированный 24 мая 2002 года? Сейчас не 2002 год!
– Качество, качество записи какое! – восхищенно пробормотал Петр. – Даже шуршание слышно!
– Понимание того, в чем я ошибся в первый раз, – сказал Лаэрт Анатольевич, – пришло ко мне поздно вечером. Тот, кому знакомо творческое горение, меня поймет: я просто не в силах был дожидаться утра, нужно было все исправить немедленно, пришедшее озарение могло пройти…
– Этот одержимый человек взломал засов! – выкрикнула физкультурница. – Налицо преступление!
