Вальтер Моэрс - Румо и чудеса в темноте. Книга 1

На следующий день Ралу начали осаждать толпы вольпертингеров, требуя от неё проведения уроков плавания. Это было обязанностью, исполнения которой она не могла избежать. Сначала она дала уроки учителям, затем они вместе с Ралой выбрали самых одарённых учеников, и прошло совсем немного времени, как почти каждый в городе научился плавать, кроме пары особенно боящихся воды вольпертингеров и Румо.

Что касалось Румо, то Рала не спешила. Сейчас она была слишком занята, а Румо не может вечно прятаться, рано или поздно он снова появится в школе. Тогда она продолжит охоту, будет следовать за ним по пятам, безжалостно загонит его в ловушку и заполучит его. Она поклялась именем Талона. Но всё в свою очередь. Сейчас Рала наслаждалась своей славой — в конце концов она стала первым героем Вольпертинга и никто бы не поверил, если бы узнал, какие волнующие моменты ей предстояло ещё пережить.

— Я умею плавать! — воскликнул Урс однажды вечером, заглядывая в комнату Румо. Через плечо у него было переброшено полотенце.

Румо сидел на кровати и завязывал мешок.

— Я ухожу из Вольпертинга, — сказал он.

— Что?

— Ты всё понял.

— Ты хочешь устроить небольшой отпуск? Подождёшь пока не закончится эта истерия по Рале, а затем вернёшься? Пока все это не забудут? Хорошая идея!

— Нет, я не вернусь.

— И куда ты собрался?

— Не знаю. Посмотрим.

— Ты пришёл в Вольпертинг из-за Ралы, а теперь ты хочешь из-за неё уйти. Отлично звучит!

— А что же мне делать? Она сделала меня посмешищем для всего города.

— Она спасла тебе жизнь.

— Это я хотел её жизнь спасти.

— То, что ты хотел, не считается. Без неё ты был бы мёртв.

— Может это было бы и к лучшему.

— Ты можешь делать, что хочешь, но у тебя перед ней долг. Ты не можешь просто так исчезнуть.

— Я могу делать всё, что хочу.

— Ну, конечно, можешь!

— Но что же мне делать? — совсем отчаявшись спросил Румо.

— В такой ситуации есть всего лишь один выход: спросить оракула.

— Оракула?

— Орнта ла Окро. У него есть ответы на все вопросы.

— Орнт? Хозяин столярной мастерской?

Никто в Вольпертинге не знал, когда Орнт ла Окро пришёл в город, даже бургомистр. Так что все считали, что он уже всегда был в городе. Орнт был хорошим столяром, но это было не то, что он делал лучше всех вольпертингеров. Лучше всего он мог давать советы. Иногда они были правильными, иногда нет, но в тот момент, когда они произносились, всё становилось таким ясным и понятным, а голос Орнта звучал, как громовой голос оракула. Даже те вольпертингеры, которым Орнт несколько раз подряд давал неверные советы, возвращались к нему снова и снова — так убедительно он говорил. Бургомистр приходил за советами по вопросам управления городом. Директор школы приходил за советами по воспитанию. Повар приходил обсудить меню. Парни приходили за советом, когда у них были проблемы с девушками, а девушки, когда у них были проблемы с парнями. Но в одном все всегда вели себя одинаково: они делали вид, что пришли ни в коем случае не за советом Орнта. Они приносили с собой сломанный стул, расклеившийся ящик стола или поломавшийся гребень. И пока Орнт это ремонтировал, они бродили по мастерской, говорили о погоде, о том, о сём, но всегда в конце концов произносили предложение: «Эй, Орнт, кстати, скажи-ка, вот у меня есть, э-э-э, у меня есть друг (подруга/коллега по работе/помощник). А у него есть следующая проблема...»

Орнт выслушивал проблему. Зажигал свою трубку. Ходил туда-сюда вздыхая. Выбивал трубку. Заново набивал её табаком. Зажигал её. Его голова исчезала в голубых облаках дыма от трубки и раздавался голос, такой вызывающий доверие и успокаивающий, такой зрелый и мудрый, как голос столетнего красного вина в бочонке, который осторожно катят монахи по деревянной рампе: «М-м-м-да, знаешь, я — не из тех, кто раздаёт советы, но с моей точки зрения надо бы….»

За этим следовал спонтанный совет, исходящий из живота, вместе с рекомендацией, как этот совет лучше всего превратить в жизнь. Люди приходили к Орнту не потому, что они верили, что он даёт верные советы. О, нет. Они приходили потому, что Орнт делал за них то, чего они боялись больше, чем собственных похорон. Он принимал за них решения.

— Эй, Орнт, кстати, ты же знаешь Урса, моего городского друга? Так вот у него проблемы с одной девушкой…

Орнт медленно набивал трубку и слушал. Румо говорил быстро и возбуждённо. Он рассказывал всё задом наперёд, много раз говорил я вместо Урс, а горло его так пересохло, что слова царапали его.

— М-м-м-да, знаешь, я — не из тех, кто раздаёт советы, но твоему другу, этому, э-э-э…

— Урсу!

— Э-э-э, Урсу, я бы сказал следующее: когда ты в последний раз совершил для этой девушки что-то необычное?

— Что ты имеешь ввиду? Я имею ввиду, я мог бы себе представить, что, э-э-э…

— Урс.

— Да, что Урс задал бы себе такой вопрос. Но что значит необычное?

— Что же значит для девушки необычное? Ну, например, алмаз вырванный из лап великана. Или всё ещё бьющееся сердце оборотня в золотой коробочке. Такие вот вещи.

— Что? И где я…Урс должен достать такое? А девушки на самом деле любят такие вещи?

— Речь идёт не о том, что это. Это может быть даже старый кирпич или ржавая дверная ручка. Речь идёт об опасности, связанной с этим предметом.

Румо задумался.

— Я ничего не понял…э, наверное сказал бы сейчас Урс.

— Да прекрати ты наконец с этим бредом про Урса! Весь Вольпертинг болтает про тебя и эту девушку. Ты втюрился, малыш. И это даже написано у тебя на руке. Там стоит Рала. Когда ветер дует, это хорошо видно.

Румо ухватился за свой бицепс. Орнт ухмыльнулся.

— Не знаю, в курсе ли ты, но в последнее время про тебя ходит столько отличных шуток!

— Я в курсе, — прорычал Румо.

— Проблема в том, что она спасла тебе жизнь и теперь ты не можешь придти к ней просто так и сделать предложение. Не говоря уже о том, что ты в любом случае не решишься пойти к ней.

Если бы Румо знал, что эта беседа станет такой неприятной, он вообще не пошёл бы к Орнту. Этот Урс и его чудесные идеи! Румо уже с нетерпением ожидал ночи, чтобы покинуть Вольпертинг.

— В этой ситуации может помочь только… — начал Орнт.

— Из этой ситуации есть выход?

— Да. Тебе необходим Тройной фетиш.

— Что?

— Тройное волшебство, чтобы завоевать её сердце, чтобы отдать свой долг и восстановить свой авторитет в городе. Три проблемы. И для этого нужен тройной фетиш, — Орнт поднял вверх три пальца.

— Я всё ещё не понимаю, куда ты клонишь.

— Послушай. Возьмём, к примеру, золотое кольцо. Это — одинарный любовный фетиш. И этого нам слишком мало. Тогда — золотое кольцо, которое ты сделал сам. Это уже что-то более личное и это — двойной фетиш. Но всё ещё никакой опасности. Но кольцо, сделанное тобой из куска золота, которое ты отнял, скажем, у семиголовой гидры, это — тройной любовный фетиш: ценный, личный и добытый под угрозой собственной жизни.

— Значит я должен найти семиголовую гидру?

— Это был просто пример! Здесь поблизости нет гидр. И это не обязательно должно быть кольцо. Это может быть алмаз, ржавая дверная ручка, не важно что, главное, что ты должен добыть это рискуя собственно жизнью.

— Я должен подарить Рале дверную ручку?

Орнт мрачно посмотрел на Румо:

— Парень, ты на самом деле так туго понимаешь?

Румо опустил голову.

— Я имею ввиду, это должно быть что-то, что ты лучше всех умеешь делать.

— Сражаться?

— Нет, вырезать по дереву.

Румо задумался.

— И что мне вырезать?

— Я знаю что!

— Что же? Говори!

Орнт откашлялся и сказал:

— Вырежи шкатулку из древесины нурненвальдского дуба. А в неё положи листок нурнии.

Румо знал, что поблизости от Вольпертинга был Нурненвальдский лес. Но кроме той легендарной битвы, о которой ему рассказал Смайк, больше он ничего об этом лесе не знал.

— Древесина нурненвальдского дуба считается среди столяров лучшей в Замонии. И самой ценной, поскольку нашлось не так много смельчаков, которым удалось заполучить её. Так как говорят, что дуб охраняется ужасными нурниями.

— Кто это нурнии?

— Не знаю. Существа из листьев. Деревянные привидения. Никто не знает точно. Говорят, что листья нурний красные, как кровь. Кто-то утверждает, что они — деревянные насекомые, другие говорят, что они — хищные растения, которые умеют ходить, — Орнт мрачно засмеялся. — Говорят, что у них вместо смолы красная кровь. В любом случае Нурненвальдский лес ими кишмя кишит, и из-за этого практически никто не ходит туда. Поэтому древесина нурненвальдского дуба гораздо дороже алмазов.