- У меня кресло раскладывается. А вот сестрёнке твою комнату отдадим. Ты не против?
- Не-а, - беспомощно и безоглядно откликнулся Кит.
- Раз она миры собирает, ей надо места побольше.
- Братишка, успокойся, - ткнула Анна Кита в бок кулаком. – Папа шутит. Я могу на ночь в чемодан поместиться. Мне там тесно не будет. Я же могу менять массу и объем.
В ее голосе Кит услышал эхо папиного ацкого хохотка.
Тут папа вдруг резко выступил вперед, развернулся – и грозно преградил Анне путь.
- Ну-ка, дочка! Маленький стоп!
Он смотрел на нее в упор. И Кит оробел от папиного взгляда: что-то опять пошло не так!
Он даже крепко взял ее за плечи. Анна не дернулась – сразу покорилась.
- Мы тебя удочерим, как родную! Но только на одном условии, - не шутя, жестко проговорил папа. - Можно удочерить только настоящую. Нельзя удочерить куклу. Если ты сейчас обиделась по-настоящему, прости… Но настоящие девочки в чемодане не складываются. Ты, случайно, не Шрек?
- Она спасла мне жизнь, папа! – только и смог выпалить Кит.
Папа так и пронзил его взглядом: помнишь, сынок, что я тебе говорил про 3D-голограммы и всё такое, о чём я тебя предупреждал?
- Если Шрек – это какой-то киборг, или андроид, - спокойно и немного печально заговорила Анна, - то я знаю, что я не киборг. Просто у меня есть такие гены, какие были когда-то у Адама и Евы… далеко не все, конечно… и еще особая материя тела… У них эта материя была еще более тонкой и подвижной… совершенной… и еще способности, какие мне не снились. Но они почти всё утратили, когда совершили ошибку… Ну, это теперь называется изгнанием из рая. Но вся история была куда сложнее…
Что больше подействовало на папу – настоящий человеческий грустный голос или рассказ про Адаму и Еву, сказать было трудно. Но папа задумался.
- Творец Вселенной вдохнул в меня душу, честное слово! – вот так просто и сказала Анна. – Доказать это я ничем не могу. Вы можете только поверить мне или не поверить. Это ваш выбор. Но что правда, то правда – я, наверно, немного странная. Это потому что у меня душа еще несозревшая…
Папа моргнул. Отпустил Анну. Зачесал себе волосы рукой.
- Ну, этот недостаток в наше время легко поправим, - слегка прокашлявшись, сказал он. – Добро пожаловать в семью, дочка…
И легонько прижал ее к себе.
- Спасибо, папа, - уткнувшись папе Андрею в грудь, откликнулась Анна…
…Откликнулась таким сиротским, нищенским голоском, что Киту жутко стало: нет, еще учить и учить сестренку, какой быть! А может, это уже ревность и конкуренция в сердце Кита взыграли – неужто и вправду ему папу с мамой придется делить с ней, с Охотницей-За-Мирами, родственной связью с которой Кит уже попривык гордиться. Во всяком случае, первенства он в семье не отдаст – это Кит в эту минуту твердо решил. Комнату отдаст, а «кто в доме хозяин» ни за что не отдаст… а там видно будет.
Папа, тем временем, сильно смутился. Оглянулся опасливо – типа, не появились ли полицейские.
- Ты только меня через неделю при нашей маме так вот сразу «папой» не назови. Ладно? – виновато проговорил он, опасливо глянув и на Кита. – Сама понимаешь…
- Не, пока не понимаю, – честно и без обиды призналась Анна, отстраняясь от папы Андрея. – Кит потом объяснит.
- Ну, мне пора, - заторопился папа сразу по разным причинам, хотя еще недавно была только одна. – Следствию нужен свидетель, который всё запутает.
Он посмотрел на сына и снова спросил с опаской:
- Никитос, ты насколько постарел в этот раз за пределами времени?
Кит сразу понял, о чем речь, прикинул – и сам удивился:
- Да меньше трёх дней мотаемся!
- А повзрослел еще лет на десять, - задумчиво прикинул папа. – Хорошо, что хоть еще не поседел.
- Па… Извините, Андрей Николаевич, - Анна, вмиг научившись этой папиной опаске, остро глянула на Кита. – У нас есть проблема. Мы отклонились от курса. Я могу доставить Кита до самолета, но впихнуть в него… - Она мило так ручками развела. - …ну, ни фига не получится. Точно свалим самолет. У вас граммофон должен быть. А у нас есть еще полчаса в этом времени, чтобы использовать его по назначению…
- Вот эта машина на ходу! – гордо ответил папа. – Стоит в моем кабинете… - И добавил свою фирменную шутку, теперь разделив ее на двоих: - Пользуйтесь, детишки, пока ваш папа жив.
Вдали, к зданию подъехала машина.
- Полиция! – сделал большие глаза папа. – Смывайтесь! Давай, сынок, Ангела тебе хранителя в дорожку! Привет маме… ну, то есть сам знаешь… А тебе, Ань, даже не знаю что пожелать. Сдается мне, что ты сама – ангел какой-нибудь там, из Сил и Господств.
- Пока нет, - серьезно призналась Анна.
- Все равно - с Богом! – легко нашелся ничуть не удивившийся такому откровенному ответу папа.
Те же пять секунд, если не меньше, занял обратный полёт.
- Погоди минутку, дай передохнуть, - попросил Кит, увидев на своей постели оставленную куртку княжны и ощутив немыслимое к ней притяжение.
Сестренка ничего не ответила.
Кит присел на кровать, взял в руки родную куртку. Она была прострелена в двух местах. Спереди и сзади. Чуть выше сердца. Навылет. Но, слава Богу, пахло от нее не смертью, не кровью, а тем старинным, усадебным, княжеским парфюмом – розой-мимозой.
Кит ничего не мог с собой поделать… прижал куртку ко лбу этим самым «навылет» с пятнышком запекшейся крови, почувствовал щекой уютное, нежное прикосновение меха… Краем взора увидел бесформенную кляксу на своей постели… И вздрогнул…
А вдруг все-таки княжна не выживет – ни здесь, в его времени, ни там…
Что с Китом случилось в следующий миг, лучше не описывать. Просто прорвало парня… Сострадание - это тоже такая таинственная, глубинная и безбрежная магма. Душа на ней – как вулкан. Сдерживает и просто дымится белым или потемневшим облачком или, поддавшись напору, пропускает через себя наружу грозный поток. И тогда…
Кит сейчас ничуть не стыдился присутствия сестренки. Ведь даже великий воин Ахилл, не стыдился прилюдно рыдать об убитом друге – Патрокле. И она, Анна, способная объять необъятное, саму Вселенную, сирота планетарного или даже вселенского значения, могла сейчас перенять, может быть, главное, чем обладают земляне попроще, без таких, как у неё, гиперсуперультраспособностей и талантов.
- Тебя одного оставить? - услышал Кит тихий и, очень к месту, не участливый, а деловитый голосок сестренки. – Или тут с тобой посидеть.
Она всё схватывала на лету.
- Как хочешь… - выдавил из себя Кит… и вовремя догадался, что же ей самой нужнее: – Лучше посиди.
Анна присела рядом, прижалась плечом – девочка, способная подпереть плечом планету… способная при угрозе взрыва Солнца или иной вселенской катастрофы создать мир, счастливую копию Земли, и перенести туда всех ее обитателей, спасти их… но, увы, не способная спасти человека от самого себя, от душевной боли – от этой, как уверяют ученые, электрохимической иллюзии, создаваемой… ну, сотней-другой крохотных нейронов-крокозябр… иллюзии, не имеющей никакого физического значения даже в масштабах тридцати кубометров воздуха, заключенных в маленькой комнате.
…Анна осторожно потянула куртку к себе. Кит, удивившись, отпустил ее… и вдруг разом успокоился. Анна поднялась, открыла дверь шкафа и по-хозяйски повесила куртку на вешалку, а потом закрыла дверь.
- Поднимись, - сказала она.
Кит – весь промытый и вычищенный слезами внутри – поднялся с постели вдруг так легко, будто потерял вес.
Такими же уверенными движениями Анна сложила меченые княжеской кровью покрывало и пододеяльник… и тоже убрала их в шкаф. Она уже вела себя в этой комнатке, как в своей, по-хозяйски, и Киту ничуть не было жалко…
- А то сам забудешь убрать… - сказала она как бы про себя. – А мама вдруг увидит. Забеспокоится. Ты не папа, ты не вывернешься.
- Ага, - сказал Кит. – Спасибо.
Анна сверкнула вишневыми угольками глаз, как лайнер в далеком ночном небе – проблесковыми огнями:
- Нам пора, Кит.
- Ага… - И Кит спохватился, снова стал бормотать про опасности, которые грозят самой Анне: - Ты только поосторожней там… Жорж… ну, князь Георгий, он каким-то образом засёк… ну, то есть засечёт твой проход в наше время… Будет догонять. Стрелять в тебя… Я сам видел из самолёта.
- Ничего… - улыбнулась Анна. – Ты же знаешь, что не достанет… Все будет хорошо.
И Кит понял, что сестренке ведомы и самые таинственные тайны пространства и времени.
Сильные, но определенно не мужские руки схватили Кита за плечи и решительно толкнули-двинули вперед, из сиреневой завесы – во мрак и гул.
- Иди на место! Быстро, мальчик!
В первый миг Киту показалось, что толкает его сестрёнка, а что голос какой-то чужой – так она могла подобрать себе любой, подходящий моменту. Вот сейчас такой жесткий и взрослый.
Анна сказала, что он должен уйти в свое время первым, а она – спустя ровно две минуты три секунды и сколько-то там миллионных секунды… и уже без помощи граммофона.
