64
На краткий миг, когда сущность Факварла стряхнула с себя земные ограничения и обрела безграничные возможности Иного Места, на семи планах появилось сразу семь Факварлов, все слегка смещенные относительно друг друга. Потрясающее было зрелище, но я особо вглядываться не стал. С меня и одного Факварла довольно.
Хотя на самом деле хуже некуда. Более могущественные существа, чем мариды, действительно существуют и иногда даже появляются на Земле, сея хаос и горе, но их вызывают только компашки чрезмерно честолюбивых или попросту безумных волшебников. Индивидуалисты вроде Хабы (хотя он, безусловно, был и честолюбив, и безумен) не способны в одиночку распоряжаться такими могущественными слугами. А вот маридом можно управлять — более или менее. Тот факт, что помимо Аммета Хаба держал в повиновении восемь джиннов, не считая всякой мелочи вроде Гезери, говорит о том, насколько он был могуч. Не будь у Соломона Кольца, его власти грозила бы серьезная опасность.
Низкая, тошнотворная лесть — но при этом, увы, чистая правда. Если вы — джинн среднего уровня (четвертого, если хотите знать), дело обстоит следующим образом. Вы можете быть бесцеремонным сорвиголовой и сколько угодно задавать жару другим джиннам (не говоря уж о фолиотах и бесах), оставаясь сравнительно безнаказанным. Вы можете в свое удовольствие осыпать их заклинаниями и поджаривать им зад Инферно, когда они разбегаются врассыпную. В безвыходной ситуации вы, пожалуй, можете потягаться с ифритами, при условии что вы пустите в ход свой незаурядный интеллект и собьете их с толку, так, чтобы они не заметили опасность. Но с маридами — нет. Мариды — они из высшей лиги. Их сущность слишком огромна, их мощь чересчур велика. И сколько бы Взрывов, Судорог или Вихрей вы ни пустили в ход, они без особого труда сумеют поглотить их все. А тем временем сами они поступают совершенно нечестно: например, становятся величиной с башню, хватают вас и ваших собратьев-джиннов за шкирку, точно крестьянин, дергающий морковку, и пожирают вас целиком. Мне случалось видеть такое. Короче, сами понимаете, сражаться с Амметом мне не хотелось совершенно, разве что другого выхода совсем уж не будет.
Это было переложение старого боевого клича, который мы, шумерские джинны, выкрикивали, двигая по равнинам осадные машины. Жаль все-таки, что славные старинные песни выходят из моды. Ну разумеется, на самом деле я ничего подобного делать не собирался — что я, дикарь? Хотя, надо сказать, человеческий костный мозг весьма питателен. Удивительно освежает и бодрит. Особенно если взять его свеженьким, слегка обжарить на углях, посыпать солью и петрушечкой, и… Ладно, вернемся к нашему повествованию.
Которые даже в лучшие времена были довольно суровы. Во Дни Хуфу послушников, которые производили слишком много шума, проходя по территории, считавшейся священной, скармливали священным крокодилам. Идея была в том, что если мальчишка издает неподобающие звуки, от этого должна быть хоть какая-то польза. Крокодилов ведь требовалось кормить минимум раз в месяц.
Вообще-то, я лично против того, чтобы жечь книги. Это любимое времяпрепровождение худших правителей в истории. Но собрания магических знаний (таблички, свитки, а позднее — пергаментные кодексы и бумажные тома) — это разговор особый. В них хранятся имена тысяч духов, чтобы грядущие поколения волшебников могли вызывать их в свое удовольствие. Теоретически, если уничтожить их все, нашему рабству тут же настанет конец. Это, конечно, несбыточная мечта, однако от уничтожения библиотеки Хабы на душе у меня полегчало. Как говорится, пустячок, а приятно.
Да, я знаю, людям нечасто доводится подвергаться подобному унижению, хотя случается всякое. Вот как-то раз один волшебник, на которого я работал, позвал меня на помощь во время землетрясения, которое грозило обрушить его башню. На его несчастье, запрос был сформулирован следующим образом: «Сохрани меня!» Ну что ж: пробка, здоровенная бутыль, бочка маринаду, и вуаля — дело сделано!
Заточенным в бутылку бесам требуются куда менее сильные Сковывающие заклятия, и стекло, за которым они находятся, обычно бывает прозрачным. Поэтому они, в силу низости своего духа, обычно корчат страшные рожи и принимают жуткие обличья, шокируя и отпугивая всех, кто к ним подходит. Нет нужды упоминать, что я сам до такого не опускался. Какой интерес это делать, когда все равно изнутри ничего не видно?
На самом деле я был воплощением кусарикку, менее цивилизованной разновидности утукку. В древних шумерских городах их использовали в качестве палачей, стражей гробниц, для ухода за младенцами и т. п.
Хотя была очень к этому близка. Сразу было видно, что у нее совершенно никакой практики. Каждый слог она выговаривала с мучительной точностью, будто выступала на каком-то конкурсе. Под конец я готов был поднять карточку с шестеркой. Совсем не то, что лучшие из магов, — те небрежно произносят заклинания одно за другим, подстригая при этом ногти или поглощая завтрак, и тем не менее не ошибаются ни в одной фонеме.
Первое Предписание традиционно является частью любого заклинания духов как минимум со времен Эриду. Обычно выглядит примерно так: «Границами магического круга, пятью концами пентакля и цепью знаков заклинаю тебя: знай, отныне я твой хозяин. Ты будешь во всем повиноваться моей воле».
Оберег — короткое заклинание, обращающее силу духа против него самого. Обереги высокого уровня, которыми пользуются опытные волшебники, включают в себя такие варварские заклинания, как Систематический Порок или Побуждающий Компас. Они могут нанести джинну серьезный урон. Ну а низкоуровневые Обереги, которыми владела эта девушка, — это все равно что шлепок по попке, и утонченности в них не больше.
Знание имени, данного человеку при рождении, позволяет свести на нет большую часть его магических атак. Как вы не увидите далее.
Фанатики — это люди с безумными глазами, одержимые неисцелимой уверенностью в том, что мир устроен именно так, как им представляется. Когда мир перестает соответствовать их представлениям, это может привести к насилию. Лично я больше всего люблю святых столпников, живших через несколько веков после Соломона. Это такие волосатые аскеты, которые проводили годы, сидя на высоких столбах, установленных в пустыне. Ничего особенно ужасного в них не было, кроме запаха, конечно. Они вызывали джиннов, чтобы те терзали их искушениями, дабы лишний раз убедиться в своей стойкости и воздержанности. Лично я на искушения времени не тратил. Я просто щекотал их, пока они не падали вниз.
Еще во дворце не рекомендовалось: драться, пожирать слуг, бегать по коридорам, браниться, рисовать непристойные картинки на стенах гарема, распространять по кухне дурные запахи и плеваться на ковры. Ну, по крайней мере, это то, за что влетало лично мне, — вероятно, были и другие запреты.
«Собаки и шакалы» — настольная игра, обычно в нее играют костяными фишками, хотя фиванские фараоны временами играли в нее не по-детски, с помощью джиннов, заставляя их принимать облик различных представителей семейства собачьих и бегать по двору, расчерченному под игровую доску. Очутившись на клетке, нужно было побороть противника, который в ней находился, и все это на полуденной жаре, так что под конец все делались потные и вонючие, и ошейники эти чесались, как не то слово. Хотя я, конечно, в этом не разбираюсь: я слишком важная персона, чтобы участвовать в подобных унизительных упражнениях.
Не говоря уже о безоглядном оптимизме!
Если можно назвать планом беспорядочный набор бестолковых наблюдений и предположений, замешенных на панике, нерешительности и неведении, то это был вполне приличный план.
Надо сказать, что духи-рабы в Иерусалиме в те времена действительно серьезно обесценились. В нормальные времена отважный джинн — один из наиболее могучих духов, все относятся к нему с должным ужасом и благоговением. Но по милости этого Кольца и множества могущественных волшебников, притянутых на его орбиту, дело дошло до того, что буквально камень швырнуть было некуда: того гляди, попадешь в ифрита. В результате благородные создания, подобные мне, оказались в самом низу пищевой цепочки, наравне с фолиотами, бесами и прочей мелкой сошкой.
