— Почему он тебя так сильно ненавидел? Только потому, что ты больше знал?
— Я уже мог создавать иллюзии живых существ и предметов. А Реник требовал, чтобы я обучил его всем этим штукам, как он говорил. Коннор, все видели, стал на мою защиту. Он даже несколько ночей дежурил у дверей моей комнаты. А когда понял, что Реник не унимается, а становится все коварнее, Коннор пошел и все рассказал Галфриду.
— Разве учителя сами не замечали?
— Он нападал на меня, когда рядом никого из взрослых не было. И потом… — Тайрон смотрел мимо Рены, куда-то в пространство. — Думаю, они надеялись его исправить. Давали время одуматься. Но Реник был ужасно подлым и без конца врал. Из таких получаются злые колдуны, если дать им в руки настоящее волшебство. Поэтому его выкинули из Школы. Поговаривали, будто он стал подмастерьем в каменоломнях. Надеюсь, ему на голову свалился хороший валун и выбил всю гнусность и коварство, — вдруг жестко добавил Тайрон.
— Ты знаешь, — медленно произнесла Рена, — прежде мне встречались всякие люди. Задиры, насмешники, злые обидчики. Были и хорошие… Но здесь, мне казалось, плохих не бывает.
Тайрон криво улыбнулся.
— Такие есть всюду. Но никто из старших чародеев не желает приложить руку к воспитанию злого колдуна. Именно поэтому вам, начинающим, втолковывают законы и правила и только после этого позволяют выучить первое настоящее заклинание. Старшие чародеи за это время узнают о вас больше, чем вы о законах волшебства… За вами наблюдают, вас изучают.
— А..! а экзамен? Ты думаешь, я его сдала?
Тайрон засмеялся.
— Да ты справилась не хуже, чем любой из нас… может быть, и лучше.
— Жаль, что Коннору не позволено больше учиться в Школе и изучать волшебство, — задумчиво проговорила Рена. — Он хоть и шутит, но, по-моему, очень расстроен.
Тайрон рассудительно кивнул.
— Я знаю, — вздохнул он. — И все же, думаю, мы…
Он не успел договорить, как дверь открылась и вошел низенький лысеющий человечек. Голова его, опушенная венчиком серебряных волос и легким облачком бороды, была похожа на облетающий одуванчик.
— Мэтр Галфрид! — встревожилась Рена.
Обычно лицо Королевского чародея освещала приветливая улыбка. На этот раз он был серьезен.
— Рена, ты узнаешь этот почерк? — Он протянул неровно сложенный листок бумаги с высовывающимися хвостиками фраз.
Слов Рена разобрать не могла, но вытянутые, с характерным наклоном прописные буквы и заглавные с красивым росчерком она сразу узнала.
— Это писал Коннор, — быстро ответила она. — Э-э-э… принц Коннор.
— Ты уверена? — строго спросил мэтр Галфрид.
— Сегодня утром мне… я получила стишок, написанный тем же почерком и подписанный Коннором, — тихо сказала Рена.
— Стишок? — Брови мэтра Галфрида поползли вверх. — А можно увидеть это послание?
— Да. Я взяла его с собой на экзамен. На всякий случай… для поддержки. — Рена вынула из кармана письмо Коннора и протянула его чародею.
Мэтр с едва заметной улыбкой долго читал стихи, но когда возвращал письмо Рене, был снова серьезен.
— Может быть, взглянешь на это? — Он развернул принесенный листок бумаги.
Рена прочла:
«Пришло время, когда вы, глупцы, узнаете, что может творить настоящее колдовство. Вам вместе с вашей драгоценной Школой не устоять перед этой силой».
Рена остолбенела. Она оторвалась от записки и вопросительно взглянула на мэтра Галфрида.
— Я нашел это на своем столе сразу после того, как ты и мэтр Фальстан исчезли, — продолжал чародей. — Как раз в то же время схватили Коннора, обвинив его в том, что он избил своего кузена.
Рена уронила листок бумаги на пол.
— Я просто не верю этому! — воскликнула она.
Галфрид поднял вверх палец.
— Погоди, — остановил он Рену. — Пока никаких выводов. Только наблюдения. Тайрон, что ты скажешь?
Тайрон наклонился и поднял листок бумаги, потом попросил записку Коннора со стихами. Он долго и сосредоточенно заглядывал и сравнивал написанное.
— Не могу сказать точно, — смущенно произнес он, — но здесь явно что-то не так. Может быть, я слишком расстроен, чтобы понять…
— Но ты верно почувствовал, — мягко улыбнулся мэтр Галфрид. — Не зря мы вколачивали в вас правило, что спокойный и ясный ум необходим как раз в минуту опасности и растерянности. — Он дотронулся до клочка бумаги с написанными на ней угрожающими строчками. — Прислушайся к себе.
Тайрон, нахмурясь, вглядывался в листок. Он словно ушел в себя. Вдруг глаза его испуганно расширились. Он молча протянул бумагу Рене. Девочка недоуменно взглянула на листок, понюхала, потерла его пальцами.
— Не так… почувствуй, — сказал Тайрон.
Она закрыла глаза, замерла и мысленно сосредоточилась на ровных строчках и ощутила слабые, едва уловимые токи волшебства. Это ощущение тотчас же пропадало, стоило Рене убрать руку от листка бумаги.
Она открыла глаза.
— Что это значит? Неужто в написанных строчках всегда остается живой трепет писавшей руки?
— Нет, — покачал головой Тайрон. — Такого не бывает. Просто этот листок бумаги все еще напитан волшебством. А это значит, что кто-то использовал почерк Коннора. Эти строки держатся колдовским заклинанием. Ты когда-нибудь видела, чтобы человеческая рука выводила такие ровные и словно бы мертвые буквы?
Рена опять посмотрела на строки стихов, сравнила оба листка бумаги. Теперь она заметила в первом листке неровности строк и живые толщинки от нажима пера в написании букв.
— Коннор, конечно, старался писать как можно красивее и аккуратнее. Но это… так аккуратно не может писать даже учительница Лейла. — В глазах ее появился испуг. — Значит, кто-то надеялся, что мы сравним оба листка, поверим и во всем обвиним Коннора?
— Верно, — сказал Галфрид.
Тайрон мрачно посмотрел на чародея и сжал кулаки.
— Я выясню, кто это сделал, можете быть уверены!
Галфрид поднял руку.
— Спокойней, спокойней, — проговорил он. — Помни, что неизвестный чародей не ведает о нашей догадке. Давайте до поры до времени сохраним наше открытие в секрете.
Рена промолчала. Но Тайрон согласно кивнул.
— А ты что думаешь? — спросил он девочку.
— Тебе, кажется, предстоит недельное дежурство во дворце?
Тайрон застонал.
— Стоять на приемах, услужать, изучать придворный этикет! Целую неделю торчать при дворе, когда тут…
— Тут надо вести неспешное и подробное расследование. И этим уже занимаются, — спокойно возразил мэтр Галфрид. В его глазах снова светилась добрая улыбка. — Что же касается твоего визита ко двору, то это чудесная возможность разузнать что-нибудь важное и полезное.
— И правда! — прищелкнул пальцами Тайрон. — Пойду надену парадную тунику! — обрадованно воскликнул он, убегая.
Мэтр Галфрид улыбнулся Рене.
— Рад тебе сообщить, что Фальстан уже чувствует себя хорошо, — сказал он.
— А что с ним произошло? — спросила Рена. — Почему он вдруг упал бездыханным?
— Это было усыпляющее заклинание. Фальстан так увлекся созданием иллюзий, что ничего не успел заметить. Но ты молодец! Это было первое, что вымолвил Фальстан, придя в себя.
Мэтр Галфрид одобрительно улыбнулся, и Рена вздохнула с облегчением.
— Придется отложить проверку остальных учеников, пока во всем не разберемся, — задумчиво проговорил Галфрид. — А сейчас разберемся с тобой.
Рена встревожилась, но добродушная улыбка чародея ее успокоила.
— Учительница Лейла сказала мне, что ты намереваешься на время каникул заняться какими-то своими, личными поисками.
Рена кивнула.
— Я хочу выяснить… откуда я. Если сумею, — запинаясь, проговорила она и вытащила из сумки потертый лист бумаги. — Сразу после Нового года я написала в сиротский приют, куда меня принесли еще малышкой. В ответ мне прислали вот это. Выписка из Книги сирот. — Она протянула Галфриду листок.
Он долго вглядывался в написанные неразборчивым почерком строки.
— Здесь написано как раз то, о чем мне всегда и говорили, — продолжала Рена. — Ничего нового. И совсем немного. Меня нашли совсем еще младенцем. Я даже говорить не умела. Они придумали мне имя — Рена. Вот и все, что я знаю.
Мэтр Галфрид похлопал ладонью по листку бумаги.
— Судя по всему, ты прежде всего должна навестить пограничную стражу сирадов и взглянуть на записи, сделанные патрулем, который тебя нашел. Я правильно понял?
— Именно это я и хочу сделать, — твердо сказала Рена. — Но я не могу уйти без разрешения. — Она с надеждой посмотрела на чародея.
Мэрт Галфрид положил ей руку на плечо.
— Ты заслужила свои первые каникулы, дитя мое, и можешь использовать свободное время как пожелаешь. Но хотел бы кое о чем попросить.
— Что я могу сделать? — с охотой откликнулась Рена.
