—Знаешь, Макс, — это он меня всегда так называет, — на глюки это не похоже. Я бы решил, что ты подключаешься к другому миру, но тоже не то, в общем то что ты видишь где-то есть. Но что это и где оно реально находится, я сказать не могу. Запомни одно — это не твои фантазии, глюкарщиков я много повидал. Ты не из них.
—Не понимаю, — ответил я тогда.
—Да я сам не понимаю, — махнул он рукой, — думаешь, если я врач, то все должен уметь и знать? Ты главное не бойся, а там видно будет.
Теперь мое состояние меня не интересовало, мне хотелось знать что с Настей и как ей можно помочь. Я долго, как мне казалось ехал на метро, потом на автобусе, предъявив строгой контролерше проездной. И через час с небольшим добрался до пятьдесят второй больницы.
Железная калитка была открыта, и Максим без труда прошел на территорию. Он боялся что охрана его не пустит, но все обошлось. Вахтер смотрел только за машинами, въезжающими на территорию, на посетителей он не обращал никакого внимания. Пройдя несколько метров по дорожке Максим вдруг понял, что совершенно не представляет где искать брата. Больница насчитывала корпусов десять, не меньше, соединенных частью закрытыми, а частью застекленными переходами. Максим знал лишь что брат учился на хирурга. «Значит надо искать „хирургический“ корпус», — решил он. Но никаких надписей на корпусах он не видел. Идя по дороге вперед и уже намереваясь зайти в первый попавшийся и спросить у кого-нибудь из персонала, где здесь работают хирурги, Максим увидел небольшой щит со схемой расположения корпусов и пояснениями где какое отделение находится. Корпус с надписью «Хирургия» находился в самой левой части схемы. Максим быстрым шагом пошел по направлению к нему. На входе оказалось непредвиденное препятствие в виде охранника.
—Ты куда малец? — недружелюбно осведомился дядька в пятнистой униформе.
—У меня брат здесь работает, — растерялся в первую минуту Максим, — мне с ним срочно поговорить надо.
—Какой такой брат? — хмуро ответил охранник, — небось навестить кого пришел, а сейчас часы неприемные. Так что давай назад.
—Но у меня действительно здесь брат работает, Белов Сергей Владимирович, вы позвоните, пусть он тогда ко мне выйдет, — быстро выпалил Максим.
—Говорю — нельзя, и звонить никуда не буду, — уперся охранник. Пришлось идти обратно к железной калитке. Медленно шагая Максим лихорадочно думал, что делать и озирался по сторонам, его взгляд вновь упал на схему. Он вновь посмотрел на нее более внимательно. Неожиданно его осенило — «Приемное отделение (справочная)». «То что надо!», — решил он. В приемное отделение его пропустили свободно. Два охранника сидели за столом и явно скучали. Максим подошел к окошку с надписью «Справочная». Девушка в белом халате вопросительно посмотрела на него.
—Извините, — робко начал Максим, — у меня здесь брат работает, так вот, мне срочно его надо видеть. Белов Сергей Владимирович. Он в том году институт закончил, теперь он хирург. А скоро станет как его.., а ординатором.
—Подожди, — улыбнулась девушка, — сейчас телефон найду и позвоню, но если обход еще не завершен, то тебе придется подождать, — она быстро пролистала какие-то списки, потом набрала номер.
—Вторая хирургия? … Там у вас Белов освободился? Его здесь брат ждет… Понятно…, — затем она положила трубку и посмотрела на Максима.
—Передадут ему, не беспокойся, а пока посиди подожди, — она кивком указала на ряд кресел у стены. Кресла, вернее стулья с подлокотниками, как в кинотеатре были довольно удобные. В одно их них плюхнулся Максим, сняв предварительно рюкзак и положив его на колени, сменную обувь он оставил в школе, решив, что зайдет за ней позже. Сейчас важнее — поговорить с братом. В уме он пытался подобрать фразы, слова, чтобы все лучше объяснить, но ничего не получалось, в голове была сплошная мешанина из воспоминаний, беспокойства и тревоги. Ждал Максим недолго, двери лифта в коридоре открылись и из них быстро вышел его двоюродный брат. Он сразу направился к Максиму. Учитывая, что тот никогда к нему на работу не приезжал, Сергей с беспокойством, глядя на его напряженное лицо и заметив тревогу во взгляде, сразу спросил:
—Что случилось? Тебе хуже стало?
—Не мне…, — выдавил из себя Максим и начал сбивчиво рассказывать о Насте. Брат слушал внимательно и только иногда потирал пальцами лоб. Сначала Максим не мог подобрать нужных слов и постоянно сбивался теряя суть, но потом взял себя в руки и хоть сбивчиво, но все объяснил. Он рассказал обо всем: призраках, Насте, автокатастрофе, бабушкиной брошке и детских воспоминаниях. Он сам не знал зачем все это рассказывает, ведь достаточно было сказать что Настя в коме и спросить что это такое и чем можно помочь, Но остановится Максим уже не мог. Он хотел выговорится как на исповеди. И брат был как раз тем человеком, кому он доверял. Когда Максим замолчал, Сергей тоже не спешил говорить, обдумывая услышанное.
—Да, влип ты, братишка, по самое оно…, — он сделал паузу, — судя по твоему рассказу кома у той девочки тяжелая. И все что сказали ее родителям — правда. Если за тридцать дней у нее не будет хотя бы малейшего сдвига в состоянии, то отключат аппаратуру и тогда сосновый гроб с венком от школы…, — посмотрев в глаза Максиму, он запнулся, — ты в Бога веришь? — Максим молча кивнул, — тогда иди в церковь и молись, больше ничего тебе посоветовать не могу.
—Я к Смерти лучше обращусь, — медленно ответил Максим, слова текли как густой сироп, — пусть вернет Настю. Я с ней уже говорил, мне бы ее только еще раз увидеть.
—А ты знаешь, что бесплатно ничего не бывает? Какую она у тебя плату за эту услугу потребует, подумал? Сам ведь понимаешь, что это не шутки с точилкой, — Сергей прищурился, — и потом, эта твоя Настя еще не умерла. Ты прав — Смерть, это не такая простая штука как мы все привыкли считать. Вот остановилось у человека сердце. Умер он или нет? Девять человек из десяти ответят что да. А сердце через две минуты взяли и обратно запустили. Ожил? Воскрес? Или все же не умирал? А представь этого же человека с остановившемся сердцем, но через час, тут никакой дефибрилятор не поможет. С комой еще сложнее. Вроде человек жив, а вроде и нет. Я думаю дело тут в душе. Отошла душа, как говорится в мир иной, тогда все. Хоть до ста лет с помощью аппаратуры тело поддерживай — без толку. Но если душа полетает и вновь вернется как говорится в бренную оболочку, тогда уже все от состояния этой оболочки зависит. Если тело в норме, внутренние органы работают нормально, то очнется. Выйдет из комы. Ты вот что, езжай-ка сейчас домой успокойся, а вечером мне позвони, я еще тут проконсультируюсь кое с кем, я же все-таки хирург, а не реаниматолог. Постараюсь собрать побольше информации.
Максим встал.
—Ладно. Спасибо.
—Э, надеюсь у тебя никаких мыслей нет… типа за ней последовать? — серьезно спросил Сергей, — в любом случае ты должен жить дальше.
—Я выбрал меч настоящего. Я же тебе это говорил, самоубийство — это не для меня, я хочу вернуть Настю, — голос Максима стал обретать твердость.
—А если не вернешь? — испытывающе взглянул на него брат, — что тогда? Нас в институте учили просчитывать наихудший вариант и быть к нему готовым.
—Будет плохо, очень плохо… и больно, — Максим сглотнув, представив как он будет жить без Насти, — потом боль будет постепенно стихать. Останутся лишь тяжелые воспоминания, но со временем померкнут и они. Помнишь как я плакал, когда умер подаренный на день рождения щенок? Это было во втором классе. Теперь это всего лишь неприятное воспоминание. Но с Настей совсем по другому, я буду жить в общем-то нормально, но ее — никогда не забуду.
—Тогда все более-менее в порядке, — кивнул брат, — ты, я смотрю повзрослел, счастливо, — он встал и пошел к лифту.
—Пока, — попрощался Максим и направился к выходу.
До дома он добрался в каком-то полусне, как говорят, на «автопилоте». Открыл дверь. Дома привычно тихо в это время — родители на работе. Максим снял куртку, переобулся в домашние тапочки, бросил рюкзак с учебниками на стул в прихожей и медленно прошел в свою комнату. Вызывать призраков он не умел и сейчас впервые жалел об этом. Вновь накатилось чувство безнадежности и отчаяния. Он подошел к шкафу и открыл ящик, где лежали лекарства, которые он туда складывал, не желая принимать их. Когда он начал видеть призраков и родители повели его по врачам, те выписали кучу разных таблеток. В основном успокаивающие и психотропные средства. Он достал сине-зеленую коробочку. «Лепонэкс», производство Швейцария, «Принимать строго по предписанию врача». Он знал что это за лекарство. Явь словно становится сном. Чувств нет абсолютно никаких, и все безразлично. Даже движения казалось затормаживаются, становятся более медленными и плавными. Максим еще раз посмотрел на упаковку. Шестьдесят штук. Двух таблеток там не хватало. И эти два дня, когда он их принимал он почти ничего не помнил. Потом он заявил родителям, что больше эту дрянь пить не будет, и как оправдание сказал, что не сможет с ними учится. Но это была неправда, учится, принимая эти сильнодействующие таблетки было трудно, но можно. Тогда родители поверили ему и коробка перекочевала в ящик. «Вот он, — подумал Максим, — меч прошлого и одновременно будущего. Если принимать по таблетке в день, то я пропущу смерть Насти совершенно спокойно, и буду смутно помнить о ней после. Вот только таблетки закончатся и все вернется, но будет еще хуже, так как я даже не пытался ничего изменить. Нет, лежи-ка ты лучше в ящике, — он бросил упаковку обратно и резко задвинул ящик, оставаясь стоять около шкафа, — но где же мне взять Меч Настоящего?». Его размышления были прерваны старческим голосом за спиной.
