— Я не хочу видеть сову в полете, — буркнул Норби.
— Что такое? — тревожно спросила женщина в твидовом костюме. — Кто это сказал? Если кому-то не хочется видеть сов, то почему он пришел сюда?
— Мне не нравятся совы, — заявил робот. — Они могут наброситься на меня.
— Только если ты будешь похож на крысу, — прошептал Джефф. — А ты не похож, хотя и ведешь себя как последняя крыса. А теперь замолчи!
— В кустах кто-то есть! — воскликнул мальчик, стоявший ближе всех к Джеффу и Норби. — Вон там!
— Грабители! — закричала девушка, размахивая своим биноклем. — Они нападут на нас и отнимут бинокли!
— Мне не нужны ваши бинокли, — возразил Норби. — Я могу пользоваться телескопическим зрением, когда захочу.
— Правда? — восхищенно спросил Джефф. — Это здорово!
— Может быть, это террористы Инга, — предположил какой-то мужчина. — Они проводят тайное собрание здесь, в парке.
В группе птицелюбов неожиданно воцарилась тишина. Джефф задержал дыхание, и даже робот на время затих.
В этот момент от ствола ближайшего дерева отделилась темная фигура и пролетела над головами незадачливых наблюдателей.
— На нас напали террористы! — завопил тот мужчина, который упоминал о них раньше. Женщина в твидовом костюме замерла с зачарованным видом, прижав руки к груди.
Она выглядела не испуганной, а наоборот, обрадованной и взволнованной.
— Посмотрите, посмотрите! Это большая серая сова! Канадские совы очень редко залетают так далеко на юг. Какая красота!
Но остальные не обращали на нее внимания. Они быстро отступали по дорожке, прижимая свои бинокли.
— Пошли обратно! — крикнул один из них. — Что толку наблюдать за птицами, когда террористы наблюдают за нами?
Джефф не мог этого вынести. Ему не хотелось выдавать свое присутствие, но у него не осталось выбора. Он встал и повернулся к женщине, которая привела группу:
— Я не террорист, мэм, и не грабитель. Я пришел сюда отпраздновать летнее солнцестояние, по нашей семейной традиции.
— Сова улетела, — печально сказала женщина. — Какая жалость!
— Чего жалеть-то? — проворчал Норби. — При ее размерах она вполне могла бы принять меня за мышонка.
Джефф толкнул Норби в бок:
— Стыдно бояться маленькой птицы!
— Маленькой? Почти четыре метра в размахе крыльев, и ты называешь ее маленькой?
— Тихо! — приказал кадет.
Робот замолчал, что-то бормоча про себя.
— Возможно, вы увидите сову еще раз, мэм, — произнес Джефф, обращаясь к женщине.
— Очень надеюсь на это. Увидеть ее однажды — это уже великая радость… но что это там прячется в кустах?
— Это… э-э-э… это мой маленький братик. Видите ли, он легко пугается.
— Ничего подобного! — возмутился Норби. — Я храбрый, как космолетчик.
— Как кто? — спросила женщина.
— Он говорит, что он храбрый. Он ничего не боится, пока знает, что может убежать.
— Я храбрый как лев! — крикнул робот.
— Он никогда не видел льва.
— Я видел львов на картинках, — возразил Норби. — У Мака на его корабле была старая энциклопедия. Я умею быть храбрым и не бегу от опасности.
— Твой маленький братик довольно хорошо говорит для своих лет, — заметила женщина, направляясь к кустарнику.
— Он очень одаренный, — согласился Джефф, загораживая ей путь. — Но очень застенчивый. Вы смутите его, если подойдете слишком близко. Разумеется, он много болтает, но только потому, что у него большая шля… я хотел сказать, язык без костей. А теперь нам действительно хотелось бы приступить к церемонии праздника летнего солнцестояния.
— Полагаю, мне можно посмотреть? — робко осведомилась женщина.
— Нет, нельзя, — крикнул Норби из кустов. — Вы пришли наблюдать за птицами, а не за мной.
— Он имеет в виду, что это личная семейная церемония, — извиняясь, объяснил Джефф.
— По традиции, мы проводим ее в одиночестве.
— С вами все в порядке, мисс Хиггинс? — донесся крик из леса. Женщина улыбнулась:
— Ну вот. Они очень испугались, но все же вернулись спасти меня. Как трогательно, не правда ли? — Она возвысила голос: — Со мной все в порядке, дорогие друзья! Сейчас я присоединюсь к вам.
Она снова повернулась к мальчику:
— Вы не хотите присоединиться к нашей группе в какой-нибудь другой день?
— Разумеется, — торопливо ответил тот. — Но не лучше ли вам вернуться к ним? Похоже, они умирают от беспокойства.
— Уверена, что так оно и есть. Мы встречаемся утром в каждую среду, а по особым случаям и в выходные дни. Я пришлю вам уведомление. Не будете ли вы любезны сообщить свое имя и адрес?
Она записала имя и адрес кадета в маленькой черной записной книжке. Где-то вдалеке послышалось уханье совы.
— Нам туда! — воскликнула мисс Хиггинс, устремившись к своей группе. — Может быть, мы успеем еще раз увидеть ее.
Она растворилась в темноте леса, и Джефф услышал, как люди, шумно топая, направились по другой дорожке. В парке снова стало пусто, и тишина нарушалась лишь предрассветным щебетом птиц.
— Это было ужасно! — произнес Норби.
— Ничего подобного. Просто маленькая задержка, не причинившая никому вреда. В старом добром Центральном парке случались и гораздо худшие вещи.
— Вроде грабителей и террористов? — спросил робот. — Расскажи мне о них.
— Это жестокие люди из давнего прошлого. Сейчас Центральный парк — очень цивилизованное место.
— Тогда почему ты говоришь, что тебе нельзя ходить в парк по ночам? Джефф покраснел.
— Фарго слишком беспокоится обо мне. Иногда он считает меня маленьким ребенком. Однако в парке совершенно безопасно, вот увидишь.
— Надеюсь, — пробормотал Норби. — Я очень цивилизованное существо и стараюсь держаться подальше от нецивилизованных вещей.
Глава 4
ПРОЧЬ ИЗ ЦЕНТРАЛЬНОГО ПАРКА
Джефф потянулся. Он не выспался, но день неумолимо наступал, а вместе с ним и праздник летнего солнцестояния.
— Пошли, Норби, — нетерпеливо сказал он. — Давай цивилизованно отправимся в специальное место братьев Уэллс.
— В специальное место? Оно принадлежит вам?
— Не совсем. Не в юридическом смысле. Понимаешь, мы душой чувствуем, что оно наше, и этого достаточно.
— Но не в юридическом смысле? Если у нас будут неприятности с полицией, то я не пойду.
— Не будет никаких неприятностей, — раздраженно отозвался Джефф. — Как ты думаешь, где мы находимся — на астероидах? Кончай болтать и следуй за мной.
Он двинулся вперед по дорожке, огибавшей край пруда, но вскоре остановился и оглянулся. Робот не сдвинулся с места.
— Если хочешь, Норби, лети на своем антиграве, — предложил Джефф. — Я знаю, что тебе трудно ходить.
— Когда мне хочется, я отлично умею ходить. Мне нравится бродить. Я выигрывал соревнования по ходьбе. И могу идти дольше, да еще в высоту и глубину лучше, чем любой другой, но только не быстрее. Люди считают, что скорость — это все, хотя на самом деле они ходят не так уж быстро. Страусы и кенгуру тоже на двух ногах, но передвигаются гораздо быстрее людей. Я читал об этом…
— Знаю, знаю, в энциклопедии у Мака. Но кенгуру не ходят, а прыгают.
— Люди тоже прыгают, но не так быстро, как кенгуру. Кроме того, они не могут сохранить достоинство, когда прыгают. Посмотри лучше, как я это делаю.
— О’кей, прыгай, если хочешь. Но смотри куда…
Предупреждение запоздало. Норби споткнулся о корень дерева и полетел на землю вниз головой. Однако его голова не коснулась земли; вместо этого его ноги взмыли вверх. А тело поднялось в воздухе вверх ногами, слегка раскачиваясь, словно на волнах.
Джефф пытался оставаться серьезным, и около пятнадцати секунд ему это удавалось. Потом он расхохотался.
— Нечего смеяться! — возмутился робот. — Я просто решил включить свой антиграв.
— Вверх ногами?
— Я показываю тебе, что могу функционировать в любом положении. Хороший антиграв должен работать и в положении вверх ногами, иначе грош ему цена. Я выигрывал гонки вверх ногами. И могу так оставаться дольше, чем кто-либо другой.
— А вверх головой и вниз ногами не можешь?
— Конечно могу. Правда, это не так благородно, а я хотел показать тебе благородный способ. Но раз уж ты настаиваешь, то, пожалуйста, будь по-твоему.
Норби с явным усилием перевернулся и медленно опустился на землю. Немного покачавшись, он воскликнул «Оп-ля!» и вытянул одну ногу назад, словно танцор.
— Ну, куда мне идти? — поинтересовался он. — Вперед или назад? Я могу идти в любую сторону. Хочешь по диагонали?
— На самом деле ты имеешь в виду, что не знаешь, в какую сторону пойдешь, пока не попробуешь, — сказал Джефф. — Правильно?
— Неправильно! Если уж ты такой умный, то позволь мне сказать тебе одну вещь.
