Как можно жить в такой несвободе? Это очень неудобно. Постоянно думать о ком-то, подстраиваться под кого-то, жертвовать частью своей жизни ради кого-то. Вот поэтому люди и придумали термин «любовь» и создали романтический ореол вокруг него. Вроде как «любовь» должна была приносить счастье, а на деле приносила только слезы и разочарование.
Вот, к примеру, младший брат профессора Сергей, который плакал по ночам о своей маме. А зачем ему мама? Почему женщина должна жертвовать своим отдыхом ради того, чтобы увидеть мальчика? Это бессмысленно и бестолково. А не было бы этой привязанности – не было бы и слез. Не было бы разочарования. И Сергей сразу оценил бы все преимущества Второго уровня. Эмоциональная нестабильность – вот как называется то состояние, к которому приводит любовь.
Эмма взяла планшет, вздохнула и негромко сказала:
– Мечи не забудь. Пригодятся.
– Само собой. Я включу сейчас звуки языка животных. Звук тревоги. Пусть звучит. И пойдем вниз. Главное еще Вовку не забыть. Он-то о нас точно забыл.
– Ну да. Играет сидит.
3
Запахи обрушились, как только спустились по лестнице вниз. Множество ярких, выпуклых нот наполнили пространство. Это не ароматы, это именно запахи. Они уже не казались неприятными или противными. Они говорили. Вот тут было несколько животных, и все они пахли по-разному. Эмма отчетливо различала запах каждого и могла даже проследить, куда кто пошел.
Присутствие Кольки и Вовки. Собственный запах. Они тоже были тут, но животные оставались дольше, запахи стаи более явственны и совсем свежи.
Сколько пришлось просидеть тут, в этом ангаре? Эмма торопливо подсчитала. Вышло, что почти двое суток. Немало.
– Знать бы, куда поворачивать, – пробормотал в темноте Колька.
– Я знаю, – уверенно ответила Эмма.
Она знала. Она чувствовала свой собственный старый запах и шла по нему. Прямо к выходу, через резкий, сильный запах стаи. Вся стая прошла тут больше суток назад. Все ушли, больше никого нет. Ни одного звука не долетало до Эммы. Тихо и темно. Можно спокойно двигаться вперед.
На Колькином планшете постоянно прокручивался файл с записями тревоги. Эмма улавливала лишь еле слышный короткий свист, и все. Улавливают ли эти звуки животные? Нет, потому что животных тут нет. Ни одного, это Эмма знала точно. Никого тут нет, потому можно двигаться быстро и свободно. Вперед, на выход.
– Наши сейчас спят, наверное, – предположил Колька, – самое время для сна. Я и сам хочу спать. Приду сейчас и завалюсь.
Эмма не ответила. Она думала о том, что с ней происходит что-то непонятное. То, что происходило с профессором. Она меняется, она отлично видит в темноте и отлично слышит. Вот только неясно пока – хорошо это или плохо.
Профессорские таблетки лежали в рюкзаке. Пока есть таблетки, Эмма остается человеком. А что будет, когда таблетки закончатся? Об этом даже думать было страшно. Оставалась слабая надежда на профессорские исследования. Вдруг там есть какая-нибудь зацепка, какое-то решение. Что-то, что позволит уберечь детей станции от загадочной болезни.
Вышли в коридорчик. Тот самый, из которого вела труба. Эмма оглянулась на раскрытые двери, на проем, приведенный в порядок и закрытый пластиковой крышкой.
– Тут кто-то был, – тихо сказал Колька, – смотри, починили разъем и распаяли проход из коридоров. Теперь не надо лезть через трубу, можно просто пройти, подняться по лестнице и будем дома. Кто бы это мог быть?
Эмма чувствовала запахи людей. Тут были люди, и совсем недавно. Вот буквально только что. И запах знакомый. Очень знакомый, вызывающий волнение и заставляющий сердце плясать в бешеном ритме. Совсем тихо Эмма произнесла:
– Тут был Федор. Точно.
Слабо улыбнулась и почувствовала, как упал с плеч огромный груз. Значит, Колька прав. Федор жив, и Таис, наверное, тоже. Эти двое живы и здоровы, с ними ничего не случилось. Только непонятно, зачем они починили разъем и распаяли проход в коридоры Третьего уровня.
– Я же тебе говорил, – невозмутимо ответил Колька, – пошли, что тут стоять. Федор что-то придумал, видать. Сейчас найдем его и спросим.
– Пошли, – тут же согласилась Эмма и взяла Вовку за руку. Слегка погладила по макушке, весело спросила: – Устал, малек?
– Есть хочу ужасно, – тут же пожаловался мальчишка, – жаль, что там не оказалось челнока. Мы бы смогли улететь на Землю.
– На Луну бы мы улетели, – резко бросил Колька, – где ты видел вообще Землю? Видел или нет?
– Ну… не видел… а что?
– А то! Если ты не видел Землю, то куда лететь собрался? Надо, наверное, сначала разобраться во всем, так? И мы с Эммой хотели разобраться, а про полет на Землю болтали просто так. Шутили. Ты понимаешь, что такое «шутка»?
– Что привязался? – нахмурился Вовка и рванул вперед.
Колька тут же хотел броситься за ним, но Эмма остановила:
– Да пусть бежит. Он вернется к нашим, дорогу отыщет. А чертей тут нет на уровне. Вообще нет. Я чувствую.
– Что ты чувствуешь? – не понял Колька.
– Много чего.
– Ты теперь как профессор? Видишь в темноте и различаешь запахи, что ли?
– Вроде того, – нехотя кивнула Эмма.
Не хотелось больше говорить об этом. Неясно было, откуда эти способности. От таблеток или от того, что Эмма поддалась инфекции…
Железные ступеньки гулко отозвались на торопливые шаги. Раз, два, три. Дальше – покрытый мягкой резиной пол, обитые серым пластиком панели. Широкий и удобный коридор, заворачивающийся полукругом. Едва ощутим запах резины под ногами и старой, еле заметной пыли. Оглушительно и резко звучит смесь разных ароматов стаи животных. Запахи стаи почти забивают все остальное. Но где-то в этой гремучей смеси Эмма различала запах Федора. Он проходил тут, и не очень давно. Совсем недавно проходил.
– Какие у него планы? – пробормотала Эмма. Мысли вырвались из головы и облеклись в слова.
– У кого? – не понял Колька.
– У Федора. Зачем он открыл тут проход и починил проем у чертовой двери?
Колька не ответил.
Эмма вдруг остановилась, прислушалась и повернулась к Кольке:
– Здесь есть люди. Вот, совсем близко. Рядом. Пойдем проверим?
– Что за люди? Дикие, что ли?
– Нет. Настоящие люди, не животные.
Решили пойти и посмотреть. Колька зачем-то взял Эмму за руку и зашагал вперед. Зря, Эмма теперь лучше его ориентировалась в пространстве. Потому безошибочно поправила, когда Колька завернул не в тот коридор.
– Нет, нам прямо. Еще прямо. Поворот вот тут. Какие-то узкие проходы здесь.
– Я знаю эти места. Тут есть еще жилые комнаты. Вот если идти прямо и прямо и выйти…
– Вот сюда выйти, в этот проход, – уверенно сказала Эмма.
Они уперлись в закрытые двойные двери со знакомыми уже знаками «Млечного Пути». Колька принялся колотить ногой в дверь и кричать:
– Открывайте, я знаю, что вы там!
Послышалась возня. Тихие шаги – Эмма отлично уловила, что к двери подошли двое. Потом осторожно спросили:
– Кто это?
– Дед Пихто! – выкрикнул Колька, – Девчонки, вы, что ли?
За дверью принялись переговариваться. Эмма совершенно четко услышала слова: «Это Колючий, будем пускать?» и «Пусть уходит. Кто его знает – болен он или здоров». Одна девочка возражала, другая была за то, чтобы впустить.
Наконец двери открылись. Показалось бледное лицо с большими светлыми глазами. Рыжеволосая, круглолицая девушка торопливо оглядела Кольку и Эмму и спросила:
– Вы здоровы? С вами все в порядке?
– Ну, как видишь, – невозмутимо ответил Колька, – пустите, что ли? Жрать охота страшно. А мы вам что-то интересное расскажем. Не пожалеете, точно, отвечаю.
– Ну, что с тобой делать… – вздохнула девочка. – Проходи, что ли. И ты тоже, – кивнула она Эмме.
В небольшой комнатке было тепло. На полу лежал круглый желто-оранжевый коврик, четыре сдвинутых вместе кровати покрывали разноцветные одеяла. Животом вниз поперек всех четырех кроватей лежал светлоголовый мальчишка и играл в какую-то игру на планшете. Он даже не поднял голову, заслышав шаги Кольки и Эммы. Лишь бросил негромко:
– Привет, Колючий. Как дела?
– Заберите у вашего Сеньки планшет. Как ни приду к вам, он все время играет, – усмехнулся Колька. – Вы не поверите, что с нами было. Но расскажу только после того, как покормите.
– Да что там не верить. Это же вы вдвоем выпустили животных, да? – спросила рыжеволосая девочка и захлопотала у стола. Включила чайник, достала кружки, небольшую кастрюльку, буханку хлеба. Ловко порезала несколько яблок. Уточнила, не оглядываясь и не прерывая работу: – Тебя Эмма зовут, да?
– Да. Откуда ты знаешь?
– Помню тебя еще по Второму уровню. Ты любила делать доклады и все время торчала в библиотеке с бумажными книгами. Я тебя там и встречала. Правда, ты была совсем маленькой, вон, как наш Сенька. А меня Инна зовут. Вот она – Дина. – Она мотнула головой в сторону второй девочки.
Черноволосая Дина перекинула длинные пряди волос через плечо и улыбнулась. Та самая Дина, предупредившая их когда-то о диких в коридорах Нижнего уровня. На подбородке у Дины ясно обозначилась ямочка, а под распахнутым воротом шерстяной клетчатой рубашки блеснул замысловатый кулончик.
