Наступило молчание. Полицейские ждали.
— Мне очень жаль, Хеми… — сказала она наконец едва слышно. — Прости меня. Но мои родители, моя семья… Так хоть у меня есть возможность вернуться… И посмотри на меня. Посмотри на всех нас. Ведь я действительно не Шуази. И против Смога у нас нет никаких шансов… А там меня смогут защитить. И Занну тоже.
— Ты что, слепая, ты посмотри на них! Разве не видишь, что тебе вешают лапшу на уши? — горько пророкотал Джонс.
— Вспомни, что говорил Смог! — горячился Хеми. — Он же продолжает наступать! Он рано или поздно доберется до тебя и в Лондоне!
— Но меня там защитят, — прошептала она едва слышно.
— Идемте, мисс Решам, — мягко сказал Законнер. — Вас ждут дома.
«Это мой единственный шанс, — думала Диба. — Хеми, Джонс, не сердитесь на меня, это мой единственный шанс…»
Она уже сделала маленький шажок вперед, к ожидающим ее полицейским, и тут бросила взгляд на Джонса. Диба даже вздрогнула, увидев выражение его лица.
«Нельзя просто так уйти и позволить им забрать его, — подумала она. — Но… но если я сейчас же не отправлюсь домой, то у меня никогда больше не будет такого шанса».
Она посмотрела на Подзаконсона, на самодовольное и жестокое его лицо, потом перевела взгляд на Законнера. Тот все еще протягивал ей руку, и лицо его выражало гримасу озабоченности. Губы его шевелились.
«Пойдем, пойдем, детка», — казалось, шептал он, и Диба послушно двинулась к нему.
Но вдруг на какое-то неуловимое мгновение Законнер скосил глаза на Мургатройда, и они обменялись быстрыми взглядами. Это длилось буквально долю секунды, но выражение их лиц не оставляло никаких сомнений.
В глазах обоих сияло торжество! Это был миг их общей победы, победы союзников, Мургатройда и Законнера!
Сердце ее сжалось, она замедлила шаг и остановилась.
— Что в вами, мисс Решам? — тут же спросил Законнер все тем же мягким голосом, но Диба его уже не слушала; она в ужасе смотрела на своих несчастных друзей.
Быстрый обмен взглядами полицейского и чиновника вдруг обнажил перед Дибой правду, которой она не желала знать и тем не менее прекрасно знала ее и раньше.
«Они действуют заодно, ну конечно, боже ж ты мой», — пронеслось у нее в голове.
Ну да, это Роули приказала Законнеру арестовать ее и ее друзей! Ведь Роули со Смогом в сговоре! Да, со Смогом, который еще недавно пытался зажарить Дибу живьем.
«Они все на его стороне, — лихорадочно думала она. — Все до одного! Это ловушка, они меня обманывают! Так, значит, Законнер обещает мне защиту?
Это ему я собиралась передать своих друзей? Какая я дура! Они все — одна шайка-лейка! Да и с какой стати они будут меня защищать?»
Крепко сжав рукоятку нонпушки обеими руками, она подняла ее, посмотрела Законнеру прямо в глаза и нажала на спусковой крючок. Раздался громовой выстрел, усиленный многократным эхом, отраженным голыми стенами пакгаузов. На этот раз Диба стояла на ногах тверже, но все равно не смогла удержаться: сильная отдача отбросила ее назад.
Из ствола револьвера вылетел яркий столб пламени.
И в ту же секунду — о чудо! — прямо из земли вокруг растерявшихся полицейских вверх полезла кирпичная стена! Кирпичи ложились рядами, один на другой, один на другой, кирпич — раствор, кирпич — раствор, и стена будто из ничего, вырастала все выше, все выше и выше, причем невероятно быстро!
На глазах ошарашенных офицеров полиции и не менее потрясенных Дибы и ее друзей буквально за несколько секунд смятенные лица ничего не понимающего Законнера и его подчиненных вместе с обезумевшим Мургатройдом скрылись за стенами высокого здания — и вот уже черепицы ровно ложатся на стропила, словно чешуей одевая крышу. Их преследователи оказались в ловушке!
А землеройный экипаж, в котором они прибыли, стоит себе неподалеку, и он совершенно пуст!
На стенах этого здания (перекрывшего, кстати, выход на соседние улицы) виднелись очертания окон, только стекла в них отсутствовали. Было такое впечатление, будто оконные проемы кто-то заложил кирпичом уже очень давно, много лет назад. И дверь! Дверь тоже была замурована.
Что и говорить, странное это было здание! По всему видать, что кирпичи, из которых оно было сложено, да и черепица тоже, далеко не новые, многие даже потрескались. И с крыши спускалась витая пожарная лестница, украшенная коваными, старинными и изящными балясинами.
Итак, пораженные друзья смотрели на Дибу и молчали. Даже Кисляй задрал кверху свое отверстие-мордочку. Девочка осторожно поставила нонпушку на предохранитель.
— Наверное, — медленно выговорила она, — в барабан случайно попал кусочек кирпича.
Диба виновато потупилась под взглядами своих верных товарищей.
— Вы меня простите, пожалуйста, за все, — тихо сказала она.
Всем стало понятно, что говорит она сейчас не про нонпушку и не про боеприпасы.
— Ничего страшного, — ответил Джонс и широко улыбнулся.
— Любой из нас в твоем положении… Да что там говорить! — горячо заявил Хеми.
— Да ты не бойся, доставим мы тебя домой в целости и сохранности! — заверил ее Джонс. — Слово кондуктора! И вовремя, будь на этот счет совершенно спокойна.
Диба подняла руку, призывая к молчанию, и прислушалась: интересно, что происходит внутри выросшего из-под земли чудесного дома? Но оттуда не доносилось ни звука. На друзей она старалась не смотреть и все отворачивала лицо: не дай бог, догадаются, что она все-таки жалеет, что отказалась от возможности вернуться домой, хотя ясно понимает теперь, что это была ловушка.
— Может, там во всех комнатах двери перекрыты, — с трудом проговорила она. — Но рано или поздно они все равно выберутся оттуда. Вы ведь слышали, что они говорили про моих родителей…
— Погоди-ка минутку, — сказал Джонс.
Он осторожно подошел к землеройной полицейской машине.
— Они все врали, они бы ни за что не стали бы тебе помогать, — прошептал Хеми, положив руку ей на плечо. — Они бы предали тебя, сдали бы Смогу сразу, как только закончили бы все эти чертовы процедуры с допросами. Кстати, и твоих близких тоже.
— Знаю, — ответила она, и снова видно было, что ей трудно говорить. — Конечно, я все понимаю. Просто… мне показалось… что у меня впервые появился шанс… вернуться… и, понимаешь, так тяжело было от него отказываться…
— Эх, Розу бы сейчас сюда, — горестно сказал Джонс. — Вот кто разбирается во всяких машинах!
Он внимательно рассматривал приборные панели в кабине хитроумного экипажа, расположенной сразу под спиральным наконечником.
— Ага, — пробормотал он вполголоса, открыв одну из панелей и увидев там путаницу разноцветных проводов и трубок. — Мой опыт мне почему-то подсказывает, что все эти прибамбасы теперь здесь ни к чему.
Он сгреб в горсть пучок проводов, стиснул зубы и послал в металлические части механизма сильный разряд тока высокого напряжения. Что-то несколько раз сверкнуло, посыпались искры, раздался громкий хлопок, из люка и из щелей аппарата повалил густой дым. Чтобы закрепить успех, Джонс выдрал пучок обгорелых, полурасплавившихся проводов. Потом прищурился, задумчиво глядя на результат своей работы.
— Ну вот, — сказал он наконец. — Я не хочу сказать, что теперь это починить совершенно невозможно, но времени на это уйдет порядочно, это я гарантирую. Правда, сначала им еще надо оттуда выбраться. Для твоих родных это будет небольшая отсрочка, Диба. Так что давайте-ка употребим ее с пользой, чтобы они не очень долго тебя ждали.
По пожарной лестнице они влезли на крышу чудесного дома. Диба кинула последний взгляд на землеройный экипаж. Интересно, подумала она, часто ли подобные секретные отряды переходят из Лондона сюда, в Нонлондон. Это транспортное средство должно было не только прорыть тоннель под землей, но и пройти через Навье поле, отделяющее город от нонгорода.
«Интересно, если пробраться в этот тоннель, — думала она, — можно ли пешком дойти до дому?»
Диба понимала, что даже если бы ей это и удалось (что вряд ли), то все равно там ее ждала бы ловушка. Так что Хеми совершенно прав. Смог не оставит ее в покое. И никто, кроме нее, не может спасти от опасности ни Занну, ни родителей, ни саму ее тоже. В общем, впереди ее ждут большие дела. Тем более что Нонлондон очень нуждается в ее помощи.
Пройдя по нескольким крышам, Диба и ее друзья спустились в районе площади, где пересекалось сразу несколько шумных улиц, несмотря на глубокую ночь или, скорее, раннее утро, заполненных любителями ночных развлечений. Диба вдруг подумала, что очень соскучилась по оживленным городским улицам, по толпам народа, по веселым лицам снующего туда и сюда люда.
Отовсюду из динамиков звучала музыка, под которую отплясывали разодетые в пух и прах нонлондонцы. Праздничные одежды их, как всегда, поражали воображение немыслимым колоритом и фасонами. Но Диба не могла отделаться от ощущения, что, несмотря на веселье, здесь царит атмосфера странного беспокойства. В глазах местных жителей поселилась тревога, улыбки их казались неестественными, а смех натужным. А ведь этого совсем не ощущалось, когда она вместе с Занной впервые оказалась в Нонлондоне.
