Дверь с шумом распахнулась. Гарри поднял глаза и ахнул от ужаса: в туалет вбежал обезумевший от ярости Злей. Грубо оттолкнув Гарри, он опустился на колени возле Малфоя, достал волшебную палочку и провел ею по глубоким ранам, нанесенным проклятием; при этом он бормотал заклинание, которое звучало почти как песня. Поток крови ослабел; Злей стер ее остатки с лица Малфоя и повторил заклинание. Раны начали затягиваться.
Гарри смотрел на них в полном потрясении оттого, что наделал, едва замечая, что и его одежда до нитки пропитана кровью и водой. Меланхольная Миртл всхлипывала и завывала под потолком. Злей в третий раз произнес контрзаклятье, а затем помог Малфою подняться и встать на ноги.
– Тебе нужно в больницу. Не исключено, что останутся шрамы, но если незамедлительно принять ясенец белый, этого можно избежать… идем…
Злей повел Малфоя к выходу, повернулся от двери и сказал с ледяной ненавистью:
– А ты, Поттер… ты жди меня здесь.
Гарри в голову не пришло ослушаться. Дрожа всем телом, он медленно поднялся и взглянул на пол; там, в воде, плавали пятна крови, похожие на алые цветы. У него не было сил даже на то, чтобы попросить замолчать Миртл, которая выла и стенала со все возрастающим наслаждением.
Злей вернулся через десять минут. Он вошел в туалет и закрыл за собой дверь.
– Прочь, – приказал он Миртл. Та рыбкой нырнула в унитаз, и в комнате воцарилась звенящая тишина.
– Я не хотел, чтобы так получилось, – сразу сказал Гарри. Его слова эхом разнеслись по холодному, залитому водой помещению. – Я ничего не знал про это заклинание.
Злей, не обращая внимания на его лепет, тихо проговорил:
– Кажется, Поттер, я тебя недооценивал. Кто бы знал, что ты владеешь приемами самой черной магии? Откуда ты узнал о таком проклятии?
– Я… где-то прочитал.
– Где?
– По-моему… в библиотечной книге, – лихорадочно сочинял Гарри. – Не помню названия…
– Лжец, – бросил Злей. У Гарри пересохло в горле. Он знал, что собирается сделать преподаватель, и никак не мог этому помешать…
Все вокруг затуманилось; Гарри старался ни о чем не думать, однако учебник Принца-полукровки, призрачный и размытый, как-то сам собой выплыл на поверхность сознания…
И вот он уже опять стоял в разоренном, затопленном туалете и неотрывно смотрел в черные глаза Злея, вопреки здравому смыслу надеясь, что его страхи напрасны и тот не видел злополучной книги, но…
– Принеси свой рюкзак, – вкрадчивым голосом приказал Злей, – и учебники. Все до единого. Сюда. Быстро!
Спорить было бесполезно. Гарри быстро развернулся и, шлепая по воде, выбрался из туалета. Едва оказавшись за дверью, он пустился бегом в гриффиндорскую башню. Большинство ребят шло ему навстречу; все изумленно таращились на Гарри, мокрого и в крови, выкрикивали какие-то вопросы, но он никому не отвечал и бежал дальше.
Он был совершенно потрясен – так, словно любимый домашний питомец вдруг превратился в дикого зверя. О чем только думал Принц, когда писал в учебнике такое заклинание? И что будет, когда это увидит Злей? Расскажет ли он Дивангарду – тут у Гарри скрутило живот – чему Гарри обязан поразительными успехами в зельеделии? Отберет ли, уничтожит ли книгу, которая столь многому научила Гарри… стала чем-то вроде друга и наставника? Нельзя допустить, чтобы это случилось… никак нельзя…
– Куда ты…? Почему ты мокрый…? Это что, кровь?
Рон стоял на вершине лестницы и ошарашенно смотрел на Гарри.
– Мне нужен твой учебник, – задыхаясь, сказал Гарри, – по зельеделию. Скорей… давай сюда…
– Но как же Принц-полу…?
– Потом объясню!
Рон вытащил из рюкзака «Высшее зельеделие» и протянул Гарри; тот проскочил мимо него, нырнул в общую гостиную и, не обращая внимания на изумленные взгляды тех немногих, кто успел вернуться с ужина, схватил свой рюкзак. Затем выпрыгнул в портретную дыру и понесся назад через коридор на седьмом этаже.
У гобелена с танцующими троллями он резко затормозил и, прикрыв глаза, заставил себя идти медленно.
Мне нужно место, чтобы спрятать учебник… Мне нужно место, чтобы спрятать учебник… Мне нужно место, чтобы спрятать учебник…
Он трижды прошел туда-обратно вдоль ровной стены. Открыл глаза. Наконец-то – дверь! Гарри распахнул ее и, шмыгнув внутрь, захлопнул за собой.
И тотчас же обомлел. Увиденное поневоле потрясало – несмотря на то, что он был в панике, спешил и очень боялся предстоящего разговора со Злеем. Гарри очутился в комнате, огромной как собор. Столбы света, лившегося в высокие окна, падали на целый город всевозможных предметов, спрятанных многими и многими поколениями учеников «Хогварца». В этом городе имелись улицы и переулки, проложенные среди шатких пирамид сломанной мебели, которую сунули сюда то ли неумелые колдуны, то ли домовые эльфы, пекущиеся о красоте замка. Здесь были тысячи книг, надо полагать, запрещенных, разрисованных или краденых; крылатые катапульты, шипучие шмельки – в некоторых еще теплилась жизнь, и они неуверенно парили над горами других контрабандных вещей; треснувшие бутыли с застывшим зельем; шляпы, украшения, мантии; скорлупа, видимо, от драконьих яиц; сосуды, заткнутые пробками и наполненные зловеще мерцающими жидкостями; ржавые мечи и тяжелый, запятнанный кровью топор.
Гарри торопливо нырнул на одну из «улиц», проложенных между сокровищами, свернул направо за гигантским чучелом тролля, пробежал по короткому проходу, взял влево перед разбитым шкафом-исчезантом, где в прошлом году потерялся Монтегью, и наконец остановился у большого буфета, когда-то, видимо, облитого кислотой – его поверхность вся пошла пузырями. Гарри открыл скрипучую дверцу: на полке кто-то уже спрятал клетку непонятно с кем; существо давным-давно умерло, а у скелета было пять ног. Гарри сунул учебник Принца-полукровки за клетку, захлопнул дверцу и немного постоял, стараясь унять бешено бьющееся сердце… Сможет ли он снова найти буфет посреди этого скопища хлама? Он схватил с крышки ближайшей корзины надколотый бюст уродливого старого ведуна, водрузил его на буфет, ставший хранилищем книги, нахлопучил для верности на голову статуи пыльный парик и потускневшую диадему и как можно скорее побежал обратно, к выходу и в коридор. Там он захлопнул за собой дверь, и та немедленно слилась со стеной.
Гарри со всех ног помчался на шестой этаж, по дороге засовывая в рюкзак «Высшее зельеделие» Рона, и через минуту уже стоял перед Злеем. Тот молча протянул руку за рюкзаком Гарри. Тот отдал его и стал ждать своей участи; он сильно задыхался; грудь разрывалась от боли.
Одну за другой Злей доставал книги Гарри и внимательно их осматривал. Наконец остался только учебник по зельеделию. Злей изучил его очень тщательно, а после заговорил:
– Это твое «Высшее зельеделие», Поттер?
– Да, – ответил Гарри, который никак не мог отдышаться.
– Уверен?
– Да, – повторил Гарри с чуть бoльшим нахальством.
– Это учебник, который ты приобрел у «Завитуша и Клякца»?
– Да, – твердо ответил Гарри.
– Тогда почему, – осведомился Злей, – на первой странице написано «Рунил Уэзлиб»?
Сердце Гарри пропустило удар.
– Это мое прозвище, – сказал он.
– Твое прозвище, – повторил Злей.
– Да…. Так меня называют друзья.
– Я знаю, что такое прозвище, – произнес Злей. Холодные черные глаза впились в глаза Гарри; тот старался отвести взгляд. Блокируй свои мысли… блокируй свои мысли… но он так и не научился этому как следует…
– Знаешь, что я думаю, Поттер? – очень тихо проговорил Злей. – Я думаю, что ты отъявленный лжец и заслуживаешь взыскания. Будешь приходить ко мне каждую субботу до самого конца семестра. Что скажешь, Поттер?
– Я… не согласен, сэр, – ответил Гарри, по-прежнему не глядя на Злея.
– Посмотрим, что ты скажешь после отработки, – сказал тот. – В субботу в десять утра, Поттер. У меня в кабинете.
– Но, сэр… – пролепетал Гарри, в отчаянье поднимая глаза. – Квидиш… последняя игра сезона…
– В десять утра, – прошептал Злей с улыбкой, обнажившей желтые зубы. – Несчастный «Гриффиндор»… Боюсь, в этом году ему светит четвертое место…
И, не проронив больше ни слова, преподаватель вышел из туалета. Гарри остался стоять, тоскливо глядя в надтреснутое зеркало и мучаясь такой тошнотой, которая, он был просто уверен, даже не снилась Рону.
– Не буду говорить: «я же говорила», – сказала Гермиона час спустя в общей гостиной.
– Слушай, отстань, – сердито бросил Рон.
Гарри не пошел на ужин, начисто лишившись аппетита. Он только что закончил рассказывать Рону, Гермионе и Джинни о случившемся, хотя нужды в этом, по сути, не было. Новость распространилась по школе с потрясающей скоростью – очевидно, Меланхольная Миртл успела облететь все туалеты замка и от души насплетничаться. Панси Паркинсон навестила Малфоя в больнице и теперь повсюду поносила Гарри, а Злей не преминул передать остальным преподавателям все подробности происшествия. Гарри уже вызывали из общей гостиной в коридор, где он в течение пятнадцати крайне неприятных минут выслушивал нотации Макгонаголл. Она долго объясняла, как ему повезло, что его не исключили, а в заключение объявила, что полностью поддерживает решение профессора Злея о строгом взыскании.
