— Вот и отлично, — со смехом откликнулся Капитан. — Значит, поехали на Мейскую?
— Да, да, да! — закричал мальчик. — Я там живу. Ой-ой-ой! — вдруг заволновался он. — Ведь мамочка должна была приехать сюда поездом!
К этому времени Горошек и Ика успели отдышаться и обрели дар речи.
— Поездом! — закричала Ика. — Ах, поездом?
— Мамочка? — фыркнул Горошек.
И затараторили наперебой:
— Какая там мамочка!
— Каким поездом!
— Да ведь это были жулики и мошенники!
— Они тебя обманули!
— Они тебя украли!
— Как ты мог пойти с чужими людьми!
— Ведь это могло плохо кончится!
Красный Беретик переводил глаза с Ики на Горошка, с Горошка на Ику. А когда они на минуту замолчали, чтобы набрать воздуха, сказал очень кротким голосом:
— Извините, вы всегда говорите вместе?
Горошек и Ика от изумления закрыли рты. После паузы Горошек ласково сказал:
— Погоди, Ика. Ведь он еще маленький. С ним надо спокойно. Понятно?
— Уф, — вздохнула Ика, — сейчас успокоюсь. Вот — готово!
— Прекрасно, — сказал Горошек. — Позволь, я ему все объясню. И обратился к Красному Беретику: — Тебя зовут Яцек Килар?
— Да, — убежденно ответил мальчик. — Яцек Килар.
— Ты сегодня потерялся на вокзале?
— Да. Но меня сразу нашел тот чужой дяденька, — улыбнулся Яцек.
— Так вот, запомни, что это был никакой не дяденька, а мошенник и жулик, который хотел тебя забрать, украсть, а может быть, даже убить. И еще запомни, что в будущем надо быть осторожнее и больше не теряться.
— А теперь я уже нашелся? — спросил Яцек.
— Как бы не так! — проворчал Горошек. — Ты не нашелся, а мы тебя нашли. А дело могло плохо кончиться. Ты маленький мальчик и должен быть осторожен с чужими людьми. Понимаешь?
— Понимаю, — сказал Яцек. — А вы не чужие?
Кажется, Капитан тихонько рассмеялся. Тут Ика предостерегающе сказала:
— Горошек, с ним надо спокойно. Ведь он еще маленький.
— Хорошо, — после паузы сказал Горошек. — Мы не чужие. Меня зовут Горошек, а ее Ика, и мы везем тебя домой.
— Большое спасибо, — тихонечко сказал Яцек.
За окнами автомобиля уже мелькали городские огни. Капитан торопился. Он почти летел, на полном газу брал повороты, легко обгонял не только медленно ползущие трамваи, но и большие блестящие лимузины.
Ика обняла мальчика.
— Мы очень рады, что ты возвращаешься к своей мамочке, — сказала она ласково. — Но заруби себе на носу: нельзя всем доверять.
— А почему? — спросил малыш. — Почему? Ведь я всех так люблю.
Горошек вздохнул:
— Всех любить нельзя.
— А почему?
— Потому что не все добрые, — разъяснил Горошек.
Яцек кивнул головой. Капитан уже поворачивал на Мейскую улицу. Он сбавил газ и начал тормозить, когда Яцек взял Ику и Горошка за руки.
— А вы не можете, — несмело заговорил он, — не можете сделать так, чтобы все были добрые?
В машине стало тихо. Горошек и Ика растерянно переглянулись. Их выручил Капитан. Он остановился и сказал:
— Улица Мейская, дом один. Прошу выходить- уже поздно.
Горошек и Ика вышли вместе с Яцеком, вошли в подъезд, поднялись на второй этаж.
— Здесь, — сказал мальчик. — А вы когда-нибудь еще ко мне придете?
— Придем, придем, — дружно пообещали Горошек и Ика.
Потом поцеловали его, быстро сбежали вниз… И на минуту остановились в подъезде.
Они услышали, как Яцек два раза постучал в дверь. Дверь тут же открылась, и раздались два радостных возгласа:
— Сыночек!
— Мамочка!
Тогда Горошек с Икой, подтолкнув друг друга локтями, улыбнулись и выбежали на улицу.
Когда Капитан тронулся с места, Ика сказала, запинаясь от волнения:
— Огромное вам спасибо, Капитан. Без вас мы бы ничего не могли сделать.
— Это верно, — поддержал ее Горошек. — Мы вам очень, очень благодарны, Капитан!
Капитан негромко рассмеялся.
— Дорогие мои, — сказал он. — Мы же с вами друзья. Вместе мы можем сделать многое. Надеюсь, что вы будете меня навещать почаще.
— Да мы… — начал Горошек.
— Завтра же к вам придем! — крикнула Ика.
— Ясно! — крикнул Горошек. — Если только можно.
— Нужно — сказал Капитан. Он, пригасив фары, въехал в ворота и остановился у самого их подъезда. — Значит, до завтра.
— До завтра, до завтра…
— Спокойной ночи, спокойной ночи!..
На третий этаж взлетели одним духом. Сняли плащи, зажгли лампу и уселись перед радиоприемником.
За окном шумел дождь и ветер, а в комнате было тихо, тепло, немного сонно. Волшебный зеленый глазок радиоприемника снова замигал, словно в такт веселой мелодии, которая развернулась в эфире, как пышный, цветистый хвост неведомой птицы.
Горошек и Ика молчали. Все случившееся напоминало то ли сон, то ли чудесный кинофильм, в котором они сами участвовали…
Оба были очень счастливы и очень измучены. Не хотелось даже разговаривать.
И вдруг резко прозвучал телефонный звонок.
Ика подняла трубку:
— Я слушаю.
В трубке кто-то долго откашливался, потом, словно бы даже чихнув, проворчал: «Ох, сырость, сырость!» — и только тогда прозвучал знакомый простуженный голос- прозвучал на этот раз очень ласково:
— Говорит аппарат из третьей кабины на Главном Вокзале. Коллеги уполномочили меня принести вам наши поздравления. Я лично тоже желаю вам всего лучшего.
— Большое спасибо, — ответила Ика. Она даже вежливо присела.
И в ту же самую минуту заговорил радиоприемник:
— И я вас поздравляю от всей души.
— Большое спасибо, — поклонился Горошек.
Потом они снова слушали музыку, смотрели друг на друга и улыбались.
… Так окончился этот день — день первого чудесного приключения.
В заключение — перед самым возвращением родителей Ики Горошек сказал:
— А это все-таки надо продумать.
— Что там еще продумать? — сонно спросила Ика.
— Как устроить, чтобы все люди были добрыми.
Дождь перестал и к утру превратился в туман. Утром туман стал такой густой, что пришлось зажечь в квартире свет. А на улице ничего нельзя было разглядеть в десяти шагах.
Понятно, родители сразу же стали ворчать: ну и климат, что за климат, в этом климате… и так далее, и тому подобное.
Горошку пришлось выслушать это сначала дома у себя, а потом у Ики — Икин отец как раз раскладывал пасьянс, напевая:
Что за климат,
Что за климат,
Что за страшный климат!
Пел он это на мотив известной песенки: «Выпил Куба у Якуба», а Ика решала задачи. Когда она кончила, Горошек толкнул ее в бок:
— Как тебе нравится этот климат, а?
Ика покачала головой.
— Других забот у тебя нет?
Но Горошек спокойно продолжал:
— При таком климате, как сегодня, можно даже днем пойти к Капитану: ни одна живая душа этого не заметит. Понятно?
— Папочка! — сказала Ика. — Можно нам с Горошком выскочить на минутку погулять во дворе?
Пасьянс у отца выходил, так что он снова запел на тот же самый мотив:
Так и быть, во двор скачите,
Но на улицу —
Ни-ни!
А потом сказал очень испуганным голосом:
— И умоляю вас: лучше не скачите с третьего этажа. Сойдите, как обычно, по лестнице.
— Шуточки! — буркнула Ика.
Вышли молча. Ведь днем, хотя бы даже таким туманным и темным днем, как нынешний, не очень удавалось поверить во все случившееся, а особенно в то, что Капитан исполнит свое обещание. Ждет ли он их, помнит ли, захочет ли вспомнить?
Дверца была слегка приоткрыта. Но как-то жалко, прозаично, видно было, что просто замок испорчен. По стеклам стекала вода… Перекошенный кузов, лопнувшая рессора… Грустная картина.
Да, это, конечно, был не он, не вчерашний Капитан, их смелый друг и товарищ…
Ребята молча переглянулись. А потом, чтобы лучше все вспомнить, открыли скрипучую дверцу и сели перед погнутой завязанной проволокой баранкой.
Не хотелось разговаривать. Даже шепотом. Даже думать не очень хотелось. За стеклами клубился туман, и, может быть, немного затуманились и ребячьи глаза…
Было очень-очень тихо.
И вот в этой тишине возник чей-то голос. Сперва незаметный, почти неслышный, далекий-далекий. Потом- все яснее и ближе. Знакомый голос. Он что-то напевал. И звучал, приближаясь, все теплее, все веселей!
А напевал он так, как умеет напевать только быстрый, мощный автомобиль в дальнем пути. Аккомпанировали песне шорох шин по асфальту, рев сирены, шум ветра…
Да! Это был Капитан!
Он пел и, напевая, возвращался к ним.
В песенке говорилось о приморских шоссе и горных перевалах, о пустынных дорогах и пальмах, как страусы убегающих вдаль, о запахе бензина и сиянии фар, прорезающих ночь. И наконец совсем рядом прозвучали три последних слова:
