Общая карта[1]
Карта Северных царств[2]
«Это настоящий наследник!» — восхищенно ахнул кто-то в группе молодых воинов. Все завороженно наблюдали, как Нирок, единственный сын великого Клудда, камнем падает с высоты. Не долетев совсем чуть-чуть до земли, Нирок подхватил клювом обугленную ветку и, не испачкав ни единого перышка, мощным взмахом крыльев взмыл вверх. Все было выполнено безукоризненно и с огромным изяществом.
Стремительный нырок вниз во время первого полета всегда бывает крайне труден и опасен, но сын Клудда выполнил его безупречно. Вот он описал великолепную восьмерку над двумя высокими горными пиками, образовывавшими рога Филиновых ворот. Затем последовал виртуозный спиральный спуск с точным приземлением на узкий каменный выступ, где сидели старейшины.
Даже опытных сов поразил рискованный угол, под которым снижался молодой Нирок.
Затем, на глазах у матери и ее верных лейтенантов, наследник поднял правое крыло и пронзительно завизжал: «Да здравствует Клудд! Да здравствует верховный главнокомандующий Титонического Союза Чистых! Да здравствует Ее Чистейшество Нира, мать-генеральша, возлюбленная подруга и соратница великого Клудда!»
— Великолепно! — воскликнула старая сова.
— Просто не верится, что он всего пару ночей, как научился летать! — прошептала вторая сипуха.
— Мать-генеральша, вы должны гордиться своим сыном. Ни одна чистая сипуха не сравниться с Нироком! Очень скоро он сможет служить в элитном подразделении вооруженных сил Титонического Союза.
— Да, — тихо ответила Нира. Она почти выдохнула это слово. Наследник оправдал самые смелые ожидания матери. Какие жестокие потери она понесла за последнее время! Подлые войска Ночных Стражей разгромили армию Чистых, убили ее великого супруга. Правда, через две ночи после гибели Клудда Нира была вознаграждена за свои страдания, когда на свет появился Нирок, дитя их союза.
Птенец появился на свет в Великую ночь лунного затмения, когда тень земли скрывает лик луны. Точно в такую же ночь родилась она сама, его мать Нира. Она очень рано рассказала сыну о том, что сова, рожденная в ночь лунного затмения, получает великое могущество.
Нирок отлично запомнил эти слова. В ту ночь Нира приблизила к нему свое большое белоснежное лицо, невероятно крупное даже для сипухи. Тогда оно показалось Нироку огромным, как сама луна. На какой-то миг он даже подумал, будто это луна упала с небес, чтобы поговорить с ним.
Нирок отлично помнил первые слова, с которыми обратилась к нему мать, хотя в тот час и не был способен понять их до конца:
— Я назову тебя Нироком, мой наследник. — Затем мать кивнула на закопченные металлические когти, висевшие на стене их дупла. — Скоро ты вырастешь, и эти когти станут тебе впору. Знай, что это священная реликвия Чистых. Ты рожден, чтобы носить их в бою. Посмотри на них хорошенько, мой птенчик.
С тех пор каждую ночь, когда мать рассказывала Нироку о великих подвигах отца, малыш не сводил глаз с огромных боевых когтей. Ему казалось, будто их свирепый блеск затмевает сияние полной луны. И каждую ночь Нира заканчивала свои истории такими словами: «Ты прославишь эти когти, мой наследник. Ты вырастешь таким же сильным и неукротимым, как твой великий отец».
С каждым днем становилось ясно, что будущий наследник обещает превзойти самые смелые материнские мечтания. Некоторые прямо говорили, что со временем он затмит самого Клудда.
Титонический Союз переживал тяжкие времена, от былой армии остались одни воспоминания. Поражение в битве с Ночными Стражами было сокрушительным, унизительным, полным и беспощадным. Так думали не только в Титоническом Союзе, так считали во всем совином мире.
Но молодой наследник по имени Нирок был надеждой, величайшей надеждой Чистых. Могущество, сила, мастерство, отвага и совершенство этого вчерашнего птенца должны были вдохнуть новые силы в Титонический Союз, воскресить и упрочить его потускневшую славу.
Молодые совы, недавно завербованные в Союз, с тревогой и завистью следили за невероятным полетом Нирока. Им было слегка не по себе. Как они смогут жить и сражаться в блеске такой невыносимой славы? Они бы возмутились, если бы, конечно, могли позволить себе столь опасные чувства. Но поскольку об этом нельзя было даже помыслить, вместе с другими совами юнцы громко щелкали клювами, и вскоре их аплодисменты переросли в истеричную овацию. Что и говорить, Нирок был поистине безупречен!
— У него движения Глаукса! У него полет Глаукса! Великий Глаукс в сверкающей Глауморе, что за стальная хватка! Без сомнения, этому юнцу суждено великое будущее! — прокричал старый лейтенант Жуткоклюв.
Кто-кто, а уж Жуткоклюв знал толк в огненном оружии. Они со Зверобоем были одними из немногих оставшихся в живых воинов, которым пришлось встретиться с Жар-бригадой Ночных Стражей в открытом бою.
Чистые не привыкли обращаться с огненным оружием. Им приходилось заставлять себя учиться этой опасной тактике. Зато воины Га'Хуула были мастерами в обращении с огнем. Они не только ковали оружие и разные инструменты и использовали огонь для освещения своего Великого Древа, у них был даже специальный отряд угленосов, которые, не боясь лесных пожаров, спускались в самое их пекло за горящими углями. И никто не умел обращаться с огненным оружием лучше, чем Ночной Страж по имени Сорен — родной брат и убийца Клудда.
Разумеется, все разговоры о Великом Древе в Титоническом Союзе были строго-настрого запрещены. Под страхом самого жестокого наказания Чистым совам запрещалось упоминать о Ночных Стражах и легендах Великого Древа. Любые разговоры об этом были «под скрытнем» — так называли запрет на совином языке.
Со смешанным чувством Нира следила за воздушным выступлением своего сына. Теперь она не сомневалась в том, что он вырастет настоящим избавителем и отомстит Сорену за смерть своего отца. Разве она не твердит ему об этом с самого рождения?
«Мне остается лишь пожелать, чтобы желудок моего сына всегда следовал за его разумом».
В полумраке, когда последние серые клочья тьмы растворялись в бледно-розовой дымке рассвета, а совы заканчивали свои ночные дела и готовились отойти ко сну, мамочка рассказывала своему птенчику о его великом отце Клудде, павшем от свирепых когтей своего родного брата Сорена.
Это был их ритуал, своего рода молитва, которую они произносили вместе, ибо Нирок давным-давно выучил наизусть каждое слово материнского рассказа.
Как известно, жизнь каждой совы состоит из церемоний, отмечающих все важные события ее жизни, от появления на свет до смерти и Последней церемонии. Подобно всем совам, Нирок последовательно проходил через череду своих первых ритуалов. За церемонией Первого мяса, отмечающей ночь, когда молодой совенок впервые берет в клюв кусочек посущественней жуков и червей, последовала церемония Мяса на Шкурке, когда Нирок отведал настоящую, только что убитую дичь. Затем состоялась церемония Первой Косточки, после чего пришло время торжества Первой погадки.
Отлично работавший желудок птенца спрессовал шерсть и кости съеденной дичи в аккуратный шарик, который Нирок отрыгнул через клюв. Из-за этого чистого способа очищения организма от остатков переработанной пищи совы считают себя самыми благородными представителями птичьего царства, а прочих птиц презрительно именуют «мокрогузками».
Как вы уже, наверное, догадались, в ночь, с которой мы начинаем наш рассказ, состоялась церемония Первого Полета, которую Нирок выдержал с настоящим триумфом. Впереди его ждала волнующая церемония Первой Дичи, за которой следовал самый таинственный ритуал, который Чистые называли Особой церемонией или непонятным словом ТРОЗ.
Воздух гремел от криков «Превосходно! Великолепно! Восхитительно!».
— В жизни не видел лучшего Первого Полета! — проухал один из стариков. — Все молодые совы должны брать пример с нашего наследника!
Молодые совы еще сильнее приуныли, но не посмели подать виду. И только один из них, маленькая пепельная сова, ничуть не унывала, испытывая совершенно противоположные чувства! Совенок весь распушился и выглядел таким счастливым, словно сам кружил в воздухе. Его звали Пыльнобровка. В жесткой иерархии общества Чистых пепельные совы занимали одну из самых последних веток.
Несмотря на то, что Титонический Союз провозглашал себя объединением самых чистых сов во всем совином мире, вскоре после вступления в это великое общество новички с удивлением узнавали, что хотя все сипухи чисты, некоторые из них, оказывается, чище прочих.
