Александр Николаевич Нечаев
Садко
Жил в богатом Новгороде добрый молодец, по имени Садко, а по-уличному прозывался Садко-гусляр. Жил бобылём, с хлеба на квас, перебивался – ни двора, ни кола, только гусли, звонкие, яровчатые, да талант гусляра-певца и достались ему в наследство от родителей. А слава о нём рекой катилась по всему Великому Новгороду. Недаром звали Садка и в боярские терема златоверхие, и в купеческие хоромы белокаменные на пирах играть, гостей потешать. Заиграет он, заведёт напев – все бояре знатные, все купцы первостатейные слушают гусляра, не наслушаются. Тем молодец и жил, что по пирам ходил. Но вот вышло так: день и два Садка на пир не зовут и на третий день не зовут, не кличут. Горько и обидно ему показалось.
Взял Садко свои гусельцы яровчатые, пошёл к Ильмень-озеру. Сел на берегу на синь-горюч камень и ударил в струны звонкие, завёл напев переливчатый. Играл на берегу с утра день до вечера. А на закате красного солнышка взволновалось Ильмень-озеро. Поднялась волна, как высокая гора, вода с песком смешалася, и вышел на берег сам Водяной – хозяин Ильмень-озера. Оторопь гусляра взяла. А Водяной сказал таковы слова:
– Спасибо тебе, Садко-гусляр новгородский! Было у меня сегодня столованье-гулянье, почестей пир. Веселил ты, потешал гостей моих. И хочу я тебя за то пожаловать!
Позовут тебя завтра к первостатейному купцу на гуслях играть, именитых новгородских купцов потешать. Попьют, поедят купцы, похваляться станут, порасхвастаются. Один похвалится несчётной золотой казной, другой – дорогими товарами заморскими, третий станет хвастать добрым конём да шёлковым портом. Умный похвалится отцом с матерью, а неумный – молодой женой. Потом спросят тебя купцы именитые, чем бы ты, Садко, похвалиться мог, похвастаться. А я тебя научу, как ответ держать да богатым стать.
И поведал Водяной – хозяин Ильмень-озера гусляру-сироте тайну дивную.
На другой день позвали Садка в белокаменные палаты именитого купца на гуслях играть, гостей потешать.
Столы от напитков да от кушаний ломятся. Пир-столованье вполпира, а гости, купцы новгородские, сидят вполпьяна. Стали друг перед другом хвастать: кто золотой казной-богачеством, кто дорогими товарами, кто добрым конём да шёлковым портом. Умный хвалится отцом, матушкой, а неумный хвастает молодой женой.
Принялись потом Садка спрашивать, у доброго молодца выпытывать:
– А ты, молодой гусляр, чем похвалишься?
На те слова-речи ответ Садко держит:
– Ах купцы вы богатые новгородские! Ну чем мне перед вами хвастать-похвалятися? Сами знаете: нет у меня ни злата, ни серебра, нет в гостином ряду лавок с дорогими товарами. Одним только я и похвалиться могу. Один только я знаю-ведаю чудо-чудное да диво-дивное. Есть в нашем славном Ильмень-озере рыба-золотое перо. И никто той рыбы не видывал. Не видывал, не вылавливал. А кто ту рыбу-золотое перо выловит да ухи похлебает, тот из старого молодым станет. Только тем и могу похвалиться я, похвастаться!
Зашумели купцы именитые, заспорили:
– Пустым ты, Садко, похваляешься. Из веки-веков никто не слыхивал, что есть такая рыба-золотое перо и что похлебавши ухи из той рыбы, стар человек молодым, могутным станет!
Шестеро самых богатых новгородских купцов пуще всех спорили:
– Нету рыбы такой, о коей ты, Садко, сказываешь. Мы станем биться о велик заклад. Все наши лавки в гостином ряду, всё наше именье-богачество прозакладываем! Только тебе против нашего заклада великого выставить нечего!
– Рыбу-золотое перо я берусь выловить! А против вашего заклада великого ставлю свою буйную голову, – отвечал Садко-гусляр.
На том дело поладили и рукобитьем об заклад спор покончили.
В скором времени связали невод шёлковый. Забросили тот невод в Ильмень-озеро первый раз — и вытащили рыбу-золотое перо. Выметали невод другой раз — и выловили ещё одну рыбу-золотое перо. Закинули невод третий раз – поймали третью рыбу-золотое перо.
Сдержал своё слово Водяной – хозяин Ильмень-озера, наградил Садка, пожаловал. Выиграл сирота-гусляр велик заклад, получил богатство несметное и стал именитым новгородским купцом. Повёл торговлю большую в Новгороде, а приказчики его торгуют по иным городам, по ближним и дальним местам. Множится богатство Садка не по дням, а по часам. И стал он вскорости самым богатым купцом в славном Великом Новгороде. Выстроил палаты белокаменные. Горницы в тех палатах чудо-дивные: дорогим заморским деревом, златом-серебром да хрусталём изукрашены. Эдаких горниц отродясь никто не видывал, и наслыху таких покоев не было.
А после того женился Садко, привёл молодую хозяйку в дом и завёл в новых палатах почестен пир-столованье. Собирал на пир бояр родовитых, всех купцов новгородских именитых, позвал и мужиков новгородских. Всем нашлось место в хоромах хлебосольного хозяина. Напивались гости, наедалися, захмелели, заспорили. Кто о чём беседы громко ведут да похваляются. А Садко по палатам похаживает и говорит таковы слова:
– Гости мои любезные: вы, бояре родовитые, вы, купцы богатые именитые, и вы, мужики новгородские! Все вы у меня, у Садка, на пиру напились, наелись, а теперь шумно спорите, похваляетесь. Иной правду говорит, а иной и пустым похваляется. Видно, надо мне и о себе сказать. Да и чем мне стать похвалятися? Богатству моему и сметы нет. Золотой казны столько у меня, что могу все товары новгородские скупить, все товары – худые и хорошие. И не станет товаров никаких в Великом славном Новгороде.
Та заносчивая речь, хвастливая, обидной показалась всей застолице: и боярам, и купцам, и мужикам новгородским. Зашумели гости, заспорили:
– Век того не бывало и не будет, чтоб один человек мог скупить все товары новгородские, купить и продать наш Великий, славный Новгород. И мы бьёмся с тобой о велик заклад в сорок тысячей: не осилить тебе, Садко, господина Великого Новгорода. Сколь бы ни был богат-могуч один человек, а против города, против народа он – пересохшая соломинка!
А Садко на своём стоит, не унимается и бьётся о велик заклад, выставляет сорок тысячей… И на том пированье-столованье окончилось. Разошлись гости, разъехались.
А Садко на другой день вставал раным-ранёшенько, умывался белёшенько, будил свою дружину, верных помощников, насыпал им золотой казны полным-полно и отправлял по улицам торговым, а сам Садко пошёл в гостиный ряд, где торгуют лавки дорогими товарами. Так целый день с утра до вечера Садко, богатый купец, со своими верными помощниками скупали все товары во всех лавках Великого славного Новгорода и к закату солнышка скупили всё, как метлой замели. Не осталось товаров в Нове-городе ни на медный грош. А на другой день – глядь-поглядь – от товаров новгородские лавки ломятся, навезли за ночь товаров больше прежнего.
Со своей дружиной, с помощниками принялся Садко товары скупать по всем улицам торговым и в гостином ряду. И к вечеру, к закату солнышка, не осталось в Новгороде товаров ни на единый грош. Всё скупили и свезли в амбары Садка-богача. На третий день послал с золотой казной Садко помощников, а сам пошёл в гостиный ряд и видит: товаров во всех лавках больше прежнего. Ночью подвезли товары московские. Слышит Садко молву, что обозы с товарами из Москвы идут, и из Твери идут, и из многих других городов, а по морю корабли бегут с товарами заморскими.
Тут призадумался Садко, пригорюнился:
– Не осилить мне господина Великого Новгорода, не скупить мне товаров всех русских городов и со всего свету белого. Видно, сколь я ни богат, а богаче меня Великий славный Новгород. Лучше мне мой заклад потерять сорок тысячей. Всё равно не осилить мне города да народа новгородского. Вижу теперь, что нет такой силы-могущества, чтоб один человек мог народу супротивиться.
Отдал Садко свой великий заклад – сорок тысячей. И построил сорок кораблей. Погрузил на корабли все товары скупленные и поплыл на кораблях торговать в страны заморские. В заморских землях продал товары новгородские с большим барышом.
А на обратном пути на синем море приключилась невзгода великая. Все сорок кораблей, будто к месту приросли, остоялися. Ветер мачты гнёт и снасти рвёт, бьёт морская волна, а все сорок кораблей, будто на якорях стоят, с места тронуться не могут.
И сказал Садко кормчим да команде судовой:
– Видно, требует царь Морской с нас дань-выкуп. Берите, ребятушки, бочку золота да мечите деньги во сине море.
Выметали в море бочку золота, а корабли по-прежнему с места не стронулись. Их волною бьёт, ветер снасти рвёт.
