Жил-был старик. У него было три сына: двое умных, третий – дурачок Емеля. Те братья работают, а Емеля целый день лежит на печке, знать ничего не хочет.
Один раз братья уехали на базар, а бабы, невестки, давай посылать его:
– Сходи, Емеля, за водой.
А он им с печки:
– Неохота…
– Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
– Ну ладно.
Прорубил лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку. Изловчился и ухватил щуку в руку:
– Вот уха будет сладка!
Вдруг щука говорит ему человечьим голосом:
– Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь.
А Емеля смеется:
– На что ты мне пригодишься? Нет, понесу тебя домой, велю невесткам уху сварить. Будет уха сладка.
Щука взмолилась опять:
– Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь.
– Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу.
Щука его спрашивает:
– Емеля, Емеля, скажи – чего ты сейчас хочешь?
– Хочу, чтобы ведра сами пошли домой и вода бы не расплескалась…
Щука ему говорит:
– Запомни мои слова: когда что тебе захочется – скажи только:
По щучьему веленью,
По моему хотенью.
Емеля и говорит:
– По щучьему веленью, По моему хотенью – ступайте, ведра, сами домой…
Только сказал – ведра сами и пошли в гору. Емеля пустил щуку в прорубь, а сам пошел за ведрами.
Идут ведра по деревне, народ дивится, а Емеля идет сзади, посмеивается… Зашли ведра в избу и сами стали на лавку, а Емеля полез на печь. Прошло много ли, мало ли времени – невестки говорят ему:
– Емеля, что ты лежишь? Пошел бы дров нарубил.
– Неохота…
– Не нарубишь дров, братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
Емеле неохота слезать с печи. Вспомнил он про щуку и потихоньку говорит:
– По щучьему веленью, По моему хотенью – поди, топор, наколи дров, а дрова – сами в избу ступайте и в печь кладитесь…
Топор выскочил из-под лавки – и на двор, и давай дрова колоть, а дрова сами в избу идут и в печь лезут. Много ли, мало ли времени прошло – невестки опять говорят:
– Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес, наруби.
А он им с печки:
– Да вы-то на что?
– Как мы на что?.. Разве наше дело в лес за дровами ездить?
– Мне неохота…
– Ну, не будет тебе подарков.
Делать нечего. Слез Емеля с печи, обулся, оделся. Взял веревку и топор, вышел на двор и сел в сани:
– Бабы, отворяйте ворота!
Невестки ему говорят:
– Что ж ты, дурень, сел в сани, а лошадь не запряг?
– Не надо мне лошади.
Невестки отворили ворота, а Емеля говорит потихоньку:
– По щучьему веленью, По моему хотенью – ступайте, сани, в лес…
Сани сами поехали в ворота, да так быстро – на лошади не догнать.
А в лес-то пришлось ехать через город, и тут он много народу помял, подавил. Народ кричит «Держи его! Лови его!» А он знай сани погоняет.
Приехал в лес:
– По щучьему веленью, По моему хотенью – топор, наруби дровишек посуше, а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами вяжитесь…
Топор начал рубить, колоть сухие дерева, а дровишки сами в сани валятся и веревкой вяжутся. Потом Емеля велел топору вырубить себе дубинку – такую, чтобы насилу поднять. Сел на воз:
– По щучьему веленью, По моему хотенью – поезжайте, сани, домой…
Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по тому городу, где давеча помял, подавил много народу, а там его уж дожидаются. Ухватили Емелю и тащат с возу, ругают и бьют.
Видит он, что плохо дело, и потихоньку:
– По щучьему веленью, По моему хотенью – ну-ка, дубинка, обломай им бока…
Дубинка выскочила – и давай колотить. Народ кинулся прочь, а Емеля приехал домой и залез на печь.
Долго ли, коротко ли – услышал царь об Емелиных проделках и посылает за ним офицера: его найти и привезти во дворец.
Приезжает офицер в ту деревню, входит в ту избу, где Емеля живет, и спрашивает:
– Ты – дурак Емеля?
А он с печки:
– А тебе на что?
– Одевайся скорее, я повезу тебя к царю.
– А мне неохота…
Рассердился офицер и ударил его по щеке.
А Емеля говорит потихоньку:
– По щучьему веленью, По моему хотенью – дубинка, обломай ему бока…
Дубинка выскочила – и давай колотить офицера, насилу он ноги унес. Царь удивился, что его офицер не мог справиться с Емелей, и посылает своего самого набольшего вельможу:
– Привези ко мне во дворец дурака Емелю, а то голову с плеч сниму.
Накупил набольший вельможа изюму, черносливу, пряников, приехал в ту деревню, вошел в ту избу и стал спрашивать у невесток, что любит Емеля.
– Наш Емеля любит, когда его ласково попросят да красный кафтан посулят, – тогда он все сделает, что ни попросишь.
Набольший вельможа дал Емеле изюму, черносливу, пряников и говорит:
– Емеля, Емеля, что ты лежишь на печи? Поедем к царю.
– Мне и тут тепло…
– Емеля, Емеля, у царя будут хорошо кормить-поить, – пожалуйста, поедем. – А мне неохота…
– Емеля, Емеля, царь тебе красный кафтан подарит, шапку и сапоги.
Емеля подумал-подумал:
– Ну ладно, ступай ты вперед, а я за тобой вслед буду.
Уехал вельможа, а Емеля полежал еще и говорит:
– По щучьему веленью, По моему хотенью – ну-ка, печь, поезжай к царю…
Тут в избе углы затрещали, крыша зашаталась, стена вылетела, и печь сама пошла по улице, по дороге, прямо к царю.
Царь глядит в окно, дивится:
– Это что за чудо?
Набольший вельможа ему отвечает:
– А это Емеля на печи к тебе едет.
Вышел царь на крыльцо:
– Что-то, Емеля, на тебя много жалоб! Ты много народу подавил.
– А зачем они под сани лезли?
В это время в окно на него глядела царская дочь – Марья-царевна. Емеля увидал ее в окошке и говорит потихоньку:
– По щучьему веленью, По моему хотенью – пускай царская дочь меня полюбит…
И сказал еще:
– Ступай, печь, домой…
Печь повернулась и пошла домой, зашла в избу и стала на прежнее место. Емеля опять лежит-полеживает.
А у царя во дворце крик да слезы. Марья-царевна по Емеле скучает, не может жить без него, просит отца, чтобы выдал он ее за Емелю замуж. Тут царь забедовал, затужил и говорит опять набольшему вельможе:
– Ступай приведи ко мне Емелю живого или мертвого, а то голову с плеч сниму.
Накупил набольший вельможа вин сладких да разных закусок, поехал в ту деревню, вошел в ту избу и начал Емелю потчевать.
Емеля напился, наелся, захмелел и лег спать. А вельможа положил его в повозку и повез к царю.
Царь тотчас велел прикатить большую бочку с железными обручами. В нее посадили Емелю и Марью-царевну, засмолили и бочку в море бросили. Долго ли, коротко ли – проснулся Емеля; видит – темно, тесно:
– Где же это я?
А ему отвечают:
– Скучно и тошно, Емелюшка! Нас в бочку засмолили, бросили в синее море.
– А ты кто?
– Я – Марья-царевна.
Емеля говорит:
– По щучьему веленью, По моему хотенью – ветры буйные, выкатите бочку на сухой берег, на желтый песок…
Ветры буйные подули. Море взволновалось, бочку выкинуло на сухой берег, на желтый песок. Емеля и Марья-царевна вышли из нее.
– Емелюшка, где же мы будем жить? Построй какую ни на есть избушку.
– А мне неохота…
Тут она стала его еще пуще просить, он и говорит:
– По щучьему веленью, По моему хотенью – выстройся каменный дворец с золотой крышей…
Только он сказал – появился каменный дворец с золотой крышей. Кругом – зеленый сад: цветы цветут и птицы поют.
Марья-царевна с Емелей вошли во дворец, сели у окошечка.
– Емелюшка, а нельзя тебе красавчиком стать?
Тут Емеля недолго думал:
– По щучьему веленью, По моему хотенью – стать мне добрым молодцем, писаным красавцем…
И стал Емеля таким, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
А в ту пору царь ехал на охоту и видит – стоит дворец, где раньше ничего не было.
– Это что за невежа без моего дозволения на моей земле дворец поставил?
И послал узнать-спросить: «Кто такие?»
Послы побежали, стали под окошком, спрашивают. Емеля им отвечает:
– Просите царя ко мне в гости, я сам ему скажу.
Царь приехал к нему в гости. Емеля его встречает, ведет во дворец, сажает за стол. Начинают они пировать. Царь ест, пьет и не надивится:
