Тёмной осенней ночью молодая неясыть покинула родной лес.
Долго она летала в темноте над лугами и рощами, высматривая, где бы ей поселиться. Наконец опустилась в небольшой лес и принялась искать себе в нём подходящее для жилья дупло. Вдруг из чёрной чащи раздался протяжный, жалобный голос:
— Сплю-у! Сплю-у!
Злым блеском сверкнули глаза неясыти, и сами собой разжались когти. Она узнала голос другой совы.
Прежде чем селиться здесь, надо было выдержать бой с врагом. А это не так просто, потому что, защищая своё гнездо, даже маленькая сова может справиться с большой неясытью.
— Сплю-у! Сплю-у! — донеслось опять из тёмной чащи.
Неясыть бесшумно понеслась на врага.
В чаще на сухой ветке сидела маленькая совка-сплюшка. Над головой у неё торчали острые рожки.
Неясыть громко щёлкнула своим страшным роговым клювом. Сплюшка скользнула с ветки и быстро исчезла в темноте. Ей совсем не хотелось драться с большой и сильной неясытью. В другое время она не уступила бы своего гнезда без боя. Но был уже сентябрь: ей пора было лететь на юг.
Издали ещё раз донеслось её грустное:
— Сплю! Сплю! — И всё смолкло.
Неясыть облетела весь лес. Больше в нём не оказалось сов. Она осталась здесь одна.
Это был тот самый лес, где поселились корольки.
Хорошо жилось неясыти на новом месте. Днём она пряталась в дупле, а по ночам охотилась.
Она тихо вылетала на большую поляну среди леса и усаживалась всегда на одно и то же дерево у самой опушки. Тут она неподвижно сидела. Прислушивалась к ночным шорохам.
Прошуршит ли мышь опавшими на землю листьями, мелькнёт ли под кустом быстрая тень зайчонка, — неясыть сорвётся с ветки и в несколько взмахов настигнет зазевавшегося зверька. Кривые когти внезапно вонзятся в спину зверьку. Крылатое чудовище оторвёт его от земли и ударом клюва прикончит в воздухе.
С теплой добычей в когтях неясыть возвращается на своё дерево и тут съедает её. Только шёрстку бросает на землю.
И с каждым днём под сторожевым деревом неясыти валялось всё больше и больше круглых комков шерсти.
Попадались среди них и комочки птичьих перьев. Неясыть никогда не пропускала случая захватить врасплох спящую птицу. Во всём лесу она не трогала только чёрных воронов. Вороны были больше её. Неясыть боялась их крепких, острых клювов.
Раз ночью неясыть сидела на сторожевом дереве.
Светила луна, ветер стих, и кругом была мёртвая тишина.
Днём выпал снег, и теперь весь лес вспыхивал искрами.
Вдруг рыхлый ком снега сорвался с широкой еловой лапы на опушке поляны и мягко упал на землю.
Неясыть скользнула с дерева и полетела через поляну к тихо качавшейся ветке.
Словно огромная ночная бабочка, она затрепетала крыльями на одном месте. Её глаза пристально уставились в тёмную глубину ели.
Там, на ветке у самого ствола, спали, тесно прижавшись друг к другу, корольки.
Острый взгляд совы ясно различил во тьме маленькие пушистые клубочки перьев. Больше десятка корольков сидело рядом. Каждый заботливо прикрывал соседа тёплым крылышком. Короткие хвостики торчали по обеим сторонам ветки.
Холодный ветер от крыльев совы забрался королькам под крылья. Птички вздрогнули и проснулись.
В тот же миг сова бросилась на них с растопыренными лапами.
Три маленьких птички сразу забились в её когтях. Остальные в страшном смятении бросились куда попало.
Широкая тень совиных крыльев скользнула по белому снегу поляны. Неясыть вернулась с добычей на своё дерево. Из темноты на весь лес раздался её пронзительный смех и вой.
Перепуганные корольки забились в густую хвою еловых лап. Так провели они всю ночь, чуть живые от страха. Наконец стало светать.
— Тук-тук-тук-тэррррр! — забарабанил зорю дятел.
Роща просыпалась.
Корольки всё ещё не решались покинуть ёлку.
Где-то в глубине леса крикливые кукши затеяли громкую перебранку.
Последними подлетели корольки.
— Тарр-эрррр! — нетерпеливо барабанил дятел.
— Ци, ци, ци, — летим, летим! — со всех сторон отвечали ему синицы.
Медлить было нельзя. Корольки полетели догонять других птиц.
Пёстрый дятел с красным околышем на шапке был главным предводителем всех лесных разведчиков.
Он сидел на сухой берёзе и барабанил носом по суку. Его команда собралась уже на соседних деревьях.
Тут был поползень в голубом мундирчике с белой грудью. Были две серые пищухи с кривыми, как шило, носами. Были стайки синиц: скромных сереньких пухлячков, бойких московок и гренадёрчиков в бурых шинельках и высоких остроконечных шапках.
Дятел перестал барабанить, высунул голову из-за ствола и одним глазом взглянул на птиц.
Увидев, что все в сборе, он громко крикнул: «Кик!» Потом соскочил с берёзы и молча полетел вперёд, словно ему и дела не было до маленьких разведчиков.
— Твуть! — свистнул поползень и пустился за дятлом.
Поползень один во всём лесу умел бегать по стволу головой вниз. Он водил за собой всю команду, когда дятел отлучался по своим делам.
Свистя и передразнивая поползня, полетели за ним стайки синиц, пищухи и корольки.
Дятел опустился на старую ольху и короткими прыжками, упираясь хвостом в ствол, стал подниматься вверх.
Синицы прыгали по ветвям, вертясь и кувыркаясь, как акробаты. Корольки рассыпались по ёлкам и скользили в длинной хвое. А поползень и пищухи лазали вверх и вниз по стволам и ветвям. Разведка шла полным ходом. Птицы высматривали притаившихся насекомых и ловили их.
— Кик! Кик! — покрикивал дятел и перелетал с дерева на дерево.
Весёлая ватага маленьких лесных разведчиков передвигалась вслед за ним. Лес наполнялся их свистом, писком и песнями, словно было лето.
А кругом лежал снег. Утро было морозное, ясное.
Корольки летали вместе с другими птицами. Но их тоненькая песня звенела печально. В их дружной стайке недоставало троих, погибших ночью.
От дерева к дереву птицы добрались уже до большой поляны среди леса. На краю её под толстой берёзой корольки заметили круглые комки перьев и шерсти. Из одного комочка высовывалось зеленоватое крылышко с двумя белыми полосками.
Королькам стало страшно: они узнали крылышко одного из своих погибших братьев.
— Крок! Крок! — раздалось в эту минуту громкое карканье с вершины высокой ели.
Корольки вздрогнули и притаились. Им почудился страшный хохот ночного чудовища.
Прошло несколько минут, пока они узнали хорошо знакомый им голос ворона.
В это время дятел увёл свою команду в глубину чащи.
Корольки поспешили на его удаляющийся крик.
В чаще было сумрачно и жутко. Корольки пугливо озирались по сторонам. Они чувствовали, что сова сидит теперь где-нибудь здесь, поблизости, спрятавшись от их глаз.
Внезапно из-за дерева вывернулась жёлто-бурая птица с хохлом на голове. Корольки бросились врассыпную. Но бурая птица сейчас же снова скрылась в чаще. За ней, одна за другой, пронеслись ещё три таких же птицы.
Это были маленькие лесные вороны — кукши. На корольков они не обратили никакого внимания.
Дальше корольки увидали гнилое дерево с большим чёрным дуплом посредине. Из дупла на них повеяло сыростью и гнилью. Корольки поспешили прочь.
Наконец впереди показался просвет, и корольки вылетели на маленькую, залитую солнцем полянку. Тут стоял пень, и они увидали на нём большой уродливый древесный гриб.
Только что собрались корольки пролететь мимо него, как вдруг серые веки гриба медленно поднялись. Под веками зажглись большие круглые глаза и уставились вверх, прямо в ослепительный круг солнца.
Только теперь корольки разглядели кошачье лицо, крючковатый клюв и мохнатые, когтистые лапы большой серой неясыти.
Приспустив крылья и распушив перья, сова грелась на солнце.
Корольки сразу узнали в ней чудовище, напавшее на них ночью.
Огненно-жёлтые перья дыбом встали у них на голове.
В один миг они скрылись под защиту ветвей. Оттуда тоненькими, комариными голосами они подали тревожный сигнал.
— Ци, ци, ци, летим, летим! — сейчас же ответили им издали синицы.
— Кик! — громко отозвался дятел.
Сова быстро подобрала крылья и насторожилась.
Увидев маленьких птиц, она скорчила такую злобную гримасу, что корольки в испуге шарахнулись в самую глубину ветвей.
Тут на выручку к ним подоспели лесные разведчики.
Дятел сел на дерево и громко забарабанил и закричал. Поползень и пищухи сновали по ветвям и пронзительно посвистывали. А смелые синицы прямо ринулись в бой и с писком и свистом стали кидаться на сову, чуть не задевая её своими короткими крылышками. Расхрабрившиеся корольки сейчас же присоединились к ним.
Неясыть грозно щёлкала клювом. Она не трогалась с места и только выкручивала шею, поворачивая голову во все стороны, даже прямо на спину. Яркий солнечный свет бил ей в глаза, а птицы кружились над ней, как вихрем поднятые листья. Она не могла схватить увёртливых маленьких разведчиков.
