— Ой, как на экране! — удивился мальчик, и тут же спросил: — А на что же нажимать?
Дядя Тумба извлек из кармана ракетку, а потом тройку ярко-оранжевых мячей, а потом еще тройку, но синих-пресиних, а потом красных, зеленых и золотистых. Их стоило коснуться ракеткой, и они взмывали в воздух, как вспугнутые воробьи, и летели стремглав за сетку, а потом возвращались обратно.
— Как чудно, — произнес, огорчаясь, мальчик. — Но ведь это без кнопок, да?
— А зачем тебе кнопки? — спросил дядя Тумба. — Ударь, и ты поймешь, что кнопки здесь вовсе не нужны.
— Я сам?
— Конечно. Ты — сам.
И мальчик ударил, и один раз, и другой, и ему это даже понравилось, хотя и не сразу. И вот странность, хоть играл он первый раз, но все у него выходило, и мячи летели как пули, и дядя Тумба, как ни старался, но почему-то проигрывал мальчику. Он и охал, и доставал из кармана разные ракетки, бормоча себе под нос, что он, конечно, не в ударе, и ракетки как бы ему не по руке, и вообще, Андрей играет так замечательно, что дядя Тумба не может, как ни старается, у него выиграть.
Мальчик в запале даже не заметил, как его игрушку с кнопками подобрала и унесла бабушка. Игра, где он на самом деле играл, захватила его.
— Еще! — сказал Андрей, очки у него победно блестели, но дядя Тумба только развел руками: — Простите, дружок, я проиграл, и теперь очередь за другим партнером, — и тут он представил девочку по имени, ее зовут Карэн, и вышло темноволосое, темнокожее существо, этакая тонконожка в спортивной юбочке, волосы у нее были перетянуты алой лентой.
У девочки были очень большие, очень черные и очень грустные глаза. Таких глаз Андрей не видел даже на экране своей игрушки.
Девочка сказала тихо:
— Ты хочешь со мной играть?
— Хочу, — отвечал он, смутившись.
— Тогда я тебя попрошу подавать первым — ладно?
— Ладно.
Андрей подал, и Карэн отбила, и вскоре выиграла, но не обрадовалась и не повеселела. Черные глаза смотрели куда-то мимо Андрея.
Ему захотелось сделать девочке что-нибудь приятное, и он сказал:
— А ты играешь даже лучше моего робота! Потому что его я иногда обыгрываю!
Девочка снисходительно улыбнулась и ответила:
— Какой ты смешной.
— А ты не смешная, — сказал он. И поправился: — Ну, то есть ты не смеешься. Почему?
Девочка нахмурилась и пояснила, что она приходит в гости к дяде Тумбе, когда ей не очень хорошо.
— А почему тебе не хорошо? — удивился Андрей. В его играх не могло быть, чтобы электронному роботу было нехорошо. Даже странный человечек, этакий колобок, проскакивающий и горы, и моря, и другие препятствия, даже он, если падал нечаянно в пропасть, тут же возвращался под веселую музыку и начинал свое опасное путешествие заново!
Девочка подумала и сказала:
— У меня родители, папа и мама, живут далеко, а друзей нет. Кроме, — добавила, — дяди Тумбы. Но был у меня дома хомячок, с которым я дружила, а он заболел и умер. Я даже возила его в больницу.
— Но я могу с тобой дружить, — сказал Андрей, — я тебя научу играть в мои игры с роботом.
— Я не хочу дружить с роботом, — отвечала девочка. — Ведь в горы можно ходить и без колобка, правда? И на море тоже?
— По-настоящему? — удивился мальчик.
— Ты и, правда, смешной, — повторила девочка, и в глазах ее, черных, огромных, замерцали золотые звездочки.
— Но мы пропустили с тобой мультики! — воскликнул вдруг мальчик, взглянув на часы. — Ты знаешь, что в это время передают мультики!
— Я тоже люблю мультики, — сказала девочка очень серьезно. — И дядя Тумба их любит, я знаю. — Тут она повернулась и спросила дядю Тумбу, который был неподалеку и занимался тем, что большими железными ножницами постригал розовые кусты. — Вы же любите мультики?
Он тут же с охотой откликнулся:
— Да, да! Я ужасно люблю мультики! И сейчас я к вам иду, а вы не ждите! Это так интересно! Так интересно!
И дети удалились, а дядя Тумба отложил ножницы и вернулся ко мне, потому что помнил, что мы так и не успели доиграть партию в шахматы.
Отыскивая очередную фигуру, ею оказалась ладья, которую можно было бы мне подставить, он спросил, а чем закончилась моя игра с компьютером: удалось ли мне хоть раз у него выиграть?
— Удалось, — сказал я и подставил в свою очередь королеву: играть так играть.
— При помощи кнопочки? — спросил дядя Тумба, хитро подмигивая.
— Но этот ваш… Он и, правда, долго думает!
— Очень долго! — подхватил дядя Тумба. — Мочи нет, как долго! Я уж жду, жду, а потом не выдержу и нажму… На кнопочку… Ну, кто может терпеть такое занудство!
— Никто! — поддержал я.
Дядя Тумба вздохнул и произнес:
— И потом, очень хочется иногда выиграть!
— И вам?
— Конечно.
— Ну, тогда выигрывайте, — предложил я, указывая на королеву, которую ему приходилось брать. Да и остальные мои фигуры стояли в такой позиции, что были вовсе не защищены.
Дядя Тумба кивнул, но почему-то подставил мне вторую ладью, а я ему свою. Так мы и играли, пока оба не проиграли, поскольку фигур на доске не оставалось вовсе, и мы закончили, к обоюдной радости, наш затянувшийся матч.
ДЯДЯ Тумба однажды в разговоре со мной сознался, что он боится сердитых людей. Но всего больше он боится полицейских и газетчиков. Ну, полицейских, понятно, их никто не любит, потому что они всегда, во все времена и даже в хорошую погоду недоступно строгие и могут оштрафовать за неправильный переход через улицу, а дядя Тумба как раз обожает переходить улицу в неположенном месте. А кто из нас не обожает, укажите мне пальцем!
Что касается всяких разных газетчиков, то дядя Тумба не то что их уж совсем боится, но он их избегает, потому что вср они наперечет спрашивают у него одно, а пишут совсем другое. Это даже странно, но представьте, что какой-нибудь заезжий газетчик станет тебя расспрашивать о любимых блюдах или цветах, а напишет про то, что ты никогда не был в море и вообще почему-то не увлекаешься рыбалкой. Вот и рассказывай после этого! Ты о трюфелях да о розах, а тебе напишут, что ты не хочешь ловить судака! «Инте-рес-но-е за-ня-ти-е!» — так произнес дядя Тумба, настраиваясь посидеть, поболтать со мной, но тут как раз зазвонил тонко колокольчик и не успел дядя Тумба выйти к воротцам, как объявился молодой бойкий человек с сумкой на боку, а в сумке у него лежали портативный магнитофон, фотоаппарат, кассеты и карта-путеводитель по городу, по которой он отыскал дом дяди Тумбы. Надо сказать, что местопребывание дяди Тумбы, и правда, включено во все туристские карты и обозначено оно розовым кустом, хотя, если подумать, то дом его расположен на таком перекрестке, который никак не минуешь, куда бы ты не направлялся.
Странный молодой человек извлек содержимое сумки, поставил и включил магнитофон, приловчившись на скамеечке, и, вытянув руку с микрофоном над головой, спросил: каково настоящее имя дяди Тумбы.
День был летний, нежаркий, с ветер-ком, жужжал, как шмель, флюгер на крыше домика и несколько пчел копошились, запутавшись в длинной бороде дяди Тумбы. Сам он в раздумье стоял посреди своего цветущего дворика, нисколько не удивленный таким бесцеремонным вторжением, он это даже любил, а скорей озабоченный таким вопросом.
— А вам, простите, сударь, не знаю тоже вашего имени… Зачем? — поинтересовался он, косясь на магнитофон, который замигал красным глазком, указывая на запись.
— Интересно, — просто отвечал молодой человек, проигнорировав вопрос самого дяди Тумбы, себя он пока решил не называть никак.
— Гм… Интересно? — пробормотал дядя Тумба. — Мне бы тоже интересно вспомнить кое-что, но это было так давно, что я забыл. — Он подумал и оживился. — Но если вы хотите меня как-то называть, то, будьте добры, сударь, называйте меня господин «Ю».
— Как? Как? — переспросил молодой человек и от неожиданности даже выключил магнитофон.
— Господин «Ю». Разве это дурно звучит? — спросил дядя Тумба, не без тревоги.
— Да нет, но…
— Вот и называйте. Я, правда, запамятовал, но я полагаю, что меня в детстве так и называли: «Ю», то есть Юнок, или Юлок, или…
— Стойте, стойте, — перебил молодой человек и включил магнитофон, и красный огонек снова замигал. — Повторите, пожалуйста. Как вы себя назвали?
— Как я себя назвал? — спросил, удивившись, дядя Тумба. — Я говорю, что меня называли… Как же меня называли…
— Вы говорили, что вас называли «Ю»?
— Ах, да, — подхватил радостно дядя Тумба. — Меня называли «О».
— Вас называли «О»?
— А может, и не «О», а «Ё» или «У»… Но только не «И краткое»! Это я знаю точно!
Так он сказал и, довольный, присел на край скамеечки рядом с магнитофоном. Очки от его такого напряженного воспоминания запотели, и он, забыв о носовом платке, стал протирать их кончиком своей бороды. Но, кажется, и молодой человек никак не мог прийти в себя от такого ответа, он выключил, а потом включил свой магнитофон.
