— Одному Глауксу известно, что за шлифовка тебя ждет по возвращении на остров! — вздохнула Гильфи. — Не сомневаюсь, это будет нечто уникальное!
— Знаю, — мрачно кивнула Отулисса. — Но я все равно рада, что сделала это!
Сорен несколько раз прищелкнул клювом — он всегда так делал, сосредоточенно размышляя. Честно говоря, ему совсем не понравилось то, что он услышал. Какое право имела Вислошейка заставлять Отулиссу обслуживать себя? С какой стати она посылала ее охотиться? Это было не по правилам. Кроме того, Сорен опасался, что рассказ Отулиссы может плохо подействовать на его отряд. Не хватало только, чтобы вместо мыслей о задании они ломали себе голову над тем, какую именно шлифовку приготовит для Отулиссы злопамятная Вислошейка!
— Мне кажется, — медленно произнес Копуша, — что вы ошибаетесь. Я думаю, никакой шлифовки не будет вообще.
— Как так? — поразилась Руби. — И это еще почему?
— Сама подумай. Самые суровые шлифовки назначаются только с одобрения парламента, так? Чтобы получить его одобрение, Вислошейке придется слишком многое объяснить.
— Ты прав! — воскликнула Гильфи.
— Ей придется рассказать Эзилрибу, что она отняла у Отулиссы книгу, которую тот лично дал ей прочесть. Ей придется признаться, что за чтение выданной наставником книги она назначила Отулиссе наказание. И самое главное — Вислошейка вынуждена будет рассказать, что вместо шлифовки заставляла Отулиссу носить ей дичь. Думаешь, ей выгодны такие признания? Ведь тогда все увидят, кто она на самом деле — нудная старуха, которая вздумала пойти против самого уважаемого наставника на всем Древе. Не знаю, как вы, но лично я ни за что бы не решился ссориться с Эзилрибом. Скорее я бы выступил против Вислошейки, имея его в союзниках! — заключил Копуша.
Сорен с облегчением перевел дух. Умница Копуша все расставил по своим местам, и теперь друзья не будут впустую тревожиться по поводу будущих шлифовок.
Все очень устали, ведь большую часть пути им пришлось лететь против ветра. Они устроились на ночлег и вскоре безмятежно спали.
Только Сорену с Гильфи не спалось. Они обсуждали, как лучше пробраться в Сант-Эголиус.
— Мне кажется, удобнее всего направиться через Филиновы ворота, — говорила Гильфи. — Бормотт однажды сказал, что взрослые совы, вроде него самого, всегда влетают через этот вход.
Мохноногий сыч Бормотт стал заложником Сант-Эголиуса в обмен на спасение жизни своей семьи. Он был сильным и умелым бойцом, поэтому командор школы Виззг и ее первая помощница Ищейке очень хотели заполучить его в свои ряды. Однако по какой-то странной причине лунное ослепление не повлияло на сыча, и он пожалел Сорена с Гильфи. Бормотт научил их летать и показал путь к спасению из каньона.
В ночь их бегства Бормотт погиб, пытаясь помочь друзьям вырваться на свободу. Сорен до сих пор не мог думать о нем без боли в сердце и дрожи в желудке.
Однако сейчас эти чувства были под запретом. Сорен заставил себя не думать о том, что могло отвлечь его от выполнения задания. Порученная миссия требовала полной отдачи от всех семерых, но в особенности от них с Гильфи.
Они должны избежать лунного ослепления, убедить начальство каньона в своем страстном желании вступить в их преступную банду и собрать информацию, необходимую Борону с Барран для сохранения мира в совиных царствах.
Борон, Барран и Эзилриб скрупулезно перечислили все, что их интересовало в Сант-Эголиусе. Прежде всего друзья должны были проверить сведения о том, что якобы в каньон проникли лазутчики Клудда из банды Чистых. Во-вторых, нужно было выяснить, насколько руководители Сант-Эголиуса осведомлены о таинственных свойствах крупинок. Раньше здесь о них не знали ровным счетом ничего. Лишь благодаря полному невежеству здешних сов Сорен с Гильфи смогли спастись, когда Виззг, ворвавшись в библиотеку, застигла их перед подготовкой к вылету. Командорша даже не догадалась снять с себя металлические доспехи и боевые когти, поэтому с размаху прилипла к стене, за которой хранился запас магнитов.
Разумеется, в таком опасном месте друзьям хотелось бы держаться поближе друг к другу, но Сорен с Гильфи отлично понимали, что в интересах безопасности им лучше будет разделиться, рассредоточившись по всей Академии. В Сант-Эголиусе была целая куча подразделений: Погадник, Инкубатор, Яйцехранилище, Арсенал боевых когтей, и каждое из них нуждалось в тщательной проверке.
Сорен с Гильфи уснули лишь ближе к полудню, когда неяркое зимнее солнце вскарабкалось на вершину неба. Короткий день оставил друзьям перед наступлением сумерек всего несколько часов отдыха. С воцарением ночи им придется подняться в воздух, чтобы совершить немыслимое — возвратиться в самое страшное место на свете — Академию Сант-Эголиус.
ГЛАВА IX
Самое страшное место
Лежащий внизу пейзаж мало-помалу ощетинивался каменными вершинами и пиками.
— В жизни не видел более уродливого места, — пробормотал Мартин, родившийся в густых зеленых лесах Серебристой Мглы.
На его родине росли укутанные плющом исполинские деревья и тысячи видов мягкого мха, океаны папоротников колыхались под ветром, и бесчисленные ручьи с тихим пением бежали через столетние дубравы. Так прекрасны были леса Серебристой Мглы, что совы говорили, будто очутившись там, можно при жизни увидеть совиный рай — Глаумору.
Если так, то Сант-Эголиус был похож на Хагсмир, совиный ад.
Сорен впился глазами в землю, выискивая вход — Филиновы ворота. Насколько он знал, тот представлял собой огромный валун, угрожающе нависший над скалой с вышедшей на поверхность породой. Считалось, что этот валун очертаниями напоминает виргинийского филина.
— Готовы? — спросил он своих друзей.
Все молча кивнули. Потом дружно взмыли вверх и уселись возле входа на камень. В тот же миг две ушастые совы сорвались с высоких вершин, представлявших собой «рога» каменного филина, и поднялись в блеклое зимнее небо.
— Они летят сюда, — еле слышно пробормотала Гильфи. Она знала, что охранники не могут быть Джаттом с Джуттом, которые погибли год назад, пытаясь убить Копушу. Это были другие ушастые совы, поскольку в Сант-Эголиусе почему-то предпочитали назначать сторожей именно этой совиной породы.
Стражники снизились, разделились и пошли в обхват справа и слева от шеренги незваных гостей.
— Вы находитесь в зоне, закрытой для полетов. Это территория Сант-Эголиуса. Отныне вы будете передвигаться в нашем сопровождении. Под страхом сурового наказания вам запрещено нарушать строй. Сейчас мы проводим вас в пещеру дознания, — монотонно отбарабанила первая сова.
— Слушаемся, — ответил Мартин, которого друзья назначили в переговорщики.
Сорен отлично понимал, что в них с Гильфи почти невозможно узнать бывших маленьких пленников, но на всякий случай решил держаться в стороне. Мало ли, вдруг кто-нибудь из здешних надзирателей запомнил их по голосу или характерному выражению глаз? Лучше не привлекать к себе лишнего внимания.
— Повернуть на… это… ну… короче — сюда, — скомандовала вторая ушастая сова.
«Глаукс Премудрый, да они правое крыло от левого не отличают! — ахнул про себя Сорен, едва сдержавшись, чтобы не рассмеяться. Только теперь он понял, как многому научился за время пребывания на Великом Древе. — Похоже, мозги послужат нам здесь гораздо вернее, чем мускулы!» — радостно подумал он, заметно успокаиваясь.
Минуту спустя они уже спускались в кромешную тьму глубокой трещины. Все ниже, ниже и ниже, пока не достигли твердой земли, откуда была видна лишь узкая полоска неба.
Много плохого можно было рассказать о Сант-Эголиусе, но что может быть хуже клочка неба, едва различимого со дна каменных провалов, трещин и пещер? Хотя здесь и такое небо было редкостью. Во всем огромном каньоне небо можно было увидеть лишь в нескольких местах, в том числе в сычарниках-глауцидиумах и в камере лунного очищения, где проводились кошмарные процедуры полного облучения.
— Ждите здесь! — рявкнул один из конвоиров и юркнул в каменную трещину.
Сорен заметил, что Сумрак с Руби изумленно озираются по сторонам. «Привыкайте, — подумал он. — Это и есть Сант-Эголиус!»
Их окружал каменный мир, прорезанный пещерами и расселинами. Сорен тоже начал потихоньку озираться и вдруг почувствовал, как вздрогнула Гильфи. Она земетил, что она пятится к нему и быстро-быстро моргает. И было чего испугаться!
Из каменной трещины появился огромный виргинийский филин по имени Дядюшка, бывший настоятель камеры, где его подруга когда-то жила. Сорен украдкой коснулся крылом ее головы.
«Ты справишься, Гильфи. Мы куда как умнее их всех. Все будет хорошо», — твердил он про себя, как будто его слова могли обрести плоть и дойти до сознания подруги. Он знал, как сильно она напугана. Он и сам без дрожи не мог думать о встрече с собственной надзирательницей, добрейшей тетушкой Финни из породы белых полярных сов.
