— Вы очень красиво говорите! — сказала Муха.
— Потому что красива жизнь человека, милейшая Муха-мушка! — с жаром проговорил Великанов. — И красивой её делает только труд! Терпеть не могу бездельников!
Между тем ураган совсем затих, и сквозь тучи прорвался яркий поток солнечных лучей. Он залил весёлым светом поляну, жухлую траву и людей в меховых одеждах, которые о чём-то громко спорили у входа в пещеру. Косые лучи скользнули в сумрак пещеры, осветили её стену, испещрённую рисунками каких-то животных, и упали на серую, холодную золу костра.
Муха вздрогнула.
— Кажется, в пещере погас костёр!
— Ах, какое несчастье! — сжал ей руку часовой мастер. — Нет, ты даже не представляешь себе, Муха, какое несчастье постигло этих людей! Так вот почему они так жадно смотрели на задымившиеся стволы! Но и там, увы, неудача…
У входа в пещеру кто-то громко воскликнул:
— Па!
Все почтительно расступились и умолкли. Из пещеры медленно вышел старик.
По обеим сторонам его морщинистого лица свисали длинные седые волосы. Старик сделал несколько шагов и остановился.
— Насколько я понимаю, мы видим предводителя всех этих людей, — заинтересованно проговорил Великанов. — Посмотрим, что решит этот Па…
Старик что-то спросил сипловатым, дребезжащим голосом. Молодой воин с большим тугим луком на плече и колчаном стрел у пояса шагнул навстречу Па и быстро заговорил. Было заметно, что ему не хватает слов, он часто повторял одни и те же звуки и для большей убедительности кривлялся и помогал себе руками. Он так размахивал ими перед лицом Па, то и дело указывая на стволы деревьев, что Муха невольно ухмыльнулась.
— К сожалению, с помощью рук объясняются ещё и в наши дни некоторые люди, — сказал часовой мастер. — Удивительная дикарская привычка, дошедшая до нас сквозь тысячелетия! Заметь, что он болтает и размахивает руками уже десять минут, а между тем всё можно объяснить несколькими словами: стволы деревьев не загорелись!
Старый Па только один раз взглянул на стволы. А когда воин умолк, заговорил он сам, точно так же двигая руками и кривя морщинистое лицо. Чем дольше говорил старик, тыча рукой то в потухший костёр, то в незагоревшиеся стволы над своей головой, тем больше краснело его морщинистое лицо и тем злее и исступлённее звучал его дребезжащий голос. Под конец Па начал визжать и топать ногами.
— Кому-то придётся плохо, — вздохнул Великанов, — старик, видимо, разъяснил своим людям, кого следует наказать. Наверно, костровой заснул, когда они были на охоте, и не подложил в костёр хвороста… Всё ясно: виновника до сих пор щадили, надеясь, что Дух Огня покровительствует ему и хочет зажечь стволы двух этих берёз.
— Но ведь стволы не загорелись потому, что утих ураган! — сказала Муха.
— Такие тонкости непонятны в этом обществе! Раз не загорелись, значит Дух Огня отказался покровительствовать костровому!
— Вы думаете, его накажут?
— Со всей строгостью первобытных законов!
— А что ему сделают?
— Не знаю… Да вот волокут и самого кострового… Ого! Ты посмотри, как этого беднягу скрутили ремнями!
— Но он же совсем мальчик! — вскрикнула Муха.
— Да, пожалуй, ему лет пятнадцать… Для каменного века, кстати сказать, возраст вполне достаточный, чтобы отвечать за свои проступки…
— Он стонет!
— Ещё бы! Ты видишь, как ремни впились в его руки и ноги?
— Я не могу смотреть на это, товарищ Великанов!
— Меня самого подирает мороз по коже, Муха! Ведь этот юнец уже человек, а не человекообразная обезьяна! Когда ты бросалась на помощь обезьяне, рискуя жизнью, я не очень понимал тебя… Но сейчас перед нами человек!
— Ему надо помочь, товарищ Великанов!
— Надо, но как? Боюсь, что… боюсь, что наши милые предки собираются принести его в жертву Духу Огня!
Муха окаменела. Она не могла двинуть ни одним пальцем. Сквозь странный туман, задёрнувший её глаза, она видела, как старик Па пнул ногой брошенного на землю мальчика и взял из рук какого-то воина каменный топор.
— Ах, я, старый дурень! — вдруг сказал часовой мастер. — Я потерял электрический фонарик… Но я не потерял свои спички! Целый коробок спичек!
В это время племя надсадно затянуло какую-то песню, а старый Па поднял над мальчиком топор.
— Остановись, Па! — громовым басом закричал Великанов, выходя из-за куста. — Остановись, иначе Дух Огня покарает тебя самого!
Выскользнувшая следом за Великановым Муха ясно увидела, что все люди в меховых одеждах шарахнулись в сторону.
Они сейчас же оправились и взметнули свои луки, топоры и дротики, чтобы поразить двух удивительных низкорослых незнакомцев. Однако они не успели этого сделать, так как в руках часового мастера сверкнул огонёк зажжённой спички.
И этот крошечный огонёк поразил их больше, чем мог бы поразить приставленный к сердцу нож.
— Ххо! — завопили они в один голос.
Люди в меховых одеждах бросали оружие на землю. Они падали на колени и поднимали руки с растопыренными пальцами над своими головами, показывая, что в их руках больше нет никакого оружия.
— Не надо так волноваться, граждане! — говорил Великанов, подходя к связанному мальчику и продолжая зажигать спички. — Право же, вашему племени ничего не угрожает, потому что мы пришли из такого племени, где убийство человека считается самым мерзким преступлением! Вы не понимаете меня? Ну что ж, я на вас не в обиде… Скажу вам больше: я был уверен, что вы не поймёте меня… А говорю я вам всё это для того, чтобы мне самому не было страшно! Когда работает язык, как-то спокойнее на душе!
— Надо развязать мальчика, — заикаясь, сказала Муха. — Он так закручен, что тут и в год не разобраться!
— Па! — грозным басом рявкнул часовой мастер.
Старый Па на коленях добрался до Великанова. Лицо Па было таким же белым, как и его нечёсанные седые волосы.
Осмелевший Великанов, кривляясь и жестикулируя, как дикарь, дал ему понять, что мальчик должен быть освобождён. Па развязал его за несколько секунд и попятился на коленях на прежнее место.
Дрожащий всем телом мальчик продолжал лежать. Это был премилый русоволосый юнец с чуточку оттопыренными грязными ушами и немытым лицом.
— Ххо! — бормотали его искривлённые страхом губы. — Ххо!
— Поднимайся, юный предок! — сказал часовой мастер. — Дух Великого Ххо дарует тебе жизнь!
— Зачем вы морочите ему голову каким-то духом? — с чувством некоторого возмущения проговорила Муха. — Лучше бы вы разъяснили этим людям, что на земле нет и никогда не было никаких духов!
— Может быть, я ещё должен научить их таблице умножения? — усмехнулся Великанов. — Всему своё время, Муха-мушка! Пройдёт каких-нибудь полмиллиона лет, и всё станет ясно без моих объяснений… Гм… Впрочем, как тебе, наверно, известно, даже в наше время ещё существует какое-то количество людей, которые на полном серьёзе продолжают верить в разных духов…
— Это так, — сказала Муха, — но вы опять очень много говорите, а пещерные люди смотрят на нас и, чего доброго, подумают, что мы явились к ним со злыми намерениями!
— Ты права, Муха, тогда нам не сдобровать! Поднимайся же, мой неумытый предок, и принимайся за дело, которое было прервано твоим несвоевременным сном!
Он помог мальчику подняться и жестами показал, чтобы он положил в потухший костёр валежник. Мальчик немедленно повиновался указанию часового мастера.
— А теперь, — крикнул Великанов всему племени, продолжающему стоять на коленях, — смотрите сюда, мужчины, женщины и дети! Смотрите внимательно, сотворённые многовековым трудом люди! Я зажигаю ваш костёр! Я пошутил, я не дух Великого Ххо! Я просто человек, такой же, как и вы, но только поопытней, чем вы, и, пожалуй, подобрее. И потому что я поопытнее и подобрее вас, я возвращаю вам огонь, без которого вы уже не можете жить! Я возвращаю вам жизнь! Из племени в племя вы понесёте легенду о том, как к вам явились добрые духи. Легенда эта скоро забудется, но потомки ваши не забудут, что огонь можно добывать при помощи трения. Сегодня вы сами убедились в этом! И очень скоро самые дотошные из вас добудут огонь своим трудом! Вот чем знаменателен ваш сегодняшний день! Один из самых исторических дней в истории человечества! Э-э, да вы же всё равно ничего не поняли из сказанного мной, дорогие предки!
Часовой мастер чиркнул спичкой.
— Гори, Великий Огонь! — пробормотал он.
— Давно бы так! — вырвалось у Мухи.
Сначала нежно-голубой, потом тёмно-серый дым заколебался над костром, и золотистые язычки пламени запрыгали в потрескивающем валежнике.
С каким наслаждением вдыхали пещерные люди знакомый с детства и такой невыразимо приятный, горьковатый запах горящего костра! Их ноздри раздувались и подрагивали, а глаза блестели. С священным трепетом смотрели они на Великанова и Муху.
