— Я правда не могу уйти, как бы ни хотел, — в который раз объяснял домовой. — Я — душа этого дома. Я с ним состарился и с ним умру.
— Нет, ты не умрёшь, — твердила Ташка.
— Конечно, я не умру. Это просто так говорят. Я всегда буду с тобой. Где бы ты ни была.
— Ты станешь душой нового дома.
— Ах, Наталья Львовна, душа моя, ты вырастешь и выйдешь замуж, ты уйдёшь из дома, так всегда бывает.
— Я не выйду замуж!
— Замуж обязательно надо выходить, моя принцесса… Всё должно идти своим чередом, моя хорошая. Не спорь.
— Ты думаешь только о себе! — крикнула Ташка. — Ты несносный, выживший из ума старикашка! Ну и оставайся здесь! Мы уезжаем!
— Вот так-то лучше! — усмехнулся домовой. — Как это ты сказала — «несносный старикашка»? Ха-ха-ха.
— Ха-ха-ха, — гулко полетело по коридору, влетело в гостиную и пронзительно звякнуло там.
— Дзынь!
— Что это? — испугалась Ташка.
— Целую, моя принцесса, будь умницей!
— Машина ждёт, — услышала Ташка из коридора.
— Мы забыли портрет! — вдруг вспомнила Ташка и бросилась в гостиную.
Разбитый портрет прабабки Марии лежал у стены.
— Ташка, скорее, уже всё погрузили.
Ташка разгребала осколки.
— Не порежься, ради бога.
Наконец Ташка вытащила портрет.
— Надо будет подобрать новую раму, — задумчиво сказала мама, а потом взяла Ташку за руку, и они медленно пошли вниз по лестнице.
Из кузова грузовика папа протягивал руки.
— Скорее, садитесь.
И вот грузовик тронулся. Вот уплыли назад ворота, вот скрылся из виду сад и дом.
Ташка подпрыгивала на узлах в грузовике.
— Монах! Где Монах?
— Я посадил его в машину, — сказал папа. — Монах, ты где? Кис-кис-кис. Никто не отозвался.
Ташка стала что есть мочи стучать в кабину водителя.
— Что там у вас ещё?
— Мама, Монах пропал!
— Не выдумывай!
— Он решил остаться!
— Я думаю, он где-то здесь, — уговаривал папа. — Коты не любят переезжать, ты же знаешь. Он где-то здесь, закопался. Но даже если он выпрыгнул в последний момент, мы съездим за ним, мы найдём его. Шуршали колёса, ревел мотор, и сквозь шум Ташка вдруг услышала:
Поезжай, моя принцесса, в добрый путь.
Может, свидимся с тобою где-нибудь.
Будет горько без тебя мне, ну и пусть,
Поезжай, моя принцесса, в дальний путь…
Ровно в полдень в старый переулок, тот самый, который столько раз переименовывали, что никто не помнил настоящего его названия и говорили просто «там, за углом», покачивая болванкой, въехал экскаватор.
Он объехал вокруг дома номер четыре, фыркнул и остановился.
— Занимайте места согласно купленным билетам! — громко объявил он. И со всех сторон к дому побежали мальчишки, собаки, любопытные старухи, мамы с малышами, управдом, мусорщик, пьяница-шахматист, продавщица зелени, приёмщица из химчистки и грузчик из продуктового магазина.
— Подвиньтесь, мы с утра стояли…
— А мы с вечера занимали…
— Пропустите ребёнка…
— Инвалида…
— Собаку…
— Не толкайтесь!
— А вы не одни!
Люди заняли все лавочки, расселись на заборе, на качелях, а кое-кто даже забрался на фонарные столбы.
— Начинаем, — перекрывая шум, торжественно объявил экскаватор. — Ближе десяти метров не подходить! Не курить! Не сорить! Детей не отпускать! Тишину соблюдать!
Все затаили дыхание.
Экскаватор разбежался и…
Бумс! — по стене побежали трещины.
Мальчишки засвистели, собаки залаяли, младенцы заплакали, а самосвал запел:
Прыг-скок, прыг-скок,
Обвалился потолок.
Бумс! — во все стороны полетела пыль.
Крыша едет вбок, вбок.
А стена — наискосок.
Бумс! — показалась дыра.
Был дом, станет пыль,
Все забудут, кто здесь жил,
С пылью старую печаль
Ветры сдуют — им не жаль.
Когда Ташка протиснулась сквозь толпу, пыль ненадолго рассеялась, и стала видна дыра в стене. А в дыре — гостиная: диван, лампа и на стене — портрет. «Этого не может быть! Мы же всё забрали с собой!» — прошептала Ташка. А болванка уже снова летела навстречу дому.
Бумс! — в стене показалась новая дыра, и стали видны антресоли в прихожей…
Ташка бросилась к подъезду.
— Девочка, ты куда?
— Не пускайте детей на стройку!
— Это же Ташка, — закричал Ёжа.
— Мальчик, отойди!
— Наташа, вернись!
— Ташка, я с тобой! — вопил Ёжа, но его кто-то держал.
— Сто-о-ойте! — закричала Ташка.
— Что случилось? — спросил экскаватор и остановился.
— Там мой домовой, — заплакала Ташка.
— Не может быть. Я не работаю в жилых домах.
— Вы не понимаете.
— Я старая железная машина… но кое-что понимаю.
— Заберите ребёнка! — кричали рабочие. — Чей ребёнок?
— Скажи-ка мне, где он жил? — продолжал экскаватор.
— На антресолях…
— Я только что их осмотрел — там нет.
— Он любил сидеть на батареях. Бродил по коридору, грелся у плиты…
— Что ж ты не забрала его с собой?
— Он не хотел. Он у меня немолодой, понимаешь…
— Понимаю. Что будем делать?
Ташка молчала.
— Знаешь что, пойди ещё раз сама посмотри.
— Куда, девочка, куда?
Но Ташка по остаткам лестницы шла к себе домой.
— Не обращай внимания! — крикнул экскаватор. — Мы сейчас пойдём, отпразднуем начало работ. У тебя время — до завтра. Удачи!
Дверь в квартиру была открыта, вместо замка зияла дыра.
— Ты тут? — крикнула Ташка с порога.
— Ту-ут, — гулко откликнулась лестница.
— Я тебя всё равно найду!
— Ду-ду?!
Ташка отважно шагнула в квартиру.
— Где ты?
Коридор теперь казался бесконечным, комнаты — огромными. Посреди гостиной лежали огромные куски сломанной стены, оседала пыль. Пол был завален газетами, сверху свисали обрывки проводов.
«Неужели мы здесь жили?» — думала Ташка.
Раз за разом она обходила квартиру, заглядывала во все щели. В кухне — никого, в детской — никого, в гостиной — никого.
— Где ты?
— Не ищи, — скрипнула половица.
— Ты здесь?
— Ушёл, ушёл, — зашептали старые обои.
Ташка выглянула через дыру в стене на улицу.
— Девочка, сюда! — закричали с улицы.
Ташка им помахала и полезла на антресоли.
На антресолях сиротливо улыбалась приветливая девушка: «Мальта вас ждёт».
«Нет, его здесь уже нет», — думала Ташка, сидя посреди гостиной. Оседала пыль. В стене зияла огромная дыра. И Ташка вдруг увидела в дыре дымоход. Он чёрным квадратом уходил вверх.
Ташка просунула руку в пролом, пошарила и наткнулась на что-то твёрдое и холодное. Через секунду она вытащила ржавую жестяную коробку.
«Здравствуй, моя хорошая!
Кажется, мне не удастся дожить до твоего рождения. Но, знаешь, я и так долго живу, так что это ты слишком долго не рождаешься.
Время у нас невесёлое. Очень мы бедствуем. Я уже почти всё продала, но мне не хватает духу в этом признаться даже самой себе. Вот я и подумала, что спрятать клад — не такая плохая идея: все будут надеяться, что рано или поздно его найдут. Я и сама охотно в это поверю.
Осталось только колечко с сапфиром и брильянтами. Мне его подарили на совершеннолетие. Очень не хочется, чтобы оно попало в чужие руки.
Прошу тебя, позаботься о моём домовом. Если захочешь его порадовать, пойди в лавку на Мясницкой и купи хороший кофе. Мели обязательно на моей старой кофемолке…
Обнимаю тебя, душа моя, и надеюсь, что ты найдёшь и оценишь мой незатейливый привет.
Твоя бабка Мария»Ташка надела колечко. Чуть-чуть великовато.
В комнату скользнула тень.
— Монах! Старый ты чёрт! Где ж тебя носило?
Весь в пыли, Монах тёрся о Ташкины ноги.
— Пойдём, Ташка. Его здесь нет.
— А где?
— Думаю, уплыл. На Мальту.
— Давай оставим ему наш новый адрес.
Едва Ташка показалась в дверях подъезда, к ней бросился Ёжа.
— Нашла?
Ташка покачала головой.
— Я нашла вот что, — и Ташка показала колечко.
— Это и есть клад?
— Думаю, да.
— Мы, знаешь, теперь живём в новом доме. Приходи в гости.
— И ты приходи.
Дома горой высились неразобранные узлы и чемоданы. Мама не знала, за что хвататься. Папа уже что-то строчил на компьютере, а когда мама потребовала, чтобы он вешал люстру, вспомнил о неотложных делах и убежал. Ташка попыталась вытащить узлы со своими вещами.
— Вообще-то ты мне мешаешь! — рассердилась мама.
