«Это я виноват, что Бяша ушла из стада. Если бы я не обижался по пустякам, она бы не ушла. Эх, Бяша, Бяша!»
А в это время вратарь команды «Спартак» бежал к стадиону и нёс пропавшие ворота. Ему помогали мама Обезьяна и обезьянки. Вратарь торопился, нервничал, его команда осталась без вратаря.
На стадионе судья положил мяч на середину поля, засвистел в свисток. Команда противников сразу же завладела мячом, помчалась забивать гол. Футболисты команды «Спартак» хотели остановить противников, но у них не получилось. Противники оставили их далеко позади и бежали к пустым воротам.
Вратарь с мамой, обезьянками и воротами уже приближался к стадиону. Он увидел: сейчас будет гол, бросил старые ворота и кинулся защищать новые. Но всем было ясно, ему не успеть. Тогда кинулись обезьянки. Обогнали вратаря, выскочили на поле. Но противники играли в футбол гораздо лучше. Они перепрыгнули через обезьянок и побежали дальше. До пустых ворот команды «Спартак» оставалось несколько шагов.
Центральный нападающий противников прицелился и ударил по мячу. Казалось, уже ничто не может спасти «Спартак» от гола. Все зрители на трибунах стадиона вскочили, закричали:
— Гооооооооооол!
Даже Баран отвлёкся от мыслей о Бяше. И увидел, как мама Обезьяна, словно большая птица, прыгнула вверх, пролетела по воздуху, оказалась в воротах. И в самую последнюю секунду поймала мяч. Зрители были в восторге. Команда «Спартак» вся, если не считать вратаря, чуть не плакала от счастья. Вратарь от счастья плакал.
Центральный нападающий команды противников честно признал, что такого вратарского броска он не видел никогда в жизни.
— И больше не увидишь! — сказал футбольный судья. — Надо вручить этой обезьяне главный футбольный приз: вазу.
Маме Обезьяне вручили главный футбольный приз. Она прижимала вазу к груди и смущённо улыбалась. Другой рукой она прижимала к груди своих детей обезьянок. Чтоб они не убежали.
Но обезьянки не собирались убегать. Они обнимали маму, очень ею гордились. Зрители на трибунах кричали: «Ура!» Две футбольные команды стояли вокруг и аплодировали.
Когда аплодисменты смолкли, к маме Обезьяне подошла третья команда — пожарная.
— Вашим детям наш шланг нужен или можно его уже забрать? — поинтересовались пожарные.
— Забирайте, забирайте! — сказала мама и понесла вазу с детьми в зоопарк.
Зрители, судья, футбольная команда «Спартак» и команда противников махали им вслед.
21. Двадцать первые подробности
Про очень серьёзный вопрос
— Простокваша, — сказал директор, — ты хочешь что-то спросить, но терпишь. Это очень вредно. Перестань терпеть. Спрашивай!
— Противники противные? — спросила Простокваша.
— Конечно, очень, — убеждённо сказали Саша и Паша. — Их, наверно, и представить себе жутко. Небось все косые, кривые, лохматые. Носы крючком, уши торчком… Бррррррр!
— Чепуха какая! — удивился директор. — Ничего они не противные.
Обыкновенные футболисты в трусах. «Противники» не потому, что противные, потому, что играют против.
— Это одно и то же, — сказали Саша и Паша. — Раз они против — значит, противные. Вот были бы не против, а за — тогда другое дело. Назывались бы: приятели.
— Может быть, — задумалась Простокваша, — тут какая-то ошибка в самом русском языке.
— В русском языке, — улыбнулся директор, — ошибок не бывает. Ошибаются те, кто неправильно им пользуется. Надо запомнить правило: нельзя называть противными всех, кто против нас играет или просто с нами не соглашается. Ни к чему хорошему это не приведёт. Получатся сплошные дразнилки и драки. Помните Катю и Петю? Как они обзывали друг друга противными, а потом переворачивали вверх дном комнату, кухню и рвали на части телефон.
— Так вот с чего оно начинается, — нахмурилась Простокваша. — Сначала называют друг друга противными, потом всё переворачивают и ломают: комнаты, кухни, дома, улицы, города. Землю сломать могут.
— Не сломают! — испугались Саша и Паша. — Земля большая. А дразнятся и всё переворачивают только дети.
— Да, — согласилась Простокваша. — Но если взрослые тоже начнут, тогда — держись! И держаться-то будет не за что!
— Что ты нас пугаешь? — закричали Саша и Паша. — Взрослые не такие глупые, как Петя с Катей. Они не начнут.
— Взрослые получаются из детей, — вздохнула Простокваша. — Некоторые при этом умнеют, другие — не очень. Им надо начинать прямо с сегодняшнего дня!
— Что начинать? — ужаснулись Саша и Паша.
— Умнеть, — сказала Простокваша. — Давайте надеяться, что Катя и Петя скоро поумнеют и помирятся.
— Уже помирились, — сказал директор. — Им пришлось. У них дома случилось такое… Они немедленно помирились, починили телефон и стали вместе звонить в милицию.
22. Двадцать вторые подробности
Про милиционершу Марью, бессонницу, чайник на левой ноге, молоток и комаров, которые не укусят
В милиции раздался звонок. Бабушка Марья, которая дежурила одна, потому что Иван ещё не вернулся от Пампушкина, надела висевшую на вешалке запасную милицейскую фуражку и сняла трубку.
— Дежурная милиционерша Марья слушает!
— Милиция! — закричали Катя и Петя. — Приезжайте! У нас тут такое!..
— Спокойно! — сказала Марья. — Без паники. Говорите свой адрес. Высылаем наряд милиции.
Никакого наряда милиции, если не считать запасной фуражки, у Марьи не было — она так для солидности сказала. Поэтому Марья выслала себя. Пешком. На мотоцикле уехал Иван к Пампушкипу. Но Марья и пешком быстро прибежала по указанному Катей и Петей адресу. Она поправила милицейскую фуражку на своей причёске и позвонила в дверь, за которой раздавался грохот бьющихся тарелок, плеск льющейся на пол воды, треск падающих стульев.
Катя и Петя открыли дверь. Марья вбежала в комнату. Что там творилось?! Всё было перевёрнуто, опрокинуто, разросано. На полу валялись игрушки, подушки, разбитые пластинки. В липких, сладких лужах чая плавали бутерброды с сыром и колбасой. Кроме того, в комнате всё ревело, пело, свистело и громыхало.
Включённый пылесос захлёбывался втянутой в себя занавеской. Проигрыватель орал разбойничью песню: «К нам не подходи, а то зарежем!» Телевизор сердито кричал разными голосами, стрелял из пушек, танков и пулемётов. В нём показывался фильм про войну. Одно только радио ласково пело хорошую, тихую песню про подмосковные вечера. Но его почти совсем не было слышно. Марья замерла посреди комнаты, растопырив руки от удивления. Её голова под милицейской фуражкой отказывалась верить своим собственным глазам.
Взрослый Катин и Петин папа с бородой, измазанной разноцветными красками, висел под потолком, ухватившись руками за люстру, быстро раскачивался тудасюда и выкрикивал какие-то отдельные слова:
— Бессонница! Гомер! Тугие! Паруса! Я! Список! Кораблей! Прочёл! До середины!
Мама Кати и Пети, взрослая симпатичная тётя в очках и очень красивом, но ужасно испачканном платье, прыгала по дивану, изо всех сил крутила над головой утюг на электрическом проводе и не переставая кричала что-то совершенно непонятное:
— Е равно Эм Це квадрат! Е равно Эм Це квадрат! Е равно…
Марья в ужасе попятилась и выбежала из комнаты.
— Давно началось? — спросила она у Кати и Пети.
— Мы, — всхлипнула Катя, — не знаем. Мы гуляли.
— Потом мне обезьяны рогатку сломали! — всхлипнул Петя. — Потом мы домой пришли. А они уже вытворяют.
Тут из комнаты донёсся хруст ломающегося игрушечного экскаватора. Петя кинулся в комнату.
— Что делаешь?! — закричал он, пытаясь отнять у папы экскаватор. — На день рождения дарили, а ты!..
— Мне интересно, что у него внутри! — сварливо сказал папа и оторвал у экскаватора кабину.
В это время Катя отбирала у мамы альбом со своими рисунками. Мама старательно закрашивала их чёрным фломастером.
— Целую неделю рисовала! — чуть не плакала Катя.
— Мне хочется! — упрямо отвечала мама.
А папа схватил молоток, замахнулся на телевизор.
— Ой! — крикнула Катя. — Он цветной! Новый! Только купили!
— Другой купят! — беззаботно сказал папа.
— Кто? — возмутился Петя.
— Ты! — сказал папа. — Вырастешь — купишь.
— Ага! — радостно подтвердила мама. — Купит, а мы опять — тюк!
— Что происходит?! — крикнула бабушка Марья. — Что?!
