А царевичу и невдомек это. Встанет, к окошку подойдет, облокотится, вниз на землю, на сады царские смотрит, а на Солнце и не взглянет.
Долго терпело это Солнце, наконец обиделось:
«Что ж это, я его каждый день ласково бужу, ему первому в башню свет свой посылаю, грею его лучами теплыми, а он на меня и не смотрит!»
Рассердилось Солнце. Как-то утром ударило оно его своим лучом — и окаменел царевич.
Поднялся во дворце шум и плач. Бегут слуги, бежит царь, плачет царица.
— Что случилось? Кто виноват? Кто не углядел?
Спорят, рыдают, стараются привести царевича в чувство, а царевич лежит, как каменный, ничего не видит, не слышит.
Приказал царь в дремучем лесу выстроить прекрасный дворец, окружить его золотой оградой и поставить сотню слуг сторожить царевича.
А царевич днем лежит, как мертвый, а ночью встает и оживает. Но с первыми лучами Солнца опять превращается в камень.
Был у царевича сын — мальчик маленький, да смышленый.
Вот подрос он и спрашивает у матери:
— Мама, а где мой отец?
Заплакала молодая царица, долго отвечать не хотела. Наконец, повела сына в прекрасную комнату, где на коврах каменный царевич лежал.
— Вот, дитя, твой отец.
И рассказала ему все, что случилось с молодым царевичем. Призадумался мальчик.
— Мама, неужели нельзя нашему горю помочь?
Отвечает ему молодая царица:
— Слыхала я, дитя, что могла бы нам помочь только мать Солнца. Она одна может у своего сына узнать, как твоего отца к жизни вернуть. Да ведь добраться до нее очень трудно.
— А я вырасту, мама, и доберусь, — сказал мальчик. Вздохнула мать, поцеловала сына, ничего не ответила.
А мальчик с того дня своего намерения не забывал.
Вот вырос он прекрасным, сильным юношей. Приходит как-то к матери и говорит:
— До свиданья, матушка, пойду я мать Солнца искать. Хочу у нее совета попросить, как нашей беде помочь.
Стала его уговаривать молодая царица:
— Ты еще молод, сынок. Где тебе такое дело сделать?
А юноша отвечает:
— Не могу я видеть, как вы все кругом горюете. Хочу попытаться помочь отцу.
Взял он с собой хлеба на дорогу, оделся в простое платье и отправился в долгий путь.
Вот идет он по дороге и видит — широкое поле лежит, в поле пахари землю пашут. И плуги, и ремни, и хомуты, и вся упряжь у них — железные. Запряжено в плуг по девять пар волов, бьют их пахари, гонят, а волы едва шевелятся.
Пахари пóтом обливаются, волы из сил выбились, а в день едва один шаг земли вспахивают.
Подошел к пахарям юноша. Жаль ему их стало.
— Победы вам, — говорит.
— И тебе победы, — отвечают пахари.
— Нельзя ли вам чем-нибудь помочь?
— Да ты куда идешь? — спрашивают пахари.
— К матери Солнца, — отвечает юноша. Рассказал он пахарям, куда и зачем путь держит. Взмолились пахари:
— Коли ты такой добрый, так, когда будешь у матери Солнца, — узнай, почему нам никак земли не вспахать. Замучились совсем, а почти на одном месте топчемся.
— Хорошо, узнаю, — ответил юноша и дальше пошел.
Шел он, шел, — встречается ему большое стадо овец. Ведут их пастухи, а овцы еле двигаются: шерсть у всех до земли висит, от жары овцы погибают, еле ногами шевелят.
— Победы вам, — сказал юноша пастухам.
Пастухи отвечают:
— И тебе победы.
— Нельзя ли вам помочь как-нибудь?
— Да ты куда идешь-то? — пастухи спрашивают.
Рассказал им юноша про свое горе. Пожалели его пастухи, а потом и говорят:
— Коли ты такой добрый человек, так окажи нам услугу: когда будешь у матери Солнца, спроси, что с нашими овцами делать. Совсем они от своей тяжелой шерсти двигаться не могут, замучились и нас замучили.
— Хорошо, спрошу, — ответил юноша и дальше пошел.
Шел он шел и видит — стоит посреди дороги олень. Уткнулся мордой в землю, а рога у него такие большие, такие тяжелые, что ему и головы не поднять. Подошел к оленю юноша, поздоровался:
— Что с тобой, олень, случилось? Нельзя ли помочь тебе?
— Да вот, добрый человек, выросли мои рога такие большие и тяжелые, что мне и с места не сойти. Если будешь у матери Солнца, спроси, что мне с ними делать. Не могу больше так жить.
— Хорошо, спрошу, — отвечает юноша. — А высоко ли твои рога растут?
— Да за облака ушли, в самое небо уперлись, — олень отвечает.
— Не могу ли я по ним на небо влезть?
— Наверно, сможешь, коли не боишься.
— Я ничего не боюсь, — говорит юноша. Ухватился он руками за нижние отростки, да и полез по оленьим рогам, как по лестнице. Лез он, лез и долез наконец до самого неба.
Пошел он по небу дорогу к матери Солнца отыскивать.
Тучи кругом плывут, гром гремит, молнии справа и слева вспыхивают — запугать хотят храброго юношу.
А юноша все идет и идет вперед, и одни у него мысли — о тех, кому он должен помощь принести, и в первую очередь — об отце его окаменевшем.
И вот наконец приходит юноша к золотому дворцу.
Стоит дворец в облаках на горе, сидит у окошка старуха, мать Солнца. Вокруг нее свет золотой, глаза ласково на юношу смотрят.
— Зачем пришел, сынок, зачем пожаловал? — спрашивает.
Рассказал ей юноша свое горе. Рассказал и про тех, кого он на пути повстречал.
— Постараюсь помочь тебе, сынок, — отвечает старуха, — сейчас Солнца дома нет. Как вернется, обо всем его повыспрошу. А ты пока полежи тут, чтобы Солнце тебя не нашло.
Дунула она на юношу, превратила его в розовую луковку и положила на окошко.
Вот прошел день, — возвращается Солнце домой. Усадила его мать, покормила и спрашивает:
— Давно я с тобой, сынок, не беседовала. Ты целые дни по небу ходишь, на землю смотришь. Позабавь меня, расскажи, как люди живут, что у них слышно.
— Что ж тебе рассказать? — говорит Солнце. — Вот жил у одного царя сын. Любил я его, лучи ему первому в окошко по утрам посылал, грел и нежил его, а он на меня и смотреть не хотел. Взял я его и в камень превратил.
— Что ж, он теперь навсегда каменным и останется? — спрашивает старуха.
— Нет, — отвечает Солнце, — его можно снова оживить. Для этого надо, чтобы кто-нибудь взял воду, в которой я по утрам умываюсь, и спрыснул той водой каменного царевича. Он опять станет таким, как все люди.
— Еще чего не видал ли ты на земле? — спрашивает мать.
— Еще видел я глупых пахарей: пашут они на волах, а у волов и упряжь, и плуги, и хомуты — все железное. Тяжело волам, потому и не могут они землю вспахать. Переменили бы упряжь на ременную, сделали бы все из дерева, только плуги оставили бы железными, — сразу волам легче стало бы.
— Ну, еще чего не видал ли? — спрашивает старуха.
— Видел я еще глупых пастухов, — говорит Солнце: — пасут они овец, а овцы так шерстью обросли, что и двигаться не могут. Взяли бы пастухи ножницы, да обстригли бы овец. И овцам легче стало бы, да и из шерсти их много полезного можно было бы сделать.
— Видишь, сколько ты интересного на земле видел, — говорит старуха.
— Да это еще не все, — отвечает Солнце, — видел я еще оленя. Стоит он посреди дороги, рогами в небо уперся, с места сойти не может. И самому неудобно, и рога даром пропадают. А как омылся бы он в свежей майской воде, — отпали бы рога с его головы. И ему легче стало бы, да из его рогов люди много полезного сделать могли бы.
Стало Солнце ко сну клонить. Легло оно спать и всю ночь проспало. А утром встало, умылось и опять по небу покатилось.
Взяла мать Солнца луковку в руки, дунула на нее — и стал перед ней опять юноша-красавец, царский внук.
— Слышал ты, что Солнце говорило? — спрашивает старуха.
— Как же, слышал, — отвечает юноша.
— Так вот тебе вода, неси ее своему отцу, обрызгай его — и он опять оживет. А по дороге расскажи людям и оленю, что ты от Солнца узнал.
Взял юноша кувшин с водой, поблагодарил добрую старуху и живо по оленьим рогам вниз на землю спустился.
