– Он глупый, твой Карандаш. Ничего не понимает и не умеет.
– Умеет, – не согласился Прутик. – Он всё умеет. И заводной автомобиль, и деревянную лошадку, и велосипед, и кораблик…
– Тю! Кораблик? – перебил, ухмыляясь, бородач. – Я говорю: глупый! Зачем кораблик, если моря нет, уплыть некуда?
– Он и море может нарисовать, – сказал мальчик, – синее море.
– Ну да? – не поверил учитель Булькин. – А подводную лодку может? Я больше терпеть не могу кораблики. Весь на виду – и сплошной сквозняк.
– Может, – сказал мальчик. – Он всё умеет, и всё даром. Никакой монетки не надо.
Два новых учителя дёрнулись так, словно ежата нечаянно залезли к ним под мышки и щекочут их своими колючками. Прибежали из леса, не подумали хорошенько, что будет, и залезли под мышки. Славные такие, но ужасно колючие симпатичные ежата.
– Ха-ха-ха! Даром? Хо-хо-хо! Даром!! Га-га-га! Вот насмешил. Я же говорю: глупый!
– Он волшебник, – сказал мальчик.
– А волшебники все глупые, – наставительно изрёк учитель Пулькин. – Разбойники, вот кто умные – так умные!
– Разбойников не бывает, – пискнул Прутик.
И мне послышалось, будто в голосе мальчика прозвенело маленькое такое сожаление.
– Как это не бывает? Много ты понимаешь! – фыркнул учитель Булькин, сверкнув глазами. – В таком дремучем лесу вполне могут весело жить-поживать разбойники. Только пещеры не хватает, полной всяких пиратских сокровищ и с потайной дверью, чтобы никто не нашёл. Только моря не хватает. Широченного моря вокруг и со всех сторон. Что никто никогда, ни милиция, ни всякие самоделкин-недоделкины ржавенькие не могли добраться к нам сюда, на р-разбойничий остров.
– Какой? – удивился мальчик. – Повторите, пожалуйста…
– Разбойничий, вот какой! – рявкнул Булькин. – Хочешь, мы станем тебя учить на разбойника? А?
– Хочу! – весело сказал мальчик и захлопал в ладоши. – Ура!
– Какой способный, какой умный-умный мальчик! – подмигнул учитель с тонким носом.
А другой пощекотал Прутика своей бородой.
– Маленький р-разбойничек. Пистолета ему настоящего не хватает. Пиф-паф!
– Жаль, Карандаша нет, – пискнул Прутик, – он бы всё нарисовал. И потайную пещеру, и пистолет…
– И подводную лодочку! И настоящее море! – подсказал Булькин. – По морям, по волнам, шито-крыто…
– И много-много всякого-разного, – мечтательно пропел учитель Пулькин, облизываясь. – Пирожное, мор-рожное, кофе-какаву.
– Не мешало бы нам закусить. Мы устали от уроков. Хе-хе!.. Да вот и бананы висят! – заметил учитель Булькин. – Дорогие дети, урок окончен. Перемена! Большая перемена!
– Бананчики! – облизнулся другой учитель. – Свеженькие, жёлтенькие.
Они бросились к бананам и стали рвать и уплетать их тут же под зелёными деревьями, урча от удовольствия.
Когда учитель Булькин проглотил двенадцатый банан, он запел хриплым шёпотом учительскую необыкновенную песенку. Наверное, так, чтобы не слышал её примерный ученик Прутик или какой-нибудь случайный прохожий на улице:
Мы р-разбойнички-душегубчики!
Чики-брики!
Карамба!
Компас!
Если нам попадётесь, голубчики,
Будет жалко нам, бедненьких, вас!
Учитель Пулькин уплёл семнадцатый банан и подхватил тоненьким шепотком:
Ой, как жалко нам, бедненьких, вас!
И тут они вместе затопали ногами, шепча друг другу такой разудалый припев:
Хрундиляк и пундиляк!
Брундиляк и хрундиляк!
«Хрундиляк и пундиляк!..» – неожиданно для себя громко запел мальчик.
– Ай, какой способный ученик! – поедая бананы, – сказал учитель Пулькин своему приятелю.
Прутик, мурлыкая «хрундиляк и пундиляк!», убежал в дом, отыскал большой кусок мела, вернулся к воротам школы, снял табличку с надписью «Волшебная школа закрыта» и на другой стороне таблички написал крупными буквами:
ШКОЛА РАЗБОЙНИКОВ
Малыш как ни в чем не бывало повесил табличку на прежнее место.
Глава двадцать первая,
где все хотят быть разбойниками
Вы не знаете, почему в городе начался такой переполох? Если догадаетесь, расскажите, пожалуйста, мне. А то я не знаю, как дальше рассказывать. Непонятная сказка, совсем не сказка, даже наоборот.
Почему на улице так много взволнованных мам? Они стоят сплошной цепочкой у ворот школы и говорят одна другой:
– Вы только подумайте! Мой убежал ночью. Мы с мужем искали, звали, кричали. Поймали у самых ворот. Он опять убежал. Где-нибудь рядом ходит, выжидает, негодный…
– Ах, разбойник! – отвечает ей другая очень взволнованная мама. – Я своего на самой ограде поймала. За ногу стянула. Он кричал: «В первый класс хочу!» Теперь дома сидит, к умывальнику привязанный. Муж дома сторожит, а я тут на всякий случай…
– А я внучонка на балконе закрыла, – вмешалась в беседу очень взволнованная бабушка. – Он там сидит и поёт: «Хрундиляк и пундиляк!..» Тьфу!.. Мне дед говорит: «Глупая, на балконе удочки с лесками. Убежит! Всё равно убежит». Вот я и караулю тут. Не дам в калитку войти. Меня, старую, не проведёшь.
– Мамочки, милые! – кричит самая молоденькая, очень взволнованная мама. – Кто бинокли дома имеет? Бегите скорее на крыши, глядите, милые, в оба. Мой такой маленький, всюду прошмыгнёт. Беленький он, в матроске, на шапке ленточка…
– Ах, такой-сякой, ах, разбойник! – сочувствуют мамы, плотнее смыкая взволнованные ряды. – Ишь чего надумали, сорванцы! День и ночь будем стоять, всю неделю, никого не пропустим, никто не прошмыгнёт!..
Глава двадцать вторая,
про синее море
Но постойте, постойте! Не может этого быть! Кто там летит над городом на тонком и лёгком шаре?
Он! Конечно, он, мой добрый волшебный художник! Летит и смотрит: нет ли где обиженного мальчика?
Чтобы утешить его. Помочь малышу, если не опоздал.
За каждого нами нарисованного мальчика мы в ответе. Ни один мальчик, даже самый маленький, не должен остаться одиноким.
Но шара с мальчиком нигде не было. Ветер нёс лёгкий, почти невесомый шар, бил, и швырял, и раскачивал кабину. Художник цепко держался обеими руками за борт. Вы, конечно, помните: на шаре не было никаких приборов, и художник совсем не умел управлять полётом. Ветер нёс его сначала в дальние дали. Потом ветер подул в обратную сторону и, как вы понимаете, вернулся туда, где была необыкновенная школа.
«Наверное, так и надо, – подумал художник. – Я никогда не найду Нарисованного Мальчика без моего друга Самоделкина». И нарисовал на дне кабины камень. От груза шар опустился пониже. Камень вышел отменный, хотя рисовать при такой болтанке не очень удобно.
Карандаш нарисовал другой камень, чтобы шар не пролетел мимо школы, и увидел внизу непонятного человека с длинным, как морковка, носом.
Человек махал руками, подпрыгивал, потом наклонился, поднял камень, приложил его к одной своей резиновой подтяжке, натянул её, как рогатку, резинка шлёпнула, камень взлетел и ударил в упругую ткань шара. И тоненький голубой шар начал падать, словно детский шарик, если проколоть его какой-нибудь острой булавкой.
– Необычайно смешно! Хе-хе-хе! – подскакивал внизу человечек. – Ой, не могу! Невероятно смешно! Хе-хе! Ужасно весело…
На высокой пальме кричал, махая крыльями, взъерошенный попугай:
– Ха-ха-ха! Ой, не могу, ку-ку!
– Ха-ха-ха! – пищал вниз маленький мальчик, сверху очень похожий на Прутика.
– Ах, разбойник! – ахнул Карандаш, падая вместе с кабиной.
На этом, наверное, могла кончиться наша печальная сказка, если бы находчивый Карандаш не успел нарисовать парашют.
Учитель Пулькин мгновенно удрал в кусты, где жевал бананы другой учитель, с рыжей бородой.
Парашют опустился во дворе школы, и художник увидел мальчика.
– Прутик, – сказал Карандаш. – Почему ты смеялся? Кто пульнул в меня камнем?
– Очень смешно получилось, – ответил мальчик. – Шар так смешно лопнул. Пиф-паф!..
– Неужели тебе весело? Где научили тебя так смеяться?
– На весёлом уроке Смеха и Радости.
– Кто?! – вскричал художник. – Самоделкин? Может быть, я?
– Нет, – сказал Прутик, – учитель Пулькин и учитель Булькин. Здесь у нас теперь школа Разбойников. Нам очень весело. У нас много новых игрушек.
– Дудочки? Барабан? Хоккейные клюшки? Мячик? – спросил добрый художник.
– Тю! – свистнул мальчик. – Глупости какие! Разбойники так не играют. Пожалуйста, нарисуй мне синее море, подводную лодку и потайную пещеру. Я ждал тебя, чтобы ты нарисовал мне синее море.
– Ай, молодец! – шипел из укрытия Пулькин. – Пускай нарисует. И чтобы остров на нём. Остров! Настоящий пиратский остров! Учебное море. Наглядное пособие.
– Нарисуй море, – как ни в чём не бывало повторил мальчик. – У нас уроки такие будут. Учебное море. А на нём – настоящий остров.
Художник покачал головой:
– Ты, наверное, болен. Где Самоделкин? Где ребята?
– Не говори! – выбежал из кустов учитель Пулькин и следом за ним учитель Булькин. – Пускай сначала нарисует. Некультурно обманывать маленьких.
