Воггз думала довольно долго.
– Как король! – объявила она наконец и, подумав еще немного, добавила: – Только другой.
Вбежала принцесса – уже в пятый раз, – полная радостного нетерпения.
– Ну как, – спросила она, – все готово?
– Да, ваше королевское высочество, только мы с Воггз не совсем уверены насчет сардин. Принцесса счастливо рассмеялась:
– Я думаю, здесь всего вполне достаточно. И все выглядит очень мило.
Она обернулась и увидела особу, которую ей в этот момент меньше всего хотелось бы видеть.
Особа-которую-меньше-всего-хотелось-бы-видеть опустилась в необыкновенно эффектном реверансе.
– Прошу простить меня, ваше королевское высочество, – изрекла она. – Мне показалось, я забыла здесь бесценную рукопись Шарлотты Гулигулинг. Нет, по-видимому, я ошиблась, ваше высочество. Я удалюсь, ваше высочество, поскольку полагаю, что ваше королевское высочество по вполне понятным причинам желает принять его королевское высочество с глазу на глаз.
Согласитесь, после такой блистательной речи манера Воггз именовать всех без разбору «мэм» особенно впечатляет.
– Вовсе нет, графиня, – неохотно проговорила принцесса. – Мы бы предпочли, чтобы вы остались и помогли нам принять его высочество. Он слегка запаздывает.
Бельвейн очень огорчилась.
– Я так надеюсь, что с ним ничего не случилось по дороге. В последнее время у меня какие-то дурные предчувствия.
– Что с ним могло случиться? – сказала принцесса без особой тревоги.
– О, ваше королевское высочество, просто такое странное чувство…
Снизу послышался звук шагов и мужской голос. Принцесса и графиня, обе волнуясь, но по совершенно разным причинам, изобразили приличествующую случаю приветственную улыбку. Виггз и Воггз застыли в позах, исполненных благовоспитанности, по краям стола. Придворный художник с радостью запечатлел бы подобную сцену.
– Его королевское высочество наследный принц Арабии Удо! – торжественно объявила придворная дама.
«Даже немного страшно, – сказала Бельвейн про себя. – А вдруг кольцо подвело?»
Удо вбежал легкой рысью.
«Не подвело», – с удовлетворением отметила Бельвейн.
Принцесса Гиацинта вскрикнула и отшатнулась. Виггз, хорошо знакомая с подобными маленькими происшествиями из книг, с которых она вытирала пыль, и Воггз, питавшая природную любовь к животным, не дрогнули.
Присутствие графини оказалось более чем кстати.
– Позвольте мне, – церемонно произнесла она, выступая вперед на один шаг, – представить вашему королевскому высочеству его королевское высочество наследного принца Арабии Удо!
– Принца Удо? – повторила Гиацинта, все еще не желая верить своим глазам.
– Боюсь, что это именно так, – мрачно произнес Удо.
В последние дни он много раз представлял себе эту встречу и теперь пришел к выводу, что недооценивал трудности.
Гиацинта вспомнила, что она принцесса и женщина.
– Я счастлива приветствовать ваше королевское высочество в Евралии. Не хотите ли присесть… ээ… прилечь… (Что вообще делают кролики? Или кто?)
Удо предпочел сесть на задние лапы.
– Благодарю вас. Вы не представляете себе, как трудно говорить с тем, кто выше тебя, стоя на четырех ногах. Так устает шея…
Наступило неловкое молчание. Никто не знал, что сказать.
Кроме Бельвейн.
Она обратилась к Удо со своей самой очаровательной улыбкой и самым любезным тоном задала вопрос:
– Понравилось ли вам путешествие?
– Нет, – пробурчал Удо.
– Да скажите же, что с вами случилось? – вскричала, не выдержав. Гиацинта. – Встретился злой волшебник? Ой, простите меня, пожалуйста.
Когда не очень хорошо себя чувствуешь, некоторые вопросы не могут не вызывать раздражения.
– Разве вы не видите, что со мной случилось? – отвечал Удо довольно резко. – А вот как это случилось, я не знаю. На второй день пути из Арабии…
– Простите, ваше высочество, это не ваш хвост в солонке? – сказала Виггз. Она вынула хвост, встряхнула его и подала принцу.
– Спасибо, спасибо. На второй день пути в Евралию я проснулся после дневного сна вот в таком виде. Попробуйте представить себе мои чувства. Первое, что мне пришло в голову, – это вернуться домой и скрыться от людских глаз. Но, принцесса, я решил, что я вам нужен!
Конечно, Гиацинта была тронута до глубины души, когда Удо произнес последнюю фразу, мило прижав ушки и расправляя лапами усы, но все же она успела мельком подумать: а что ей теперь с ним, собственно говоря, делать?
– И что же вы ощущаете? – мягко вставила Бельвейн, зная, что мужчины всегда рады случаю поговорить о себе.
Удо ответил не сразу, потому что ему попался на глаза накрытый стол, и он уставился на него со смешанным чувством надежды, отвращения и покорности судьбе.
– Что я очень, очень голоден, – наконец произнес он с видом человека, уверенного в своих словах.
Принцесса, мысли которой, казалось, блуждали где-то далеко, внезапно пробудилась.
– Ах, простите, я веду себя неприлично, – сказала она с улыбкой, за которую самый бессердечный из людей простил бы ей все, что угодно. – Прошу за стол. Позвольте мне представить вашему высочеству графиню Бельвейн.
– Подать ему руку или погладить по голове? – пробормотала блюстительница придворного этикета, в первый раз в жизни растерявшись.
Удо приложил лапу к сердцу и отвесил учтивый поклон.
– Я очарован, – галантно произнес он, а любая галантность, исходящая от помеси льва, кролика и барашка, не может не произвести самого приятного впечатления.
Они расселись по местам.
– Немного шербета, ваше высочество? – предложила Гиацинта, наполнявшая кубки.
Удо собирался было сказать «да», но заколебался.
– Не уверен, что могу себе это позволить.
– Шербет очень вкусный, – заметила Виггз, чтобы разрешить его сомнения.
– Не сомневаюсь, милая. Весь вопрос в том, люблю ли я шербет?
– Разве можно не знать, любишь шербет или нет?
– Оставь в покое его высочество, Виггз, – вмешалась Гиацинта и предложила принцу сэндвич с олениной.
– Весь вопрос в том, люблю ли я сэндвичи с олениной?
– Я люблю, – объявила Воггз всем, кого это могло интересовать.
– Видите ли, – объяснил Удо, – на самом деле я не знаю, что я люблю.
Все удивились, особенно Воггз. Бельвейн слишком наслаждалась происходящим, чтобы разговаривать, и принцесса попросила Удо пояснить, что он имеет в виду, чем его очень обрадовала. Это был как раз тот предмет, который он давно уже стремился обсудить.
– Ну, хорошо, – начал он, сев поудобнее, так что Виггз на этот раз пришлось извлекать его хвост из горчицы. – Кто я?
Никто не отважился высказать свое мнение.
– Заяц ли я? Если да, то передайте мне желе из красной смородины или что там еще едят зайцы.
Хозяйка встревоженным взглядом блуждала по столу в поисках подходящего угощения.
– Может, я лев? – продолжал Удо, развивая тему. – Тогда передайте мне Виггз.
– О, пожалуйста, не надо быть львом, – попросила Виггз, ласково потрепав его по загривку.
– Но разве у вас нет внутреннего чувства, которое подсказывает вам…
– У меня есть внутреннее чувство пустоты. Я жажду чего-то, только не знаю, чего именно.
– Надеюсь, это не сардины, – шепнула Виггз Воггз.
– Но чем вы питались по дороге? – спросила Гиацинта.
– О, в основном травой и тому подобными вещами. Мне казалось, что трава не причинит вреда.
– И что же? Она не причинила вреда? – участливо осведомилась графиня.
Удо отвечал мрачным молчанием.
– Я знаю, что это глупо с моей стороны, – сказала Гиацинта, – но я все-таки не понимаю. Казалось бы, что, если вы… ээ…
– Вот именно, – сказал Удо.
– …то вы должны инстинктивно чувствовать, что… ээ…
– Совершенно верно, – сказал Удо. -…едят.
– А-а, я так и знал, что вам это придет в голову. Я и сам так думал, когда… когда плохо себя почувствовал. Но я кое-что попробовал на практике, и ничего не вышло. С тех пор я много времени посвятил обдумыванию этого вопроса и…
– Как это интересно, – с энтузиазмом поддержала его графиня, устраиваясь поудобнее. – Пожалуйста, продолжайте.
– Ну что ж. Когда я… – он кашлянул и застенчиво обвел взглядом присутствующих. – А вам не кажется, что это слишком деликатный предмет?
– Что вы, вовсе нет, – пробормотала Гиацинта.
– Так вот. Когда волшебник хочет вам досадить, он обычно превращает вас в какое-нибудь животное.
Графиня покраснела – в первый раз с тех пор, как ей исполнилось семнадцать – и заметила:
– Действительно, это довольно распространенная шутка среди волшебников…
– Но подумайте, если вы стали настоящим животным, вас это ничуть не должно раздражать. Слон не печалится из-за того, что он слон. Он просто старается быть хорошим слоном и почувствует себя несчастным, только если, например, что-нибудь случится с его хоботом. А вот выглядеть как слон, иметь сложную… ээ… внутреннюю форму слона и в то же время оставаться человеком – это действительно несчастье.
