– А меня возьмёте? – пробурчал Ивочкин.
Мы с Ленкой переглянулись.
– Только чур больше подножки не ставить, – предупредил я.
– Ладно, – согласился Ивочкин.
– Тогда возьмём, – согласился я, – будешь драконом.
– Ну вот, опять драконом, – возмутился Ивочкин, – я рыцарем хочу!
– Хочется-перехочется, – возмутился я, – ты вон вчера целый день рыцарем был!
А Ленка промолчала. Потому что ей было всё равно, кто будет рыцарем, а кто драконом. Лишь бы она была принцессой и за неё бились бы до полусмерти.
– Ну и ладно, – сказал я сам себе, – поехали.
И я взмахнул волшебной палочкой…
* * *
Я взмахнул волшебной палочкой, и время остановилось. И уже не надо было скорее мчаться домой и делать уроки, потому что время остановилось, и теперь его у нас было целый океан. Можно было за это время выучить сто тысяч уроков. Поэтому можно было их пока не учить, а наконец поиграть в войнушку, в мушкетёров, в прятки, в голю, в футбол, в ножички и ещё в миллион миллиардов игр. Ведь солнце остановилось, и день стал длинным-предлинным.
– Здорово, правда? – спросил я Ярика, когда мы уже устали играть и упали на скамейку.
– Я есть хочу, – тихо пожаловался Ярик.
– И я тоже, – признался я, – айда к нам.
Дома на кухне мама варила борщ.
– Подождите минутку, – сказала Мама, – борщ вот-вот доварится.
Мы подождали минутку, посмотрели мои марки, подождали ещё, поиграли в солдатиков, подождали ещё. А борщ всё не варился и не варился.
– Постой, – сказал Ярик, – если время остановилось, то борщ, наверное, так никогда и не сварится?
– Наверное, – неуверенно согласился я. – Что делать будем?
– Может, давай вернём всё назад, как было?
– Давай, – согласился я, взмахнул волшебной палочкой, и – БАЦ! – время потекло, понеслось, рвануло. И тут же на кухне сварился борщ. А за окном стало темным-темно.
– Мальчики, кушать, – позвала мама, – а потом сразу за уроки.
Мы с Яриком вздохнули и пошли кушать. А потом делать уроки.
Диана Яровицына, 8 лет
И тут уже никакая волшебная палочка нам помочь не могла – ведь учительница у нас ух какая дотошная – сразу видит, если мы волшебство использовали. И тогда сразу же родителей в школу теле портирует.
* * *
Я взмахнул волшебной палочкой, и тут же посуда самоперемылась, а полы самопротёрлись.
Правда, когда швабра с тряпкой старательно натирали пол на кухне, швабра случайно стукнула тарелку. Тарелка, пытавшаяся в это время перелететь на стол из раковины, упала и разбилась. Или разбилась и упала. Тогда я скорей взмахнул волшебной палочкой, и тарелка тут же крепко-накрепко склеилась обратно. Но склеилась вместе с половой тряпкой. И теперь тарелка с застрявшей в ней тряпкой дёргались на полу, безуспешно пытаясь оторваться друг от друга.
Тогда я взмахнул волшебной палочкой, и тарелка опять раскололась, а тряпка отлетела и врезалась в кучу перемытых тарелок, отдыхающих на столе. Куча развалилась, и часть тарелок упала на пол и разбилась. А тряпка тут же стала собирать осколки. Но осколки всё время уворачивались, резво скакали и пытались запрыгнуть в раковину, чтобы вымыться заново.
Я схватился за голову, а потом за волшебную палочку, взмахнул ею и закричал: «Пусть всё будет как было раньше!» И тут же в раковине оказалась гора немытой, но целой посуды, а пол снова стал грязным.
Я вздохнул, отложил волшебную палочку и взялся за обычную швабру. Так всё-таки быстрее и надёжнее будет.
Я взмахнул волшебной палочкой, и небо стало синего цвета, а трава зелёного. И это было самое настоящее чудо, потому что много-много лет подряд небо было свинцового цвета, а трава чёрного. Раньше в чёрной траве не тренькали кузнечики, а в свинцовом небе не летали птицы. Зато сейчас появились и птицы, и кузнечики, и бабочки. А вдали за зелёной травой засверкала самая настоящая речка. И я понёсся к ней во весь дух, на ходу срывая с себя майку и шорты, и кубарем бухнулся в прохладную воду. А вместе со мной сто тысяч миллионов девчонок и мальчишек по всему земному шару бухнулись в сверкающую воду, и плавали, и ныряли, визжа от радости. А потом целую вечность валялись на щекотном песке, чувствуя, как солнце осторожно слизывает с кожи сверкающие капельки воды.
Потом, правда, мне очень-очень долго пришлось отыскивать волшебную палочку в слишком густой зелёной траве. Но это уже такие мелочи…
* * *
Я взмахнул волшебной палочкой и оказался возле самой радуги. Ну наконец-то! Я потрогал её, и рука у меня тоже стала радужной. Радуга немного пружинила, но стоило лишь чуть посильнее надавить, и рука тут же проваливалась в мягкое и пушистое.
Потом я осторожно попытался забраться на радугу. Это оказалось довольно легко – радуга была не очень крутая, а ноги проваливались в неё по щиколотку и держались крепко. Правда, с непривычки я всё равно, пока лез, все коленки и локти перепачкал. А потом, когда скатывался с радуги – всю спину и попу. А потом – когда снова лез – ещё больше перепачкался.
А потом я ещё долго валялся на радуге и глядел, как проплывают внизу маленькие кудрявые облака. А потом я лепил радужные снежки и швырял их вниз. Они долетали до земли и взрывались разноцветными брызгами. И когда я спустился на землю, то увидел радужные дома, радужных детей, радужных коров, радужные деревья и радужную дорогу, по которой шла радужная мама и радостно мне улыбалась.
Такие вот мы все и ходили радостные и радужные. До следующего дождя.
А после него была новая радуга.
* * *
Я взмахнул волшебной палочкой, и мама перестала плакать, а папа упал перед ней на колени и сказал:
– Дорогая, прости меня, пожалуйста!
Потом папа вскочил и достал из-за спины букет роз. И коробку конфет. И новые серёжки. А мама обняла папу и сказала:
– Конечно же, я тебя прощаю!
И мы пошли в кино, цирк и зоопарк. А вечером мы всей семьёй кушали торт и смотрели кино.
И папа гладил маму по руке, а она улыбалась.
И папа шептал что-то маме на ухо, а она смеялась так заразительно, что я тоже смеялся.
И так теперь было каждый день.
Безо всякой волшебной палочки.
Парнишка Таро жил в Японии древней,
Первейшим бездельником был он в деревне.
«Лентяй из лентяев, каких поискать», —
Вздыхала частенько кормилица-мать.
Бродил по деревне бесцельно Таро,
Собаки и кошки все знали его,
Никто из ребят с ним дружить не хотел:
«С тобою не станем слоняться без дел».
И мал, и велик – все на рисовом поле,
Таро же, как ветер, гуляет на воле,
Глазеет, как чинит бочонки сосед,
Как стелется пыль за повозками вслед.
Однажды (тогда начиналась страда),
Шатаясь без дела туда и сюда,
Приметил Таро у дороги предмет:
«Кувшин? А внутри драгоценности? Нет!
Ни трещины в этом сосуде из глины,
Причудливы формы его и красивы,
Но что там за шорох внутри раздаётся?
Лягушка иль мышь в заточении бьётся?»
В сосуд заглянул – не лягушка, не мышь,
Живой человечек сидит в нём – малыш,
С каштан головёнка, и рост невысок,
Размером примерно с горошка стручок.
Алиса Манухова, 15 лет
Вот чудо! Но тоненький вдруг голосок
К нему обратился: «Послушай чуток…
Таро, только ты мне понравился очень,
И лишь потому, что трудиться не хочешь.
Кувшин забери – жить с тобою я буду,
Играть и гулять будем вместе повсюду…»
Подумал Таро: «Отчего же не взять?
С приятелем проще себя мне занять!»
Играл с человечком Таро день-деньской:
То в банке-повозке возил за собой,
То спрятаться нового друга просил,
Над ним хохотал так, что не было сил.
Игра – это всё же какое-то дело,
Лентяю под вечер играть надоело:
Зачем лоботрясу заботы любые?
Слоняться без дела Таро не впервые.
Назавтра Таро без работы опять
До вечера шлялся, а часиков в пять,
Домой возвратившись, верзилу застал,
Таких великанов Таро не видал!
Хозяином гость на полу развалился:
«Ну что здесь за дом? Я с трудом разместился!
Пойди, приготовь мне быстрее поесть!
Без дела болтался? Хорошая весть!»
Смотрел на незваного гостя Таро:
«Знакомые жесты… и то же лицо…
Да это же мой человечек кувшинный,
Невиданно вырос – стал толстый и длинный!
И как же ты так изменился, приятель?
Росток был твой мал, да и облик приятен!»
«Расту я твоими трудами, мой друг,
Как? Сам догадайся, а мне недосуг!
Эй! Лучший дружочек! Ты что так беспечен?! —
Кувшинный кричит на Таро человечек. —
Подай мне воды! Поскорей шевелись!
Устрою тебе развесёлую жизнь!»
Наутро Таро пробудился чуть свет:
Удрал от верзилы – терпения нет, —
Пока тот ворочался в сонной истоме,
Не хочет Таро быть прислугою в доме!
И снова бездельник слонялся повсюду,
Мешая трудиться рабочему люду,
Когда же пришёл на домашний порог,
Дверь в дом свой открыть почему-то не смог!
Гость мощною глыбой заполнил собою
Весь дом небольшой, в печь попав головою:
«Кто дом этот строил? – ворчит человечек. —
Таро! Принеси-ка из риса колечек!»
Под небом открытым Таро кое-как
Дремал, просыпаясь от лая собак,
Чуть свет пробудившись, сбежал со двора,
А в доме храпела большая гора…
И снова бесцельно до сумерек шлялся,
Но около дома Таро растерялся:
Толстенные брёвна торчат из дверей,
В окне голова заорала: «Скорей!
Скорее, Таро, дай поесть и попить!
А то в доме крышу могу своротить!»
Гигантищем стал тот малыш из кувшина,
Впервые Таро одолела кручина:
«Что делать? Какое решенье принять?
Быть может, в себе нужно что-то менять?
Как эту беду отвести навсегда?
Поможет пусть в этом ночная звезда!»
Поднялся Таро оттого, что сосед
К нему прибежал спозаранку, чуть свет:
«Таро, просыпайся, случилась беда,
Мой сын заболел, а грядут холода!
Один я не в силах убрать урожай,
Таро, помоги! Старика выручай!
Управимся за день с тобою вдвоём,
Давай, собирайся скорее, пойдём!»
Уж как не хотелось идти пареньку
(Работа всегда нагоняла тоску),
Но совестно стало – он серп в руки взял:
«Кто может помочь ему, кроме меня?»
На поле весь день проработал Таро,
И первый раз в жизни он сделал добро,
Впервые увидел: есть выбор другой, —
И с радостью в сердце вернулся домой.
Верзиловы ноги в дверях не торчат,
В окне великана не видно плеча,
Лишь слышно, как в доме он громко ворчит,
Убавился явно его аппетит.
Покрепче Таро двери дома припёр,
Во двор постелил из соломы ковёр
И крепко заснул, зная точно притом,
Каким будет занят назавтра трудом.
До вечера снова с соседом своим
Таро занимался работой мужчин,
Он травы косил, урожай собирал,
Короче, всем тем, что и делал вчера.
Домой возвратился усталый Таро:
А гость и не кажется глыбой-горой!
В углу он сидит, да и в доме просторно,
Уже не кричит, а лишь клянчит покорно:
«Как мог ошибиться в тебе я, скажи?
Был ленью своею ты так одержим!
Ещё бы два дня оставался таков,
Я вырос тогда бы до тех облаков!
Работой своей уморишь меня вскоре:
Гулял бы, как прежде, на вольном просторе!
Давай-ка с тобой поиграем, дружок,
Ворон посчитаем, покушаем впрок!»
«Эге!» – в чём тут дело, Таро уж смекнул!
Ему и на завтра не нужен отгул.
И чуть рассвело – побежал на работу,
Пахал за двоих, несмотря на субботу!
Домой он пришёл и увидел сюрприз:
Пропал великан, испарился и скис!
Росточком с горох исполин стал опять
И тоненько-тоненько начал стонать:
«Дружочек Таро, не прожить мне с тобою,
В кувшин помести меня сильной рукою,
На ту же дорогу его отнеси,
Верни всё назад, а меня уж прости!
Хозяина, может, ленивей найду,
Оболтусов разных имею в виду!»
Таро на дорогу отнёс тот кувшин
И с лёгкой душою домой поспешил.
А старые люди открыли секрет:
Что Лень в заточенье сидит уж сто лет,
И тот человечек, живущий в кувшине,
Хозяина нового ждёт и поныне!
