— Ох, если бы я не стала плутовать в «Кругосветном путешествии»! — пожалела Чаромора. — Вот с этого все и пошло. Лучше уж нам беречь друг друга.
— Я согласен, — ответил Трумм серьезно. — Но я должен еще признаться, что пар смыл с рукописи твоей будущей книги все буквы. Остались только чистые белые листы.
— Вот и хорошо! — воскликнула Чаромора. — Вот мы и избавились от нее. Какая же мука — сидеть над этой книгой!
— Но, дорогая Эммелина, как же так! — растерялся Трумм. — Разве ты не запишешь свои рецепты?
— Как же ты не понимаешь, — ответила Чаромора, — с любыми рецептами нужно обращаться очень осторожно. Что хорошо для одного, может обернуться бедой для другого. Даже я не всегда могу предугадать, как дело обернется. Мне не было бы ни минуты покоя, если бы все знали про снадобья то, что знаю я, старая опытная чародейка.
— О да, — ответил грустно Трумм, — когда ты так говоришь, то все твои слова кажутся мне справедливыми. Но ведь нужно что-то делать, чтобы всем было хорошо!
Чаромора ласково улыбнулась погрустневшему капитану. Она подошла к очагу. На плите томился сваренный Труммом обед. Чаромора подняла крышку и заглянула в кастрюлю.
— Ну-ну, — довольно произнесла она, — грибы с подливкой — это как раз то, о чем я мечтаю после всех этих передряг!
Чаромора помылась, переоделась и, подойдя к зеркалу, стала разглядывать себя.
— Надо бы достать корней лопуха и заварить настой. От него мои волосы быстро бы отросли, — сказала она.
— Я думаю, что у моих лопухов корни уже выросли и окрепли, — произнес Трумм грустным голосом.
— Вот и прекрасно! — просияла Чаромора. — За всеми этими неприятностями я совсем забыла о твоих лопухах.
Они сели за стол. Грибы оказались очень вкусными, но, несмотря на все похвалы, Трумм оставался печальным.
— Не насмехайся надо мной, Эммелина, — ответил он на замечание Чароморы, что еще никогда в жизни она не ела таких вкусных грибов.
А когда Чаромора предложила ему выпить капли от печали, Трумм даже рассердился.
— Так тоже не годится, — сказал он, — у меня многое получается шиворот-навыворот, а тебе приходится исправлять. Когда же я начинаю страдать от этого, ты хочешь успокоить меня ложкой лекарства. И все может повториться сначала. Не утешай меня, пусть сердце поболит, а я подумаю, что мне, капитану Трумму, нужно сделать самому, чтобы все было хорошо.
— Ты мог бы побольше рисовать, — предложила Чаромора. — Право, мне очень нравятся твои картины.
— Ну какой из меня художник, — грустно произнес капитан. — Мои картины безжизненны. Да ты и сама это знаешь, чем бы я ни занялся, во всем мне приходится потом разочаровываться. Как бы мне хотелось заняться делом, которое никогда не обманет!
Эти мысли совсем расстроили капитана Трумма. Взволнованный, бродил он но острову, все глядя на море, но смятение его не проходило.
Чаромора издали следила за капитаном, и сердце ей сжимала тревога за него.
То были трудные дни.
Как-то тревожным утром капитан Трумм проснулся позже, Чаромора уже успела побывать у моря. Лицо ее разрумянилось, одежда пропахла морским ветром и медом, а в руках была целая охапка цветущего шиповника.
— Взгляни-ка, — сказала Чаромора. — Уже зацвел шиповник.
Она поставила букет в вазу и присела на краю кровати рядом с капитаном Труммом.
— Может, ты хочешь снова плавать по морю? — спросила она. — Я могла бы снова сделать тебя молодым, полным сил, если ты этого желаешь.
— А себя ты тоже сделаешь молодой? — спросил капитан.
— Нет, — ответила Чаромора. — Я должна оставаться старой волшебницей. Мало ли кому я могу еще понадобиться.
— Но ты ведь будешь ждать меня, пока я снова не состарюсь? — спросил капитан.
— Нет, — ответила Чаромора. — У тебя испортится характер, если ты будешь знать, что в конце жизненного пути тебя ожидает старая ведьма.
Капитан глубоко задумался.
— В таком случае я никуда не уйду, — вымолвил он наконец. — Я давно уже не мальчик, а если говорить честно, то мне совсем не хочется снова им стать. На своем веку я потерпел уже достаточно кораблекрушений.
Теперь Чаромора позвала капитана во двор. А там его ждал сюрприз. На солнышке среди цветущих кустов шиповника стояли два улья. Чаромора еще затемно привезла их из-за моря с Большой земли.
Капитан подошел к ульям и стал смотреть, как снуют пчелы на лотке у входа, как летят они к цветам шиповника и, нагруженные нектаром и цветочной пыльцой, снова прилежно возвращаются в улей.
— Я давно хотела привезти на остров пчел, — сказала Чаромора. — Это ведь такие умные создания, и пчелиный мед — лекарство от девяти недугов. Только вот с ними ужасно много хлопот.
— Вот я и буду этим заниматься, — ответил капитан, и в его голосе послышалось странное облегчение.
— Но для них нужно сеять медоносные растения, — сказала Чаромора. — Ведь тут, на острове, их не так много.
— Я сам буду сеять! — воскликнул Трумм. — Вот об этом-то я и мечтал всю жизнь — растить для пчел медоносные растения. Как же я раньше этого не понял! Ведь вся моя жизнь чуть не прошла напрасно!
Счастливый Трумм обнял свою Чаромору и чмокнул ее в губы.
Стояло чудесное летнее утро. Воздух над островом золотился и звенел.
