Немного спустя солдат поднялся и сказал: «Не могу здесь больше оставаться, голод меня подгоняет. Но, франтприятель, не знаешь ли хоть ты тут в лесу дорогу?» — «Не знаю, — отвечал егерь, — я и сам заблудился в лесу». — «Так, значит, и тебе так же солоно, как и мне приходится? Ну что же, ровня с ровнею товарищи; значит, мы оба вместе и дорогу разыскивать станем».
Егерь слегка усмехнулся, и пошли они далее вместе и шли до наступления ночи. «Вижу я, — сказал солдат, — что мы из лесу не выберемся; но вон вдали огонек — там, верно, найдется нам что поесть».
И точно, они подошли к каменному дому, постучались у дверей, и им отворила старая женщина. «Мы ищем себе ночлег, — сказал солдат, — да кой-какой подкладки для желудка, потому что мой-то пуст, как старый ранец». — «Здесь вам нельзя оставаться, — сказала им женщина, — здесь разбойничий притон, и вы отлично сделаете, если отсюда уберетесь подобру-поздорову прежде, нежели они вернутся; если они вас здесь найдут, вам несдобровать». — «Ну, что ж за важность! — сказал солдат. — У меня уже два дня во рту маковой росинки не было, и мне решительно все равно — здесь ли погибнуть или в лесу околеть от голода! Как хочешь, а я войду!»
Егерь не хотел с ним входить, но солдат втащил его насильно, приговаривая: «Войдем, приятель! Ведь не сейчас же они до нас доберутся?!»
Старуха сжалилась над ними и сказала: «Залезайте за печку; коли от их ужина что-нибудь останется, то я вам эти остатки подам, когда они заснут».
И чуть только успели они усесться в углу, как в дом ворвались с шумом двенадцать разбойников, сели за стол, уже накрытый для них, и громко стали требовать, чтобы им подан был ужин. Старуха внесла большой кусок жареного мяса, и разбойники принялись за него очень деятельно.
Когда солдат почуял запах жаркого, он сказал егерю: «Не могу больше выдержать! Ей-ей, пойду сяду за стол и стану есть с ними вместе». — «Да ведь ты нас обоих погубишь!» — сказал егерь и стал его удерживать. Но солдат принялся громко кашлять.
Как только разбойники это услышали, они сейчас побросали вилки и ножи, вскочили из-за стола и нашли обоих незваных гостей за печкой.
«Ага, господа честные, — крикнули разбойники, — вы что тут в углу поделываете? Чего вам здесь надо? Или вы сюда разведчиками присланы? Вот погодите, мы вас научим летать, подвязав к сухой ветке». — «Ну, ну, повежливее, — сказал солдат, — я голоден, как собака, дайте мне поесть, а там делайте со мною, что вам будет угодно».
Разбойники опешили, и атаман их сказал: «Вижу я, что ты не из трусливого десятка; ладно, дадим тебе поесть, а там и в петлю». — «Ну, это еще не сейчас, — сказал солдат, присел к столу и храбро принялся за жаркое. — Франтприятель, ступай сюда и ешь, — крикнул он егерю, — ведь и ты не меньше меня проголодался, а такого славного жаркого тебе, пожалуй, и дома не дадут!»
Однако же егерь отказался от еды. А разбойники смотрели на солдата с изумлением и говорили между собою: «Бесцеремонный малый! Нечего сказать!»
Затем солдат сказал: «Теперь, пожалуй, уж еды-то и довольно, так не дурно было бы и выпить чего-нибудь хорошенького».
Атаман расположен был даже, и это допустить и крикнул старухе: «Принеси-ка нам бутылочку вина из погреба да смотри — из самых лучших».
Солдат откупорил бутылку со звоном, подошел с бутылкою к егерю и сказал: «Приметь, приятель, теперь увидишь ловкую штуку: я предложу выпить за здоровье всей шайки».
Тут он поднял бутылку над головами всех разбойников и воскликнул: «Пью за ваше здоровье, ребята, чтоб сидеть вам рот раскрывши да правую руку поднявши!»
И запил этот тост хорошим глотком вина.
И что же? Едва он произнес эти слова, как они все словно окаменели: сидят, не ворохнутся, рот открыв, правую руку вверх подняв!
Тут егерь сказал солдату: «Вижу я, что ты умеешь всякие фокусы проделывать, однако пойдем отсюда и поскорее — домой». — «Ото, приятель! Это уж значило бы слишком рано отретироваться; мы врага разгромили, так надо и добычей поживиться. Они крепко сидят, и видел, как рот открыли от изумления! А двинуться не смеют, пока я не дозволю. Ступай-ка поешь да выпей!»
Старуха должна была еще раз сбегать в погреб и принести еще одну бутылочку из лучших, и солдат не поднялся из-за стола прежде, нежели наелся на три дня.
Наконец, когда уже рассвело, он сказал: «Ну, теперь пора снимать палатки, а для того, чтобы подсократить поход наш, старуха должна нам указать ближайшую дорогу к городу».
Прибыв в город, солдат пошел прямехонько к своим старым товарищам и сказал им: «Я там в лесу накрыл целое гнездо висельников — пойдемте со мною разорять его».
Приведя их, солдат сказал егерю: «Пойдем с нами опять туда же, и посмотри, как они у нас в руках завертятся».
Окружив разбойников солдатами, он взял бутылку, выпил из нее глоток, потом взмахнул ею над ними и крикнул: «За ваше здоровье!» В тот же миг к ним возвратилась способность движения; но их тотчас схватили и перевязали по рукам и по ногам.
Затем солдат приказал побросать их в телегу, как мешки, и свезти в тюрьму.
Егерь же отвел одного из команды в сторону и дал ему еще одно поручение.
«Ну, франт-приятель, — сказал солдат, обращаясь к егерю, — мы теперь врага благополучно одолели, да и сами напитались сытно, теперь поплетемся за ними вслед спокойно и полегоньку».
Когда они приблизились к городу, то солдат увидел, как толпы людей высыпали из города, махая зелеными ветками и оглашая воздух радостными кликами. Затем увидел он, что им навстречу выступила вся королевская гвардия.
«Это что такое?» — с удивлением проговорил он, обращаясь к егерю. «А разве ты не знаешь, — отвечал тот, — что здешний король долгое время отсутствовал, а теперь возвращается в свое королевство: вот все и вышли ему навстречу». — «Да где же этот король-то? — сказал солдат. — Я его не вижу». — «А вот он, — отвечал ему егерь, — я король и возвестил им о моем прибытии».
Тут он расстегнул свое егерское платье так, что под ним можно было видеть его королевское одеяние.
Солдат перепугался, пал на колени и извинялся в том, что он по незнанию обращался с ним как с ровней и называл его шутливыми прозвищами.
Но король протянул ему руку и сказал: «Ты храбрый солдат и спас мне жизнь. Отныне ты не будешь более нуждаться, я о тебе позабочусь. И если ты когда-нибудь захочешь отведать кусок хорошего жаркого, ну хоть такого, как в разбойничьем вертепе, так приходи в королевскую кухню. Но если ты задумаешь пить за чье-нибудь здоровье, то сначала испроси у меня на то позволения».
Зимою, в то время, как выпал глубокий снег, один бедный малый должен был выйти из дома и на дровнях навозить дров. Когда он их набрал в лесу и навалил на дровни, то так иззяб, что задумал сначала развести огонек и около него погреться, а потом уже отправиться домой.
Вот и стал он снег сгребать и расчищать местечко до самой земли, чтоб разложить огонь, и при этой расчистке нашел маленький золотой ключик.
И пришло ему в голову, что где ключ, там и замок должен быть; и точно: стал рыться в земле и отыскал железный ларец.
«Да подойдет ли еще ключик-то? — подумал он. — Ведь в ларце-то, верно, ценные вещи».
Стал он оглядывать ларец, искать замочную скважину, наконец разыскал ее: такая малюсенькая, что чуть глазу приметна… Попробовал ключ вставить, ключ как раз пришелся. Вот он его разочек повернул, стал отпирать, а мы уж с вами будем ожидать, пока он тот ларец откроет да все в нем диковинки перероет — тогда он о них нам расскажет, а может быть, и покажет…
Зимою, в то время, как выпал глубокий снег, один бедный малый должен был выйти из дома и на дровнях навозить дров. Когда он их набрал в лесу и навалил на дровни, то так иззяб, что задумал сначала развести огонек и около него погреться, а потом уже отправиться домой. Вот и стал он снег сгребать и расчищать местечко до самой земли, чтоб разложить огонь, и при этой расчистке нашел маленький золотой ключик. И пришло ему в голову, что где ключ, там и замок должен быть; и точно: стал рыться в земле и отыскал железный ларец. "Да подойдет ли еще ключик-то? -- подумал он. -- Ведь в ларце-то, верно, ценные вещи". Стал он оглядывать ларец, искать замочную скважину, наконец разыскал ее: такая малюсенькая, что чуть глазу приметна... Попробовал ключ вставить, ключ как раз пришелся. Вот он его разочек повернул, стал отпирать, а мы уж с вами будем ожидать, пока он тот ларец откроет да все в нем диковинки перероет -- тогда он о них нам расскажет, а может быть, и покажет...
У одной матери было три дочери, и старшая из них была непослушна и зла, вторая -- гораздо лучше ее, хотя и у нее были свои недостатки; а младшая была хорошей, доброй девочкой. Мать по какой-то особенной причуде любила именно старшую дочку, а младшую ненавидела. Вот почему она часто посылала бедную девочку в ближний большой лес, лишь бы ее с рук сбыть, и думала, что та в лесу заблудится и никогда более домой не вернется. Но ангел-хранитель, который есть у каждого доброго ребенка, не покидал девочку и постоянно указывал прямой путь из леса. Но однажды как-то случилось, что девочка никак не могла из лесу выбраться. Шла она, шла до вечера и увидела вдали огонек, как увидела, так и побежала на огонек и прибежала к маленькой избушке. Постучалась -- дверь отворилась; она вошла и подошла к другой двери, в которую опять постучалась. Старец почтенной наружности, с белой как снег бородой, отворил дверь девочке и сказал ласково: "Войди, милое дитя, садись поближе к огоньку и погрейся; я тебе принесу чистой водицы, коли ты пить захочешь; ну а покормить тебя здесь в лесу ничем не могу -- разве дам тебе парочку корешков, которые ты сначала должна почистить и сварить". И старец подал ей корешки. Девочка их чистенько вычистила, а затем вынула кусочек печенья и хлеб, которые мать дала ей поутру, и все это с корешками перемешала в котелке, поставила его на огонь и сварила себе кашицу. Когда это кушанье было готово, старец сказал девочке: "Я очень голоден, дай же мне немного твоего кушанья". Девочка очень охотно на это согласилась и дала ему больше, чем себе самой оставила, однако же, по благословению Божию, насытилась вполне. Покушав, старец сказал: "Теперь пора спать; но кровать-то у меня одна; вот ты на кровать и ложись, а я на полу лягу -- соломки подложу". -- "Нет, -- отвечала девочка, -- оставайся ты на своей кровати, а для меня и на соломе будет хорошо". Но старец взял девочку на руки и снес на свою кровать; там девочка помолилась и заснула. На другое утро, проснувшись, девочка хотела с добрым старцем поздороваться, но не нашла его; наконец за дверью она отыскала мешок с деньгами, такой тяжелый, что она едва могла его поднять, и на нем было написано, что он предназначен той девочке, которая здесь сегодня ночевала. Вот и взяла она мешок, побежала домой и благополучно пришла к матери; а так как она отдала матери все эти деньги, то мать волей-неволей должна была ею быть довольна.
