— Что? Что? — спросил Иван Иваныч.
— Это была присказка, — сказала тетя Вера. — А вот и сама инструкция.
Одну ручку повернешь — синим светом все зальешь?
А другую повернешь — три программы найдешь:
Первая — лекция,
Вторая — лекция,
А третья пока не работает.
— Ну что ж, — сказал милиционер, — хороший телевизор.
— Это еще не все, — сказала тетя Вера, — дальше послушайте:
Нажмите кнопку номер один,
Откроется дверца номер один,
Начнется чудо номер один.
И мы, конечно, сразу захотели нажать на кнопку, чтоб открылась дверца и началось чудо. Но тетя Вера строго сказала:
— Это вам не игрушка. Ясно? Посмотрите, что на ящике написано: РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ, НЕ ДЫШАТЬ, НЕ ИГРАТЬ, А ВЕСТИ СЕБЯ ТИХО, ОЧЕНЬ ТИХО! И ЕЩЕ ТИШЕ! А теперь уходите! Иван Иваныч устал — он ведь на пенсии.
Так всех и прогнала, — даже милиционера.
А когда мы пришли домой, у Алошки горел огонек. Ох, как я обрадовался! И Алошка тоже обрадовался.
— Я тебя давно жду, — сказал он. — Давай играть.
И мы стали ГРОМКО, ГРОМКО играть. Я опять сделал на диване из подушек огромную-преогромную гору, собрал на гору все свое храброе войско, и мы открыли страшную пальбу.
Но вот из-за высокой горы стала подниматься темная-темная ночь. И мы услышали, как на третьем этаже в квартире Иван Иваныча вдруг заиграла тихая музыка. Замолчали мои пушки, притихли мои верные солдатики и стали слушать. Но кто-то дернул меня за ухо.
— Ты какой-то невеселый, — пропищал Алошка. — Разве ты не рад? Теперь Иван Иваныч всегда будет на пенсии.
— Конечно, рад. Молодец, Алошка, я ведь знаю, что это ты все устроил. А Иван Иваныч и тетя Вера не знают.
— Ну и пусть, — сказал Алошка, — чиХОчиЧУ чиДОчиМОЙ.
Он уцепился покрепче за мое ухо, чтоб не упасть, и я услышал, как он громко, громко дышит — заснул. Устал за целый день, набегался. Так он и поехал на моем плече к своему домику.
Я сам открыл дверцу домика, положил Алошку на кроватку. Укрыл маленьким одеяльцем:
— Спокойной ночи, Алошка! Ты теперь от меня не убегай. Ты мое чудо. И я совсем не хочу смотреть их телевизор. И я теперь всегда буду ГРОМКО ДЫШАТЬ, ГРОМКО ИГРАТЬ И ВЕСТИ СЕБЯ ГРОМКО!
Часть третья. Через горы и леса
Тетя Вера хочет заколдовать меня и бабушку
Наступила зима. Завыл под окном холодный ветер: УУ-УУ!
И кто ходит без галош, того гонит домой. И кто ходит в галошах, того тоже гонит домой.
И опять меня тетя Вера не пускает на улицу. Хорошо, что у меня, откуда ни возьмись, появился друг. И хорошо, что он живет в маленьком домике. И я ему сказал:
— Алошка, не выходи на улицу без галошек. И вообще не выходи.
— ЧиПОчиЧЕчиМУ?
— Слышишь, как ревет ветер: у-у-у-у-у!
— А у меня на ногах чиГАчиЛОчиШКИ — галошки!
— Глупый ты, глупый! — сказал я. — На улице насморк, на улице грипп.
— Зачем ты ругаешься?
И он заплакал. Вот какой чудак — заплакал. Слезки у него: кал-кал, кап-кап. Маленькие слезки.
— Дай мне, — говорит он сквозь слезы, — чиПИчиРОГ…
— Чего? — спрашиваю.
— Пирог с орехами — вот чего.
— А-а-а!
— «А-а»! — передразнил Алошка.
Только я ничуточки не обиделся, а скорее побежал к бабушке на кухню и попросил пирожок с орехами.
— Это, бабушка, не для меня, — шепнул я ей, — а для Алошки. Оказывается, он тоже любит твои пирожки с орехами.
— Тары-бары-бум, балуешь дите, — сердито сказала тетя Вера на своем сказочном языке.
А бабушка ей отвечает на своем:
— Люшеньки-люли. Какое ваше дело?
— А я вот возьму да заколдую тебя с дитем, — пригрозила тетя Вера.
— Ах, матушка колдунья, — вздохнула бабушка. — Я раньше тебя гусей-лебедей заманивала. И теперь тебя переколдую!
Тете Вере это не понравилось. У нее опять случилась тоска-печаль. А я схватил пирожок и скорее побежал к Алошке.
Ну конечно, Алошка обрадовался — ухватился за пирожок обеими руками!
Первый пирожок он съел очень быстро, второй помедленнее, а с третьим принялся играть, шалить и даже безобразничать. Бросал пирожок вверх — ух! Бегал с ним, как с ружьем, садился на него, как на стульчик, и бил ногой, как футбольный мяч.
— Тары-бары-бум! — закричал я голосом тети Веры. — Что ты делаешь, озорник?
И вдруг вошла сама тетя Вера. Алошка разбежался да как стукнет по пирожку. Пирожок как полетит да как трахнет по волшебным очкам: ТРАХ-ТА-РА-РАХ!
И сразу в комнате все стало зеленым, как перед грозой.
— ОН РАЗБИЛ МОИ ОЧКИ! — крикнула тетя Вера ужасным голосом.
Тетя Вера сражается с бабушкой
Алошка испугался и юркнул в свой домик, а я замер. Я тоже испугался: я знал, что сейчас тетя Вера будет долго кричать. И она правда начала:
— О, мой носик-востроносик, без очков остался, без волшебных. Теперь ты, мой нос, точно конь гнедой без седелышка… Тяп-тяп-тяп…
— Что это у вас тут стряслось? — спросила бабушка. Она прибежала на шум.
— Это Алошка расшалился, — прошептал я бабушке.
— Ох, опять этот Алошка, — покачала головой бабушка. — Ну и озорник!
А я сказал:
— Он больше не будет озорничать, я с ним хорошенько потолкую!
Я поднял тети Верины очки — они не разбились. И я хотел попросить за Алошку прощения. А тетя Вера как надела на нос свои волшебные очки, как посмотрела на нас с бабушкой, так и сказала:
— Ну теперь, тары-бары-бум, я вас заколдую!
— За что? — спросила бабушка. — За что же ты нас заколдуешь?
— А за то, что приближается праздник Новый год, — отвечает тетя Вера.
— И хочу я, красная девица, быть хозяйкою, пригласить на праздник Иван Иваныча и чтоб у него по усам вино текло.
Так сказала тетя Вера и запела свою страшную волшебную песню:
Лежит волчище да на пузище,
Ого-го!
Раскинул хвост да на сто верст,
Страшно!
— Бабушка, — прошептал я, — а ты начинай свою добрую волшебную песню.
Мы ее переколдуем.
— Стара я, — отвечает бабушка. — Раньше много хороших песен знала, да теперь забыла.
— Бабушка, скорее вспоминай!
— Эх, разве что эту. — И бабушка тихонько запела:
— Капки по капки,
Где были?
— У бабки.
— Что ели, капки,
Что пили, капки?
И замолчала.
— Бабушка, а что ели капки? — спросил я.
— Не помню, внучек.
— Бабушка, а что пили капки?
— Забыла, внучек.
— Ха-ха-ха! ЗАБЫЛА, — засмеялась тетя Вера. — А я не забыла.
И она громким голосом запела наизусть свою страшную волшебную песню:
Лежит волчище,
Да поперек года,
Серым днем,
И вся людская
Беда-невзгода
В нем, в нем!..
А я как махну рукой —
Так и сбудется,
Так и сбудется — не минуется.
Ну что, сдаетесь?
— Нет, нет, — крикнули мы с бабушкой. — Не сдаемся!
— Ах так! — сказала тетя Вера и посмотрела на нас сквозь свои волшебные очки. — Ах так! Тогда замрите! НЕ БЕГАЙТЕ, НЕ ПРЫГАЙТЕ, НЕ ЖАРЬТЕ, НЕ ВАРИТЕ, ПОКА НЕ ПРИДЕТ С РАБОТЫ МАМА.
— Эх, — прошептал я бабушке, — был бы сейчас папа! Тогда…
И больше я ничего не успел сказать, потому что замер. И бабушка тоже замерла.
Тетя Вера испекла волшебное печенье, а мама его съела
Пока мы с бабушкой не бегали, не прыгали, не жарили, не варили, тетя Вера тихонечко подошла к шкафу, открыла дверцу… И — раз, два! — достала с полки свою волшебную книжку «О ВКУСНОЙ И ЗДОРОВОЙ ПИЩЕ», подошла к плите и начала колдовать над обедом.
— Колдуй, баба, колдуй, дед, заколдованный обед, — зашептала тетя Вера.
Сразу над плитой что-то закипело, зашипело, забулькало. И я услышал, как тетя Вера прошептала:
— Тары-бары-бум. Раз, два… Раз, два… Первое-второе, горе — не беда! А вот страница двадцать пять… Как приготовить волшебное печенье, под названием «Пальчики оближешь».
Взять муки два мешка,
Два горшка молока,
Яблоки моченые,
Огурцы соленые,
Три желтка
Без белка,
Два белка
Без желтка.
Перцу — таз,
Соли — таз, —
Это будет в самый раз!
А когда пришла мама, тетя Вера закружилась и запела ласковым голосом:
Любимая сестрица,
Прошу за стол садиться,
Сейчас, сейчас получишь ты
Обед волшебной вкусноты.
А еще печенье, под названием «Пальчики оближешь».
«Первое-второе, горе — не беда, — подумал я. — Съем за маму всю тарелку. А вот печенье. Что сделается с мамой, если она попробует это волшебное печенье?..» И стал я хватать из вазы, чтоб спасти маму (только, чтоб спасти маму), стал хватать это ужасное печенье.
