Посмотрев направо, они даже успели заметить, как далеко-далеко, на реке, люди катаются на коньках.
Вышла одна небольшая накладка, уже в самом конце — дядя Пастузо позвал их посмотреть на что-то «очень интересное», но, когда они собрались у нужного окна, было уже поздно.
И всё равно путешествие получилось просто волшебное; вылезая из кабинки, они не заметили в радостной суете, что дядя Пастузо куда-то исчез на минуту-друтую. Да и вообще они уже привыкли к его внезапным исчезновениям и появлениям.
По дороге домой все наперебой твердили, что такого замечательного приключения у них уже очень давно не было.
Впрочем, миссис Бёрд обратила внимание, что, когда с ними никто не разговаривает, и Паддингтон, и его дядя как-то странно молчат.
Она задумалась — а вдруг все эти разговоры про путешествие вокруг света да ещё и поездка на колесе обозрения наведут Паддингтона на всякие опасные мысли, однако пока решила вслух об этом не говорить. Зачем портить остальным такой замечательный день.
Сначала дядя Пастузо завёз домой мистера Крубера.
— Вы все эти годы были верным другом моему собрино, — сказал он. — Низкий вам поклон.
Мистер Крубер помахал на прощание — так, будто прощался навсегда.
Ночью миссис Бёрд долго не могла уснуть и в результате на следующее утро проснулась гораздо позже, чем обычно. В доме стояла непривычная тишина.
Накинув халат, миссис Бёрд начала спускаться вниз по лестнице. По дороге она случайно выглянула в окно и тут же поняла, что лимузин дяди Пастузо исчез.
Сердце у неё ёкнуло, и она чуть ли не бегом бросилась в комнату медвежонка. Одеяло лежало на постели, и в матрасе, там, где он спал, сохранилась вмятинка, однако на ощупь она была холодной.
Спустившись вниз, миссис Бёрд обнаружила на коврике у входной двери два конверта. Первый, надписанный «Сеньорите Бёрд», она сунула в карман передника, чтобы вскрыть позднее; второй был адресован мистеру и миссис Браун.
Вскоре её призывы разбудили и остальных, и все бросились вниз посмотреть, что происходит.
Записка, адресованная мистеру и миссис Браун, была по-медвежьи краткой:
«Приехал, посмотрел, пора и домой, — прочитал мистер Браун. — Да, амигос, время говорить адьос и грасиас».
— Как приятно, — сказал мистер Браун, оправившись от первого шока. — На мой слух, «адьос» звучит куда лучше, чем «прощай»: есть в нём надежда на новую встречу.
— А «грасиас» куда красивее, чем просто «спасибо», — добавила миссис Браун.
— Вопрос в другом… — миссис Бёрд пыталась подобрать правильные слова и не знала, как задать так мучивший её вопрос. — Где Паддингтон?
И было в её голосе что-то такое, от чего всем сразу же стало не по себе.
— Последний раз я его видел в саду, — сообщил Джонатан. — Он почему-то решил покопать с утра пораньше.
Хватило одного-единственного взгляда в окно столовой.
Паддингтон чуть не выронил свою пляжную лопатку, когда его вдруг окружили все члены семьи.
— Я туг ищу клад, — сообщил он. — Дядя Пастузо нарисовал карту и оставил её мне. Он не любит долгих прощаний, поэтому подсунул мне её вчера вечером под дверь, когда я лёг спать. — Паддингтон поднял карту повыше, чтобы все видели. — Вот я и решил встать пораньше, а то потом мистер Карри увидит меня и придёт спрашивать, что я делаю.
— Начинать надо отсюда, место помечено крестиком, — сказал Джонатан, вглядываясь в незамысловатую карту.
— Туг сказано, десять шагов к северу, — добавила Джуди, — а потом пять к востоку.
— Беда в том, что я не совсем разобрался, где север, — признался Паддингтон.
— Пойду принесу большую лопату, — вызвался мистер Браун, взволнованный не меньше других.
Они точно выполнили все указания, которые в результате завели их в куст.
— Это моя призовая магнолия, — сообщил мистер Браун. — Под ней клада нет. Во всяком случае, я очень на это надеюсь.
— Наверное, надо считать медвежьи шаги, — догадалась миссис Браун. — Они меньше наших. Пусть Паддингтон попробует.
Паддингтона развернули в нужном направлении, и он принялся переставлять лапы, а остальные старательно считали шаги.
На этот раз шаги привели их в самую середину клумбы. Мистер Браун разгрёб прошлогодние листья, и под ними оказалась свежевскопанная земля; он начал копать, и очень скоро лопата ударилась о металл.
— Здорово! — завопил Джонатан.
— Ну не знаю, — проворчал мистер Браун. — Это коробка, в которой я держу мячи для гольфа. Надеюсь, они целы.
— Не рассусоливай, Генри, — одёрнула его миссис Браун. — Паддингтон ведь ждёт!
— Пусть тогда сам и копает, — предложил мистер Браун, протягивая медвежонку лопату.
Дважды уговаривать не пришлось; очень скоро медвежонок вытащил коробку из земли и откинул крышку.
Первое, что он там увидел, — холщовый мешочек со своим именем. Развязав мешочек, он обнаружил, что тот набит иностранными монетками.
— Наверное, дядя Пастузо собирал их, пока путешествовал вокруг света, — догадался Джонатан, всмотревшись повнимательнее. — Стоят они небось — ого-го!
А под монетками, аккуратно завёрнутые в мягкую бумагу, лежали семь блестящих фотокарточек, изображавших всё семейство в кабинке колеса обозрения.
— Вот, оказывается, куда он исчез! — воскликнула Джуди. — Я заметила на входе надпись, что, если в определённый момент вы встанете у окна, вас сфотографирует автоматическая камера, а потом, перед уходом, можно купить фотографии.
— Как это трогательно, — восхитилась миссис Браун. — Мы с тобой купим для своей рамку, Генри, и поставим её на почётное место на каминной полке.
— Я свою поставлю рядом с фотографией тёти Люси, — решил Паддингтон. — А мистеру Круберу его карточку отдам завтра. Он, наверное, повесит её в лавке.
— Нам будет не хватать дяди Пастузо, — сказала миссис Браун, когда они шли к дому. — Он, конечно, немножко похож на ураган, зато без него будет даже слишком тихо.
— Ну, теперь хоть понятно, что у нашего медведя за корни, — заметила миссис Бёрд. — А то я вечно за него переживала.
Паддингтон услышал их краем уха и, войдя в дом, сразу же побежал к себе в комнату и стал рассматривать себя в зеркале. Он снял пальтишко, шляпу и даже резиновые ботики, но никаких корней — а также веток и листьев — на себе не обнаружил и в конце концов вздохнул с облегчением.
Когда утро уже близилось к концу, Брауны услышали из комнаты медвежонка стук молотка; впрочем, все были так довольны, что он никуда от них не уехал, что решили не обращать внимания.
— Я решил сделать так, как учила тётя Люси — перечислить всё, что есть в жизни хорошего, — сказал Паддингтон вечером, когда все пришли к нему в комнату пожелать спокойной ночи. — Только я хочу всё перечислить перед сном. Потому что хорошего в жизни так много, что завтра я могу и не успеть — мне ведь надо сходить в магазин за подарками, а ещё в банк, чтобы там пересчитали все монетки дяди Пастузо.
— Боюсь, в банке тебе не очень обрадуются — время сейчас горячее, везде очереди, — предупредил мистер Браун.
— В любом случае, не вздумай тратить эти деньги на нас, — сказала миссис Браун. — Мы и так уже получили самый лучший подарок в жизни: ведь ты живёшь в нашем доме.
— Да, уж и не знаю, что за жизнь бы была без тебя, — добавила миссис Бёрд, и все согласно закивали.
Паддингтон указал на большой гвоздь, вбитый в стену его комнаты.
— Вот чему я научился у дяди Пастузо: где шляпа висит, там и дом.
Он снял свою широкополую шляпу и подбросил её вверх. К его огромному удивлению, шляпа приземлилась обратно ему на голову.
— Ничего, Паддингтон, — утешила его миссис Браун среди всеобщего хохота. — Потренируешься — и всё получится, а уж времени у тебя теперь хоть отбавляй!
Если вы привезли английской королеве, например, пучок петрушки для салата, это ещё не значит, что вы стали поставщиком королевского дома (даже если петрушка ей очень понравилась). Получить официальный титул «Поставщик британского королевского дома» может только очень уважаемая фирма, прославившаяся качеством своей продукции. Так что это и впрямь великая честь — почти такая же, как продать что-нибудь Паддингтону.
Синюю лампочку в Англии вешают над входом в полицейский участок — чтобы все видели, куда бежать в экстренной ситуации. Ну, или куда не бежать, если вы негодяй и преступник.
Паддингтон решил, что полицейский чихнул, а он и не чихал вовсе, просто спросил по-немецки: «Вы говорите по-немецки?»
